Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами - Федор Раззаков

Летом 1893 года Качалов закончил гимназию и отправился в Петербург. Но совсем не для того, чтобы стать артистом. Несмотря на восторженные отзывы Орленева и других известных театралов, сам Качалов все еще сомневался в своем актерском таланте и решил прежде попытать счастья на ином поприще – поступил на юридический факультет столичного университета. На втором курсе он попал в театральный кружок, которым руководил артист Александринского театра Владимир Давыдов. Именно он, по существу, оказался первым, кто по-настоящему, профессионально стал обучать любителя Качалова актерскому мастерству. Это обучение очень скоро дало свои плоды. В ноябре 1895 года Качалов сыграл роль Несчастливцева в «Лесе» Островского и заработал первый успех. О нем заговорили в театральных кругах, о нем стали писать в газетах, у него начало появляться имя.

Слава Качалова росла день ото дня. Как-то летом, в каникулы, он нанялся играть в любительский театр в дачном местечке Стрельна под Петербургом. Но его заприметили руководители другого театра – из дачного поселка Мартышкино – и уговорили сыграть несколько спектаклей у них. При этом пообещали платить Качалову приличные для студента деньги – три рубля за выступление. Но едва Качалов стал выступать, как народ, прослышавший о талантливом актере, повалил в театр, и гонорар Качалова вырос многократно – до пятнадцати рублей. Это был настоящий рекорд, поскольку эта сумма была равна сбору всей стрельнинской труппы. Надо отдать должное Качалову, но он не зазнался после такого успеха: на полученные деньги покупал своим коллегам водку и модные тогда воротнички из целлулоида – «Монополь». В те дни многим, кто видел Качалова на сцене, казалось, что вскорости его ждет ослепительная слава в любом из столичных театров столицы. Увы, но вышло несколько иначе.

В 1896 году Качалов был принят в труппу Театра Суворина и там… абсолютно потерялся. Волею режиссера он играл третьестепенных, неприметных персонажей без имени и лица. И все, кто видел Качалова на студенческой сцене, теперь не могли поверить, что это один и тот же человек – таким невыразительным выглядел на сцене Суворинского театра их недавний кумир. Эта ситуация угнетала Качалова. Чтобы как-то заглушить боль и тоску от происходящего, он кидается в омут пьяных кутежей и случайных увлечений. Как писал биограф актера А. Таланов: «Беззаботная актерская братия увлекала на частые трактирные кутежи и утехи. Бездарные неопределенные личности, называвшие себя жрецами чистого искусства, отнимали время на пустопорожние словопрения о мнимых проблемах. Немало талантливых людей погубила богема. Неотвратимо засасывала она людей, лишенных силы воли, чтобы вырваться из ее омута…»

К счастью, у Качалова сила воли была, и он сумел вовремя одуматься. 21-летний молодой актер нашел в себе силы совершить решительный шаг: он покинул столицу, университет, Театр Суворина и три года работал в глубинке, в провинциальных театрах России.

В 1900 году Качалов работал в Казани у известного антрепренера М. Бородая. И слава вновь вернулась к молодому актеру. Эта слава перешагнула пределы города и достигла Москвы. Как итог: вскоре на имя Качалова пришла телеграмма от Владимира Немировича-Данченко с предложением перейти в труппу Художественного театра. Любой другой актер при получении подобной депеши, не раздумывая ни секунды, бросился бы на зов, не ставя никаких условий. Но Качалов был не такой человек. Он отбивает ответную телеграмму: «Согласен. Условие: в месяц 250 рублей».

Когда в МХТ получили этот ответ, там произошел шок. Таких денег, которые требовал себе молодой артист, не имели даже звезды Художественного: например, оклад ведущих актеров Всеволода Мейерхольда и Ольги Книппер составлял 100 рублей, а актер Иван Москвин, блестяще игравший царя Федора Иоанновича, получал 75 рублей. А тут – сразу 250!

Десять дней руководители МХТ Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко не давали ответа на «ультиматум» Качалова. Думали, возмущались. Наконец в Казань полетела телеграмма, текст которой сразил всех, в том числе и Качалова: «Согласны двести. Выезжайте». Так Качалов попал в Художественный театр. Однако начало его работы в нем было более чем удручающим.

Прежде чем быть зачисленным в труппу МХТ, Качалову предстояло пройти экзамен – показаться в двух картинах «Смерти Ивана Грозного». Этот просмотр состоялся 6 марта 1900 года. На него собралась вся труппа МХТ, которая воочию хотела посмотреть на редкий экземпляр – «двухсотрублевого» артиста. На репетициях, по традиции провинциального театра, Качалов только условно, почти шепотом повторял слова роли, чтобы потом на спектакле по-настоящему «заиграть». Но «по-настоящему» не получилось. Спектакль выявил полный провал новоявленного актера: он играл растерянно, напыщенно, бестолково. Убежав за кулисы, Качалов стоял там, потрясенный собственным провалом, и не знал, что делать. Там его нашел Станиславский. Сказав для начала несколько дежурных успокоительных фраз, Константин Сергеевич затем произнес: «Вам предстоит ужасная работа над самим собой. Я даже не знаю, сумею ли объяснить вам, какая именно».

После провального экзамена Качалову доверили роль Мороза в «Снегурочке». Но он и с ней не справился. Его перестали вызывать на репетиции, в общем, поставили на нем крест. И вновь, как это уже было неоднократно, беда не сломила воли Качалова, а заставила его мобилизоваться. И первое, с чего начал, – стал приходить на репетиции «Снегурочки» самостоятельно и высиживал их до конца, мысленно проговаривая все роли. На ввод в спектакль не надеялся, но все равно приходил. И случилось чудо. Роль Берендея никак не шла у двух актеров (одним из них был сам Станиславский), и Константин Сергеевич внезапно предложил ввестись Качалову. Роль надо было выучить за одну ночь, поскольку назавтра театру предстояло уезжать с гастролями в Крым. И Качалов совершил невозможное – выучил роль Берендея назубок. И утром следующего дня сыграл ее так, что Станиславский расплакался от счастья. И Качалова взяли на гастроли.

Свою единственную на всю жизнь любовь Качалов встретил в Казани, когда работал у Бородая. Это была молодая актриса того же театра Нина Литовцева, игравшая в амплуа драматической инженю. Роман с ней начался у Качалова вскоре после его поступления в Казанский театр, однако играть свадьбу молодые не спешили – работа отнимала много сил, да и своего угла у них тогда еще не было. А потом и вовсе стало не до этого – Качалов отправился покорять Москву. Как мы знаем, покорить ее с первого захода не получилось. Когда Литовцева узнала о провале своего возлюбленного, она немедленно примчалась в Москву, чтобы поддержать его своим присутствием. Во многом именно эта поддержка со стороны любимого человека помогла Качалову не сломаться под ударами судьбы. И свой триумф в роли Берендея он посвятил Нине. Некоторое время спустя молодые поженились, у них родился сын Вадим.