Царьград (сборник) - Александр Харников

– Ваше императорское высочество… – начал было адмирал.

Но я его перебила:

– Виктор Сергеевич, можно мне так вас называть? – он кивнул, и я продолжила: – Чтобы не осложнять наше общение, давайте отложим в сторону все эти формальности. Вы будете для меня «Виктор Сергеевич», а я для вас – «мадам» или «Мари». Хорошо?

– Хорошо, – кивнул адмирал. – Так вот, Мари, отказался я потому, что кошку перьями не украсишь. Воспитан я совсем по-другому, и все эти титулы для меня пустой звук, – он так легко отмахнулся от титула, ради которого многие придворные были готовы разбиться в лепешку. После этих слов мое уважение к этому человеку стало еще сильнее.

– Кроме того, – продолжил контр-адмирал, – мы выручали вас не только потому, что вы дочь русского императора. Это была главная, но не единственная причина. Одна из них – желание показать королеве Виктории, что и в ее «старой доброй Англии» мы можем делать все, что захотим. Кроме того, возможно, что Шотландия вспомнит о том, что она была когда-то независимой, и ей понадобится своя династия… Словом, как бы то ни было, мадам, а вы с детьми на свободе и в России. Здесь, в Константинополе, вы можете чувствовать себя как дома, в Петербурге. После турецкого владычества осталось множество брошенных дворцов, которые ждут новых хозяев. Выбирайте любой, обзаводитесь прислугой, и он ваш. Здесь вы будете на безопасном удалении от вашей свекрови.

– Воистину царское предложение, – кивнула я, – я посоветуюсь с мужем, и вполне возможно, что воспользуюсь им.

В этот момент мимо нас на тонких высоких каблучках пробежала еще одна девица. Несмотря на русые волосы и белое платье несколько иного, более строгого покроя, она казалась копией утренней горничной. Проходя мимо нас, девица склонила голову и поздоровалась:

– Доброе утро, Виктор Сергеевич.

– Доброе утро, Верочка, – кивнул в ответ адмирал. – Как дела?

– Спасибо, Виктор Сергеевич, хорошо, – ответила Верочка, оглядываясь, – я спешу! – И цоканье каблучков растаяло вдали.

Я подумала про себя: «Видимо, Энн была права, тут подобные красотки водятся на каждом шагу. Надо будет узнать адрес портного, который шьет такие замечательные платья. Конечно, в Петербурге, их не поносишь… Хотя, поговаривают, что югоросская мода там становится популярной. Тут главное – не перебарщивать».

– Куда мы идем, Виктор Сергеевич? – спросила вдруг я, когда тропинка в очередной раз повернула и мы оказались перед рядами больших палаток, установленных в тени раскидистых деревьев. Чуть дальше деревья кончались, и были видны множество полуобнаженных людей, копошащихся на обгорелых развалинах.

– А мы уже пришли, мадам, – адмирал указал на палатки, – мне сказали, что вы беспокоитесь за здоровье ваших детей. Впрочем, их сюда вы можете привести и попозже, а пока же, после всех злоключений, вам неплохо бы пройти обследование. Жизнь рядом с такой мегерой, как ваша свекровь, не может не сказаться на вашем здоровье. Вот это наш знаменитый госпиталь, где, по слухам, воскрешают даже мертвых, а вон там нас ждет мой хороший друг, добрый доктор Сергачев.

9 июля (27 июня) 1877 года. Пляж к западу от города Билокси, рядом с усадьбой Бовуар, штат Миссисипи

Майор армии Конфедерации Оливер Джон Семмс

Лодка подошла к берегу, и ее нос вылез на белый песок. Я тепло попрощался со своими провожатыми и соскочил на землю родного Юга. Да, это не мой штат, Алабама немного восточнее. Но это та земля, за которую я проливал свою кровь. Все эти годы я с горечью думал, что это всё было зря, хотя ни капельки не сожалел о том, что я встал тогда на защиту нашей молодой республики. И вот теперь появился шанс, пусть и чуть запоздалый, но вполне реальный.

Лодка моих спутников, с которыми я успел сдружиться во время четырехдневного пересечения Атлантики и Мексиканского залива, уже летела на всех парах обратно к «Северодвинску». Ровно через две недели они вернутся на то же место, чтобы забрать меня и моих спутников. На всякий случай мне выдали черный ящичек под названием «рация», с помощью которого я смогу вновь связаться с ними, когда они подойдут к этим берегам. «Северодвинск» будет ждать меня ровно четыре дня, после чего вновь уйдет в глубины Атлантики, с нами или без нас. Если без нас, то нам придется добираться своим ходом в Марсель, а оттуда уже в Константинополь. Но будем надеяться на лучшее.

Меня поразил «Северодвинск», внешне так непохожий на подводный корабль «Наутилус», красочно описанный месье Жюлем Верном. Ни тебе картин, ни позолоты, ни роскошной мебели. Но зато сходство с легендарным вымышленным подводным кораблем капитана Немо было в необыкновенно сплоченной команде. В технике я понимаю очень мало, но то, что мне показали, находится за гранью воображения. Эта огромная черная сигара несется с тридцатиузловой скоростью на глубине сто футов, где нет ни штормов, ни ураганов, и может играючи уничтожить любой современный военный корабль. И самое страшное, что ни у одной страны нет и в ближайшее столетие не появится оружия, которое могло бы хоть как-нибудь бороться с этим монстром. И поэтому радует, что эти югороссы полностью на стороне нашей Родины.

Капитан Верещагин, офицеры и матросы «Северодвинска» оказались людьми весьма образованными и интересными собеседниками. Если учесть, что их оружие превосходит наше в намного большей степени, чем наше превосходит оружие индейцев, я боялся, что и их отношение к нам будет сродни нашему отношению к несчастным краснокожим. Поэтому для меня было шоком, когда они с нескрываемым уважением говорили про моего отца, про мою собственную скромную военную карьеру, и даже про «X. Л. Ханли», нашу субмарину, потопившую корабль северян «Хаусатоник» и потом, к сожалению, пропавшую без вести.

Но теперь «Северодвинск» ушел по своим делам в неизвестном направлении, а мне нужно выполнить поручение моего отца и мистера Тамбовцева. К счастью, меня высадили там, где надо – до усадьбы Бовуар, где ныне живет президент Дэвис, несколько сотен ярдов, территория усадьбы начинается как раз за теми пальмами. Я там уже один раз успел побывать, почти сразу после войны, в гостях у Джемса Брауна, который и построил эту усадьбу. Теперь же она принадлежит Саре Дорси, которая пригласила президента Дэвиса с супругой и детьми поселиться у нее.

И вот передо мной прекрасное здание центральной усадьбы. Негр-мажордом справляется о моем имени и просит меня подождать. Через две минуты из дверей выходит седая, но весьма миловидная женщина.

– Майор Семмс! Ваш визит – большая честь для моей скромной персоны! Заходите, вы здесь желанный гость! Не угодно ли вам выпить стаканчик портвейна? Знаете, я на старости лет пристрастилась к сему благородному напитку из далекой Португалии.

– Благодарю вас, миссис Дорси, – галантно поклонился я, – с удовольствием. Но мне хотелось бы поговорить с президентом Дэвисом.

Миссис Дорси глубоко вздохнула:

– О, наш президент отказался поселиться в главном здании. Он живет в домике, который вы увидите, если пройдете за правый торец усадьбы. Видит Господь, я упрашивала его и первую леди поселиться в апартаментах на втором этаже, которые намного больше подходят для президента и его супруги. Но он не только отказался, увы, он настаивает на том, чтобы платить мне по пятьдесят долларов в месяц. Видит Господь, он весьма стеснен в деньгах, но для него это вопрос чести. – Вдруг она задумчиво посмотрела на мою скромную персону. – Майор, а у вас есть где остановиться в Билокси? Нет? Тогда прошу вас, оставьте свой чемодан, и Джек распорядится о том, чтобы вам приготовили комнату. И чтобы вам привели коня на время вашего пребывания в Билокси. Пожалуйста, не отказывайтесь. Для меня это не просто гостеприимство, а и возможность хоть как-то погасить часть моего священного долга перед людьми, рисковавшими жизнью ради нашей свободы и независимости.

9 июля (27 июня) 1877 года. Поместье Бовуар, штат Миссисипи

Первый и единственный президент Конфедеративных Штатов Америки Джефферсон Финне Дэвис

Джефферсон Дэвис сидел в своей любимой кресле-качалке на веранде домика в поместье Бовуар. Он только что закончил писать очередную главу своих мемуаров «Взлет и падения Конфедерации». 69-летний бывший глава КША решил немного отдохнуть. Дэвис считал, что вполне заслужил немного отдыха и покоя после стольких лет кровавой борьбы за свободу своих любимых Южных штатов.

Смакуя виски, налитый в небольшой стаканчик, он вспоминал, как 21 февраля 1862 года принял присягу и стал президентом Конфедеративных Штатов Америки. Этот день до сих праздновался на Юге как День Независимости Конфедерации, хотя, конечно, Конфедерация де-факто стала независимой раньше.

Потом война, в которой мужество и стойкость южан позволили им одержать не одну славную победу, но, в конце концов, у северян оказалось больше козырей: подавляющее численное превосходство, лучшее оружие, более развитая промышленность, сеть железных дорог, а также жестокость и беспринципность, сравнимая лишь с гуннами, монголами или турками.