Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

– Какую свадьбу? – замерла она.

– На которую нас благословил ваш батюшка, – просто ответил Густав.

– Тот договор уже давно не действенен, – рявкнул Рюдегер. – Ты прекрасно знаешь, что рука моей дочери отдана Берхарду. А так как он умер, то Гретта совершенно свободна.

– Не пущу я её!…

– Не зли меня, Густав, – грозно предупредил Рюдегер. – Иначе я убью тебя, без всякого поединка!

– Стража! – нервно выкрикнул Густав.

Солдаты немедленно вбежали в покои, остановившись за спиной нового хозяина.

– Надо же, как я тебя перепугал! – усмехнулся Рюдегер.

– Не напугали вы меня. – К Густаву вновь вернулась уверенность. – Просто мне надоела глупая беседа с вами. Отдайте оружие, барон.

– И не подумаю.

Гретту охватило отчаяние. Неужели этот ужасный долгий день закончится смертью её отца, её единственного родного человека?

– Ты не посмеешь казнить его! – кинулась она к Густаву. – Отпусти его, слышишь?

– Отпустить? – Густав удивлённо вскинул брови. – После того, как он грозил меня убить?

– Но ведь ты сам своими оскорблениями вынудил его на эти угрозы. Отпусти его, отец ничего тебе не сделает. Я обещаю.

– Гретта, не проси, не унижайся! – приказал Рюдегер.

Густав холодно и надменно слушал стенания девушки. Любящая дочь была готова на всё ради спасения отца. Это хорошо. Это как раз то, что ему и было нужно.

– Я не верю ни вам, ни вашему отцу, – высказал он. – Вы хотели бежать. В ночь, в дождь. Бежать, даже не отдав последних почестей умершему другу вашему. Вы предаёте его, предаёте меня. Вы поступаете так же, как и Кроненберги.

Рюдегер насторожился. Значит, до Клоса Кроненберга Густав уже добрался.

– Что ты с ними сделал? – спросил барон.

– Пока ничего. Только запер в темнице. Но после похорон я проведу открытый суд над ними по обвинению в убийстве моих брата и отца.

– Что? – удивлённо ахнули Гретта и Рюдегер.

– Да. Можно сказать, что моего отца тоже убили, – как ни чём ни бывало продолжал Густав. – Его бедное сердце не выдержало переживаний за старшего сына. После суда я непременно казню убийц, а поместье Кроненберг вновь войдёт в границы Регенплатца.

– Какой же ты, оказывается, мерзавец, – проговорил Рюдегер.

– Кроненберги хотели сбежать, но не успели. И вы тоже намерены сбежать. Уж не заодно ли вы с убийцами, барон? Вы и ваша прелестная дочь, которой, признаться, роль супруги моей подошла бы больше, нежели роль идущей на плаху преступницы.

Барон Хафф понял всё. Сейчас они с Греттой находились в руках Густава, который мог сделать с ними всё, что захочет. Сам Рюдегер смерти не страшился, но что станет с Греттой? Убить. Убить мерзавца! Освободить от него мир и невинных людей. Рюдегер выхватил меч, но успел сделать лишь шаг, как солдаты тут же кинулись к нему, схватили и обезоружили. Густав оставался спокоен и холоден.

– Увести его, – приказал он страже.

– Стой! – воскликнула Гретта. – Прошу тебя, Густав, отпусти моего отца. Он не причастен к убийству, и ты это прекрасно знаешь.

– Он пытался убить меня!

– Отец защищал меня и честь свою. Отпусти его.

Густав подошёл к девушке совсем близко и заглянул ей в глаза. Гретта боялась его, однако старалась скрыть страх перед ним, и, как бы ни дрожала душа её, она выдержала этот пристальный, этот колючий взгляд, не опустила головы.

– Пожалуй, я смогу отпустить его, – не спеша проговорил Густав, – но при одном условии…

– Я согласна, – тут же ответила Гретта, догадавшись, каким будет это условие. – Я стану твоей женой.

– Гретта не смей! – вскричал Рюдегер. – Я запрещаю тебе!

Густав довольно улыбнулся. Его забавляла происходящая сцена.

– Что ж, за такую цену я могу даровать твоему отцу жизнь, – сделал он одолжение. – Но всё-таки доверия к вам у меня нет. Уведите барона, – вновь обратился Густав к солдатам, – да выделите ему хорошую камеру, ту, что предназначена для знатных особ.

Солдаты увели арестованного. В комнате остались только Густав, дрожащая от отчаяния Гретта, да Лизхен, забившаяся от страха в угол.

– Почему ты не отпустил моего отца? – Гретта с трудом сдерживала слёзы. – Я же дала согласие остаться с тобой.

– Я хочу иметь гарантию, что ты не передумаешь и не сбежишь, – ответил Густав. – Да и от барона не придётся ждать подвоха. Но после нашей свадьбы я, как и обещал, отпущу его.

– Отпусти сейчас. Я не сбегу, клянусь!

– Нет. Ты уже обманула меня один раз, когда тайно обвенчалась с моим братцем.

Гретта ахнула. Она думала, что об этом никто не знает.

– Как видишь, – продолжал Густав, – от меня ничего не скроется. И в будущем не советую тебе что-либо затевать против меня, я всё узнаю. И тогда я уже не буду столь добр.

Густав по-хозяйски скинул плащ с плеч девушки, провёл рукой по нежному изгибу её шеи, по побледневшей щеке, коснулся губ. Гретта не смела пошевелиться, она знала, что этот мужчина был способен на любую жестокость. Ей было страшно, но она понимала, что помощи ждать неоткуда, а значит, надеяться оставалось только на себя.

– Я мог бы сделать тебя своей рабыней, своей наложницей, – продолжал тем временем Густав, лаская застывшее лицо девушки. – Тебя предательницу, женщину, уже отдавшую честь другому мужчине. Однако я за что-то полюбил тебя, и снисхожу до того, что делаю тебя законной женой своей.

Густав наклонился и оставил на губах Гретты крепкий властный поцелуй хозяина. Девушка невольно поморщилась, так противен ей был её будущий муж. Заметив это лёгкое движение неприязни, Густав усмехнулся:

– Привыкай ко мне, милая. Отныне ты станешь дарить мне свою ласку каждую ночь. – Довольный собой, Густав скрестил на груди руки и, отступив на пару шагов, распорядился. – До свадьбы ты останешься здесь, у дверей я выставлю стражу. Служанку пришлю к тебе другую и накажу ей следить за тобой.

– Куда ты хочешь отправить Лизхен? – тревожно спросила Гретта. – Не забирай её у меня.

Густав взглянул на вжавшееся в угол заплаканное существо. Глупое слабое создание, угрозы от неё никакой.

– Ладно, пусть остаётся с тобой, – позволил молодой хозяин. – Вам обеим запрещено выходить из этих покоев. Еду будут приносить вам сюда. Вместо прогулки довольствуйтесь открытым окном. А после свадьбы я подумаю, дать ли вам глоток свободы.

– И когда же состоится… свадьба?

– Сразу после похорон. И запомни, моя жена должна быть послушной, тихой, для меня радушной, всегда готовой угождать прихотям моим. Она не смеет перечить мне, спорить со мной и уж тем более злить меня своими капризами. Если станешь выполнять эти нехитрые условия, твоя жизнь будет спокойной и сытой. А станешь бунтовать – пеняй на себя.

Высказав всё, весьма