Девочка, которая зажгла солнце - Ольга Золотова

И ей вскоре удалось различить желаемое. Спустя пару минут такого затишья, нарушаемого цокотом часов и сиплым мужским дыханием, стали ясно слышны шаги, а затем и переплетение голосов. Но как женщина не старалась, все же не смогла понять ни единого слова — только гогот, шуршание и изредка шлепки ног в полной тишине засыпающего дома.

Когда Джанетт стала подниматься по лестнице, несколько ступенек предательски скрипнули, и прочие звуки с верхнего этажа тут же пропали, словно напуганные случайным предостережением.

Она на цыпочках приблизилась к двери, задержала дыхание и заглянула внутрь — оба комочка, укрытых одеялами, мерно вздымались и опадали,

(Я же говорила тебе, Хлоя, ночью никто никогда не пьет чай!)

не замечающие льющегося из щели тусклого света и с трудом продолжающие медленно дышать.

Это вспомнилось совершенно случайно, потому как мысленно женщина подбиралась к другому, более сладкому и свежему отрывку, наподобие голодного волка, что срывает старую кожу с мертвого зверя, чтобы скорее вонзить клыки в нежную плоть. Перед глазами тут же появилось лицо Рэйчел — недовольное и протестующее, разом потемневшее, измазанное шоколадом от только что съеденного кекса… Джанетт тогда искренне возненавидела дочь, разозлилась настолько сильно, что готова была увидеть в ней не своего ребенка, а чужого маленького призрака, нагло завладевшего душой и телом ее милой и ласковой Рэй. Ей начало казаться, словно это все не по-настоящему, а в совсем другом мире, куда она попала по нелепой случайности. Зайдя после в собственную комнату, женщина сделала глоток уже остывшего чая и подумала, что нужно будет проучить маленькое потерявшее всякий страх создание какой-нибудь поспитательной лекцией…

— Мисис Робертсон, у вас там все в порядке? В трубке какой-то шум.

Джанетт вздрогнула и поставила опустошенный стакан в серебристую пасть раковины, свободной рукой выключая визжащую духовку. Да, замечательно выходит, осталось потомить пирог еще минут пятнадцать и…

— Вам, наверное, показалось, мисс Флетчерс, — выдала она и вернулась к утерянной нити разговора. — В нашей семье не происходит ничего необычного, если вы имеете в виду ЭТО. К счастью, ОНО пока нас не касалось, и я надеюсь прожить еще двадцать лет в союзе с мужем, которого всем сердцем люблю. Так что ваши сомнения и тревоги беспочвенны, увы, преподавательский состав школы может вздохнуть спокойно.

— Случилось еще кое-что, — не желала униматься Флетчерс, и начала свой сбивчивый рассказ, растеряв прежнее самообладание и высокомерную учтивость. — Как вам известно, мои обязанности заключаются не только в воспитательной работе на месте заместителя директора, но и с недавних пор в преподавании детям психологии — по моему мнению, одному из самых важных предметов во всем расписании учеников любого класса и возраста. Это был… кажется, вторник, но не в моих привычках склоняться к конкретным датам и уходить прочь от самой сути произошедшего. Я раздала детям специальные тесты, которые высылает раз в полгода комиссия и после собирает их в отдельные папки с именем каждого ребенка, чтобы оценить его психическое состояние и обновить данные статистики; банальные вопросы, однако, позволяющие без всяких подозрений заглянуть в саму детскую душу и узнать гораздо большее, чем мог бы открыть сам ребенок даже самому близкому человеку. К примеру, это выглядело как перечень следующего вида:

«Кого ты считаешь своим настоящим другом?»

«Важно ли проявлять доброту и милосердие по отношению к окружающим тебя людям?»

«Что в твоей жизни способно сделать тебя действительно счастливым?»

Тогда мне запомнилось, что…

все ученики поглядели на Эмилию с недоверием в ожидании какого-нибудь подвоха, но стоило белоснежным листам лечь на столы прямо перед носами десятка любопытных детей, по душному кабинету пробежал тихий ропот. Чуть позже он, как и ожидалось, перерос в неконтролируемый гул шепота и множества голосов, так что девушка с облегчением встретила звон в коридоре и потерла ноющие тупой болью виски. Она слишком молода для этой работы, и каждый второй встречный прохожий обязан был повторить эту фразу с упреком в голосе, но… Выбор сделан. Переехав в Бостон из родной Мексики, ей сложно было освоиться в незнакомой стране среди американского духа, который казался ей непонятным и чересчур грубым. Она мысленно осуждала выпивающих каждый вечер мужиков в баре неподалеку от ее дома, а спустя два месяца жизни в странном и непривычном ритме сама частенько засиживалась там допоздна с новыми знакомыми, готовыми за роль внимательного слушателя их жизненных терзаний угостить лишним бокалом вина или чего куда более крепкого. Вместе с тем косо глядела на молодых мамочек, сводящих концы в небольших съемных квартирах, но не желающих искать никакую работу; и вот теперь также теснится в маленькой студии, и вместо студенческой мечты начинающей художницы проверяет листки и следит за порядком в стенах ненавистной школы. «Ты будешь самой известной во всем мире!» — гласила сложенная вчетверо бумажка, которую крошка Эмили вместе с отцом и матерью написали в одну из Рождественских ночей и тут же сожгли, размешав грязный пепел в высоком стаканчике шипящего лимонада. «Твои картины будут на самых знаменитых выставках, и много-много людей попросят нарисовать что-нибудь для них тоже, в качестве подарка. Так что давай, Эли, не переставай мечтать и не забывай, зачем ты идешь».

«К сожалению, не забыла», — могла бы ответить мисс Флетчерс, если бы очередной звонок не разбил до крошечных кусочков ровное полотно мыслей. У нее было ровно полтора часа, чтобы заварить себе крепкий чай без сахара и углубиться в проверку тестов. Так мало времени, что, порой начинаешь невольно задумываться: «Столько дел нужно успеть в такой короткий срок. Смогу ли я еще доделать утренний отчет в свой обеденный перерыв? Или… А успею ли я хоть немного пожить, хотя бы пять минут, которые растяну в вечность, но успею только открыть и снова закрыть глаза?» Девушка усмехнулась собственному остроумию и оглядела опустевший класс, цепляя сонный взгляд за третью парту — одна из учениц все еще склонялась над исписанным листком и не обращала внимания ни на что вокруг.

— Урок уже закончен, Рэйчел, тебе следовало давно сдать свою работу.

Девочка подняла на нее уставшие глаза и в знаке согласия низко опустила голову — рыжие пряди, собранные в низкий хвост, рассыпались по плечам и зацепились за белоснежный воротничок блузки. Мисс Флетчерс еще успела подумать, какие чудесные у нее волосы, прежде, чем злополучный листок оказался в руках, а Рэй начала собирать в рюкзак вещи с парты.

— Ты не ответила на последний вопрос, дорогая, — остановила ее учительница, заставляя тут же замереть на месте и потупить