Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами - Федор Раззаков

Прошло всего лишь немного времени после того, как Качалов был зачислен в основной состав МХТ, и его талант раскрылся во всю свою ширину и мощь. Он стал одним из самых популярных актеров Художественного театра и играл ведущие роли. Главными вехами на этом пути стали роли Тузенбаха в «Трех сестрах», Барона в «На дне», Чацкого в «Горе от ума», наконец, Гамлета. Слава Качалова была настолько большой, что в 1906 году ему предложили перейти в ведущий театр страны – в Александринский, посулив все мыслимые блага: главные роли, солидный оклад и хорошее жилье. Но Качалов отказывается от заманчивого предложения, причем движет им не только нежелание поставить в сложное положение коллег по Художественному театру, а… неверие в собственные силы. Но это неверие в свой талант происходило не от внешних причин, а от безмерной требовательности художника к себе. Ни малейших поблажек в своем творчестве – неизменный качаловский закон.

Октябрьскую революцию 1917 года Качалов встретил с воодушевлением. И иначе быть не могло, поскольку революционные идеи завладели Качаловым еще задолго до этого. Да и могло ли быть иначе – ведь Качалов работал в МХТ, основатели которого во главу угла своего творчества ставили прежде всего вопрос идейности. «Мы очень отстали от идей свободы, в смысле сочувствия страданиям человечества», – писал в начале века Немирович-Данченко.

В начале 1903 года Качалов близко сошелся с видным большевиком Николаем Бауманом, и тот одно время скрывался от жандармских ищеек именно на квартире Качалова. Когда об этом стало известно полиции, на Качалова было заведено особое дело под номером 722. За актером было установлено негласное наблюдение, его почта перлюстрировалась. Но Качалова это не испугало. И он не раз выступал на так называемых благотворительных концертах для сбора средств в партийную кассу. Однажды он даже ухитрился дать такой концерт в зале Благородного собрания. Поэтому в донесениях полицейских чиновников Качалов проходил как политически неблагонадежный.

Вскоре после революции взгляды Качалова на происходящие события несколько изменились. И когда началась Гражданская война, он уже не мог однозначно сказать про себя, что он убежденный сторонник революционной доктрины. Отсюда и его скитания.

В 1919 году труппа Художественного театра раскололась: одна часть осталась в Москве, другая отправилась на гастроли в Харьков (в последнюю входил и Качалов). Харьков тогда был «красным», но длилось это недолго – спустя несколько дней город заняли отряды белогвардейцев. И Качалову с товарищами уже пришлось выступать перед ними (этот эпизод показан в телефильме «Адъютант его превосходительства»). А когда город вновь перешел в руки красных, мхатовцев там уже не было – они предпочли покинуть Харьков вместе с белыми. Начались скитания труппы по южным городам, а потом театр оказался за границей – сначала в Болгарии, потом в Чехословакии, Дании, Швеции.

Три года мхатовцы жили вдали от родины, пока наконец не приняли решение вернуться в Москву и воссоединиться с коллегами. Случилось это в 1922 году. А три года спустя судьба свела Качалова с Сергеем Есениным. До этого оба знали друг о друге только понаслышке, но это не мешало одному восторгаться талантом другого. Например, Качалов с удовольствием читал стихи Есенина со сцены, причем как в России, так и за границей. И вот теперь они познакомились лично – дома у Качалова. Результатом этой встречи стало известное стихотворение Есенина «Собаке Качалова» (у великого актера в доме всегда жили животные, а в тот приход Есенина там обитала овчарка Джимми). Эти стихи теперь известны каждому:

Дай, Джим, на счастье лапу мне,Такую лапу не видал я сроду.Давай с тобой полаем при лунеНа тихую бесшумную погоду.

К сожалению, конец у этой истории получился печальный. Спустя несколько месяцев после появления на свет этого стихотворения Есенин покончил с собой. А еще через пару лет Качалов вынужден был отдать Джима другим людям, поскольку пес совсем отбился от рук: стал набрасываться на домашних, а однажды даже укусил своего хозяина. Но без собаки Качалов все равно не остался – завел себе потом другую, но уже не овчарку, а пуделя, которые всегда отличались веселым нравом и большим интеллектом.

Что бы ни говорили, но советская власть умела привечать свои таланты. Если те, конечно, эту власть поддерживали. Качалов советскую власть принял, и хотя ярым глашатаем ее никогда не был и даже в партию не вступил, однако власть делала все возможное, чтобы приблизить к себе великого человека, хотя бы посредством разного рода наград и высоких званий. В 1927 году, к 10-летию Октябрьской революции, Качалову было присвоено звание народного артиста республики. Восемь лет спустя актер был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Наконец, в 1936 году он получил звание народного артиста СССР, а год спустя – орден Ленина.

Качалова обожал Сталин (ярый мхатовец) и лично следил за тем, чтобы актер ни в чем не был притесняем и обижен. И когда вскоре после войны вождь узнал, что у Качалова вновь появились серьезные проблемы со здоровьем, он распорядился, чтобы врачи сделали все возможное, чтобы актер выздоровел. Увы, но даже приказ всемогущего вождя не смог изменить ситуацию – чуда не случилось. У Качалова был обнаружен рак легкого, и трагический исход был неизбежен.

В феврале 1940 года Качалову исполнилось 65 лет, и власть не оставила эту дату без внимания. Торжества были пышными. Юбиляр в тот день получил сотни поздравительных телеграмм, выслушал много поздравлений, просмотрел бесчисленные статьи в газетах и журналах. А на следующий день после торжеств слег на больничную койку. Как признавался другу сам Качалов: «Мой юбилей меня очень утомил, и, кроме грусти на душе, от него ничего не осталось – я так ясно чувствовал, что это юбилейное чествование – последняя генеральная репетиция того спектакля – похорон, которого недолго ждать, того окончательного „итога“, перед которым этот юбилейный „итог“ был предпоследним. Очень я почувствовал на этом юбилее свою конченость…»

К счастью, судьба оказалась благосклонна к Качалову – этот «итог», о котором с грустью говорил актер, наступил не тогда, в 40-м, а восемь лет спустя. И Качалов еще успел многое увидеть и пережить: нападение на страну фашистских орд, первые горькие поражения Красной Армии, затем ее победы и взятие Берлина. И только после победы здоровье актера начало стремительно сдавать.

В сентябре 1947 г. Качалов лег в «Кремлевку». И живым оттуда уже не вышел. Великий актер скончался внезапно 30 сентября от кровоизлияния в легких. Буквально за несколько дней до смерти, когда Качалова в больнице навестила его жена, он сказал ей на прощание одну-единственную фразу: «Любопытства нет, но и страха нет тоже».