Наперекор судьбе - Пенни Винченци

– Как видишь, слушаю, – сказал Джей, улыбаясь ей. – Это замечательная перемена обстановки, и я знал, что твоя глупая дребедень поможет мне хоть немножко окунуться в прежнюю жизнь.

– Спасибо за откровенность, – холодно произнесла Венеция.

– Ну, не сердись. В армии начинаешь тосковать по таким вот милым глупостям. Выпей шампанского. И щеки бы тебе не мешало нарумянить. А то ты совсем бледная. Мне ужасно хотелось тебя видеть. Больше, чем остальных. Я знал: только ты сможешь поднять мне настроение. У нас в Сомерсете не густо с развлечениями.

– Представляю… Джей, давай уткнемся в меню. В зал только что вошел один из сослуживцев Боя. Жуткий зануда. Совсем не хочу увязать с ним в разговорах.

– Где? А-а, там. Понял. Не волнуйся, он нас не видел.

– Хорошо, если так… Джей, а я ведь даже не спросила, как ты живешь. Чем вы там занимаетесь?

– Я тебе расскажу, но в отредактированном варианте, и потом мы уже не будем возвращаться к этой теме. Как я уже говорил, я прохожу курс парашютной подготовки. Ты сказала бы, что это «до жути интересно».

– Только не проболтайся своей бедной мамочке, – сказала Венеция и вздрогнула. – Она тогда совсем спать перестанет.

– Ни в коем случае. Для мамы у меня своя версия. Ей я сказал, что постигаю искусство дешифровки. Самое безопасное занятие. Безопаснее только работа на кухне. Хотя сомневаюсь, что мама мне поверила.

– Я тоже сомневаюсь.

– Какие новости от Боя? Про Адель что-нибудь знаешь?

– Ох, Джей, я была бы рада хоть крошечной новости. Это я про Адель говорю. Насколько я знаю, она до сих пор в Париже. Кошмар. Абсолютный кошмар. Я тоже не могу спать. У меня ощущение… Это даже трудно объяснить… Все время что-то саднит. И на сердце тяжело. Непривычное для меня состояние, и мне от него паршиво. Месяца полтора назад она еще спокойно могла уехать в Англию. Сейчас слишком поздно. Немцы вот-вот займут Париж. Она для них враг. Одному Богу известно, что с нею будет. Все это так чудовищно. Иногда мне кажется, что я просто придушила бы этого мерзавца Люка Либермана.

– Ты пыталась хоть как-то с ней связаться?

– Конечно. Мы с мамой без конца пытались позвонить в Париж. Нам отвечали: «Нет связи». Телеграммы ей слали. То же самое. Знаешь, Люк в конце концов перестал упираться. Начал убеждать ее уехать в Англию. Так эта дурочка отказалась. Заявила, что она, видите ли, чувствует необходимость оставаться с ним. Ты когда-нибудь слышал что-нибудь глупее?

– Не знаю. Наверное, ты бы сделала то же самое, если бы Бой тебя попросил… Ну, не Бой, а кто-то другой, – торопливо добавил Джей. – Словом, кто-то, кто тебе дорог. Вы же с Аделью очень похожи.

– Не знаю, как поступила бы я, – вздохнула Венеция. – Нам остается только ждать и надеяться.

– А как Бой? Есть новости от него?

– Да. Сейчас с ним все в порядке. Находится в Шотландии. У него там тоже какая-то подготовка, о которой он не слишком распространялся. Но ему это нравится. Пишет мне довольно часто.

– Я и забыл, что между вами сохранились дружеские отношения. Очень умно с твоей стороны. Я так не умею. Уж если я рву с кем бы то ни было, то жду не дождусь, когда этот человек исчезнет из поля зрения.

– Бывший муж не перестает быть отцом твоих детей. А у нас их четверо. Поневоле приходится поддерживать контакты, – сказала Венеция.

– Могу представить. – Джей подался вперед. – Слушай, а ведь я влюбился. Потрясающая девушка. Думаю, у нас с ней что-то может получиться.

– Как здорово, Джей! – Венеция тепло улыбнулась ему.

Джей не впервые влюблялся и не раз говорил, что «у нас с ней может получиться». Обычно его хватало на месяц.

– Расскажи про нее. И почему же ты сегодня не с ней, а со своей престарелой двоюродной сестрой?

– Ты совсем не выглядишь престарелой, – искренне возразил Джей. – Ты выглядишь очень даже расчудесно. И платье у тебя красивое. Но если честно, то ты немного похудела. Венеция, ты пригласила меня на обед, а сама ничего не ешь.

– Не скажу, чтобы я была зверски голодна, – быстро ответила она. – Это у меня из-за тревоги за Адель. Ты лучше расскажи про свою новую любовь.

– Служит в «Крапивниках». Расквартирована в Портсмуте. Мы бы приехали вместе, но у нее дежурство. Чертовски жаль, но ничего не поделаешь. Армия.

– И как ее зовут?

– Виктория. Виктория Галифакс. Сокращенно Тори. Красавица, глаз не оторвать. Можешь убедиться. У меня с собой ее карточка.

С фотографии Венеции улыбалась Виктория Галифакс в форме Женской вспомогательной службы военно-морских сил, демонстрируя ровные безупречные зубы. Если и не красавица, то очень миловидная блондинка с лицом сердечком и широко раскрытыми глазами. На обороте витиеватым женским почерком было написано: «С нежнейшей любовью от Тори».

– Замечательная девушка, – улыбнулась Венеция Джею.

– Не то слово. Мы с ней познакомились перед самым моим уходом в армию. В «Голубом ангеле». Кстати, она потрясающе танцует. По-моему, могла бы стать профессиональной танцовщицей. В «Крапивниках» ею очень довольны. До войны она готовилась стать секретарем адвоката. Тори потрясающе умная и веселая. Шутить умеет – просто живот надорвешь. Тебе бы она понравилась, я знаю.

– Я уверена, что да, – сказала Венеция.

И вдруг ей стало невыразимо одиноко. Она никогда не думала, что будет так скучать по Бою. Хуже того, она почувствовала жгучую зависть к Джею и его славной девушке. Глаза Венеции наполнились слезами. Джей недоуменно посмотрел на нее. Венеция поспешно смахнула слезы, злясь на себя, что испортила двоюродному брату его единственный вечер в Лондоне. А ведь он так хотел увидеться с нею.

– Прости, Джей. Прости, дорогой. Нервы. Не обращай внимания на глупую старую женщину. Идем потанцуем, пока нам готовят омара.

Они оба захмелели от шампанского и эмоций. Их головы были полны мыслями и тревогами за дорогих им людей. Отчасти потому, что они оба искали утешения, отчасти все из-за того же шампанского, а еще из-за давнишней взаимной симпатии, но их танец получился достаточно интимным. Они танцевали, почти вплотную прижимаясь друг к другу.

Оркестр заиграл необычайно популярную этим летом песню «A Nightingale Sang in Berkeley Square».

– Как кстати, – сказал Джей, вслушиваясь в начальные такты песни и прижимая к себе Венецию.

– Да. Очень кстати, – ответила она, кладя голову ему на плечо и думая о той изумительной ночи на Беркли-сквер, которую она провела с Боем.

Майк Уиллоби-Кларк, сослуживец Боя, зануда, тщательно избегаемый Венецией, увидел ее страстный танец и сказал, обращаясь к жене:

– Смотри, это Венеция Уорвик. Я собирался познакомить тебя с ней. Но вряд ли получится. Она очень занята с этим молодым парнем. Новый дружок, надо думать. Ты же знаешь, они с Боем в разводе. Чертовски стыдно. А женщина приятная. Нынче такое не редкость…

В среду (это был третий день их путешествия) у них кончился бензин. В десяти километрах от Тура. Вдоль дороги стояли вереницы брошенных машин. Бензин становился дороже еды. Она уже видела драки на заправочных станциях. Минувшим вечером ей удалось добыть несколько галлонов бензина. Это случилось в деревне. Местная заправочная станция закрывалась. Старик залил бензин в машину, та отъехала, но водителю следующей машины он отказал. Молча покачал головой, запер бензоколонку и повесил на нее картонную табличку с надписью «Fermé» – «Закрыто». Водители подбежали к нему, но на старика не действовали ни их просьбы, ни угрозы, ни деньги. Он плюнул себе под ноги, достал сигарету «Голуаз», закурил и ушел в дом.

Адель подождала, пока все остальные машины разъедутся. Так оно и случилось. Тогда она вылезла из «ситроена», причесалась, подкрасила губы и побрызгалась духами «Джой», слабо надеясь, что их аромат перебьет стойкий запах пота, который наверняка она распространяла. Потом она открыла багажник и взяла из чемодана одну бутылку «Шато Лафит-Ротшильд» и медленной, соблазнительной походкой направилась к дому заправщика.

Адель так и не узнала, какой из факторов подействовал на старика: ее походка, аромат духов или марочное вино. Но уезжала она с двадцатью литрами бензина и чувством победы. Ей казалось, что она играючи победила в крупном сражении.

В Шартре она сделала весьма абсурдный поступок, понапрасну тратя время и рискуя лишиться машины и всего находившегося там имущества. Адель остановила машину в непосредственной близости от собора, вывела детей, заперла двери, и они втроем направились под величественные и мрачноватые своды. У лотка свечницы она купила две свечи, зажгла и подала детям.

– Maman, мы будем молиться? – спросила Нони, с радостью принимая правила новой игры.

– Да, нам стоит помолиться. Мы должны поблагодарить Бога за заботу и попросить Его и дальше помогать нам в пути. – (Нони послушно закрыла глаза и сложила руки.) – И еще мы должны помолиться за папу. Не забудь.

– Конечно же не забуду.

Взяв детей за руки, Адель медленно повела их по собору, наслаждаясь его бархатной темнотой. Они останавливались у боковых приделов, зажигали свечи возле молитвенных скамеечек. И вдруг ее охватил страх за оставленную машину. Старый «ситроен», который все эти дни служил им ковчегом.