Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

у окна столу. На нём лежало несколько свитков, слегка подрагивающих от порывов ветра и постепенно намокающих под брызгами отскакивающих от узкого подоконника капель. Девушка подошла к столу и, взяв самый дальний свиток, развернула его. Да, это был её портрет, Берхард всегда держал его на столе, чтобы чаще смотреть на любимый образ. Свернув рисунок, Гретта прижала его к груди и обернулась, вновь посылая возлюбленному взор полный надежды на чуда.

– А может, не нужно уезжать? – сказала она, приближаясь к ожидавшему её Кларку Кроненбергу. – Чем навредит мне Густав? Это я обвиню его в братоубийстве. В конце концов, отец защитит меня, ты встанешь на мою сторону. Да и ландграфиня Патриция…

– Она станет делать то, чего желает её сын, лишь бы тот был доволен, – прервал Кларк. – А сын пожелает иметь тебя. И добр он к тебе не будет. А доказать вину его нам вряд ли удастся.

– Как это не удастся? Лекарь Гойербарг подтвердит, что Берхарда отравили. А кому ещё, кроме Густава была выгодна его смерть?

Кларк глядел на Гретту серьёзно и хмуро.

– Тогда тебе нужно ехать к королю, искать защиты и справедливости у него. А здесь ты ничего не добьёшься. Здесь у тебя два пути: либо смерть, либо стать рабыней Густава. Сейчас власть перешла в его руки, большая власть, почти королевская, и он будет не только награждать, но и карать. Ты отвергла Густава, променяла на Берхарда, которого он ненавидит, который был вечным его соперником во всём. Густав не простит тебе этого предательства никогда.

– Значит, едем к королю, – решилась Гретта. – Я тоже не собираюсь прощать Густава. Я тоже буду мстить. И если мне не поможет король, я вернусь в Регентропф и лично уничтожу убийцу моего мужа.

Гретта утёрла ладонью свои мокрые щёки и, вздёрнув подбородок, уверенно добавила:

– Впрочем, никуда я не поеду. Моя месть настигнет Густава уже сегодня, сейчас же!

– Нет, Гретта, – испугался Кларк. – Не бери такой грех на душу… Ведь тогда тебе придётся убить и Патрицию, ибо она…

Но Кларк не договорил. Дверь открылась, и в комнату вошла Хельга с небольшим подносом в руках. Собеседники резко замолчали, повернув головы к вошедшей женщине. Закрыв за собой дверь, Хельга хмуро оглядела Кларка и Гретту, прошла к столу и аккуратно поставила на него поднос с кувшином и чашкой, из которой поднимался пар от горячего бульона.

– Берхард ещё спит? – спросила Хельга.

Ответом ей было молчание.

– Ты зря пришла, Гретта, – проворчала Хельга, не обратив внимания на отсутствие ответа. – Берхарду сейчас нужен только отдых, покой. И зачем открыли окно?

И снова тишина. Гретта и Кларк в напряжённом молчании наблюдали за знахаркой. Хельга направилась было к кровати, однако взглянув в ту сторону, вдруг остановилась. Глаза её смотрели поверх кровати и постепенно наполнялись ужасом; губ коснулось беззвучное «Нет». Почти подбежав к ложу, Хельга склонилась над Берхардом.

– Нет! Этого не может быть! – воскликнула женщина, трагично заломив руки. – Как? Почему?! Берхард! Ведь смерть отступила. Почему же она теперь здесь, рядом с тобой? Почему руки её на челе твоём?! Берхард! Мальчик мой!

Раскат грома эхом отозвался на протяжные рыдания. Хельга встала на колени у изголовья кровати и, вглядываясь в мёртвое лицо юноши, дрожащими руками нежно, по-матерински гладила его по волосам, по щеке, по закрытым векам.

– Берхард, мальчик мой… Берхард… – стенала она. – Как же упустила я?… Как же не уследила?… Обещала матери твоей беречь тебя, а сама ушла, оставила… Берхард… Нет мне прощения!

Хельга провела рукой по шее юноши, по плечу. И вдруг застыла, напряглась. Потом огляделась по сторонам, будто ища кого-то.

– Эльза? – осторожно позвала она. – Эльза. Почему я не вижу тебя?

Взор Хельги ещё немного поблуждал по комнате и остановился на Кларке и Гретте, стоявшим тихо, почти не шевелясь.

– Где амулет? – строго спросила Хельга. – Где жемчужина?!

Перепугавшись гневного взора чёрной женщины, Гретта вздрогнула и спряталась за спину Кларка.

– Она у меня, – едва слышно проговорила девушка.

– Почему она у тебя?! – вскочив, рявкнула Хельга.

– Берхард отдал мне её. Сам отдал.

– Лжёшь!

Оскорблённая несправедливым обвинением, Гретта, отстранив страх, вышла к женщине и твёрдо с достоинством сказала:

– Берхард мой муж, а я жена его. Мы обвенчаны. Берхард за меня тревожился и отдал мне свой амулет, сказав, что это единственная защита, которую он мне может дать сейчас.

– Ты не должна была брать его! В жемчужине заключена душа родной матери Берхарда, которая, словно крепкая стена, стояла между ним и смертью. А ты убрала эту стену.

Гретта опустила глаза. Она и не подозревала, насколько сильно было магическое значение амулета. И теперь в душе девушки возникло чувство вины.

– А ты куда смотрел? – гневно обратилась Хельга к Кларку. – Как допустил? Ты же знал, что амулет снимать нельзя!

Кларк не стал ни объяснять что-либо, ни оправдываться. Он не слишком верил в силу амулетов. Берхард умер от яда, а не от потери кулона.

Хельга отвернулась от нерадивых помощников и вновь скорбно склонилась над внуком.

– Зачем ты так поступил, Берхард? – простонала она. – Ты бы выжил, поправился и сам бы защитил жену свою. А теперь кто ей поможет? Кто остановит зло? Кто отомстит за твоих родителей?

Гроза грянула так громко, что казалось, она раздалась прямо в комнате, и молния яркой стрелой пролетела сквозь сумрак помещения. Хельга повернулась к окну, её чёрные глаза замерли, пристально вглядываясь в ливень, будто что-то увидели там. Постояв так немного, женщина выпрямилась и с широко открытыми глазами стала оглядываться вокруг себя. Шагнула в сторону, в другую, вытянула вперёд руки, снова шагнула – Хельга словно искала что-то.

– Она сошла с ума, Кларк, – прижавшись к юноше, тихо прошептала Гретта.

– Похоже на то, – так же шёпотом согласился Кларк Кроненберг.

– Мне страшно. Пойдём отсюда.

Кларк и Гретта медленно попятились назад, поближе к двери. Но не ушли, остановились, и, как заворожённые, продолжали напряжённо наблюдать за странными действиями шагающей по комнате женщины. Тем временем Хельга бродила и бродила, монотонно бормоча:

– Ты не должен уходить. Ты ещё нужен здесь. Ты должен остаться. Ты не должен уходить. Останься. Заклинаю тебя, останься! Кто, если не ты? Кто покарает убийцу матери твоей? Кто покарает убийцу отца твоего, убийцу тебя самого?! Ты, ты должен это сделать! Ты должен остаться, дабы свершить возмездие! Заклинаю тебя!

Хельга остановилась посредине комнаты и повернулась к окну. Холодный ветер дул ей в лицо, шевелил неопрятные пряди её седых волос, трепал её чёрную одежду, и, страдальчески завывая, пытался заглушить шум проливного