Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

в ордонансе, по крайней мере, на десять лет. Когда Конгресс отклонил петицию, сторонники рабства в Индиане обошли это ограничение, и после того, как в 1804 году территория получила законодательный орган, он принял законы, которые поддерживали фактическую форму рабства чернокожих. К 1810 году в Индиане насчитывалось 630 чернокожих, большинство из которых были подневольными слугами, работавшими в течение длительного срока или пожизненно.

Но многие поселенцы на территории Индианы были против и Гаррисона, и рабства; они утверждали, что рабство делает людей надменными и гордыми и что этот институт не только поддерживает аристократию, но и препятствует иммиграции нерабовладельцев. В 1809 году территория Индианы была разделена на две части, и была создана территория Иллинойс. Это уменьшило влияние Харрисона в Индиане и позволило силам против рабовладения под руководством популиста Джонатана Дженнингса набрать силу на этой территории. В 1809 году уроженец Нью-Джерси Дженнингс, который любил вести предвыборную кампанию как простой человек, иногда останавливаясь и помогая пионерам ремонтировать хижины или рубить дрова, победил кандидата Харрисона, Томаса Рэндольфа, генерального прокурора территории, в напряжённой борьбе за пост делегата территории в Конгрессе.

В Вашингтоне, где он пробыл три срока, Дженнингс боролся за отмену имущественного ценза при голосовании и за отказ от произвольной и «монархической» системы территориального управления, установленной Северо-Западным ордонансом 1787 года, — системы, по словам Дженнингса, «мало совместимой с принципами, которые управляют институтами различных штатов Союза». Стремясь на каждом шагу подорвать влияние Гаррисона на территории Индианы, Дженнингс спровоцировал Гаррисона на то, чтобы тот назвал его «бедным животным, которое представляет нас». Когда в 1810 году союзники Дженнингса наконец взяли под контроль законодательное собрание территории, они отменили законы, поддерживавшие фактическое рабство на территории, и отказались от закрытой системы патронажной политики, которую Харрисон и его приближённые использовали для сохранения своей власти. Используя демократическую и антиаристократическую риторику, Дженнингс в 1816 году стал первым губернатором штата Индиана.

Среди наиболее эффективных аргументов, которые приводили противники рабства в Индиане, был пример невероятно быстрого заселения Огайо. Быстрый рост Огайо убедил многих лидеров в том, что запрет рабства — лучшее средство привлечь на запад подходящих неаристократических поселенцев. Действительно, территория к северу от реки Огайо была заселена в основном янки из Новой Англии, выступавшими против рабства. Многие из них прибыли в Огайо через Нью-Йорк и продолжали продвигаться на запад, в северные районы Индианы и Иллинойса, принося с собой дух общин и свои названия; города с названиями Кембридж, Лексингтон, Спрингфилд и Хартфорд были разбросаны по всем штатам Нью-Йорк, Огайо, Индиана, Иллинойс и Мичиган.

Поскольку большинство поселенцев Северо-Западной территории были мелкими фермерами, их общество, как правило, было более демократичным и эгалитарным, чем общество Юго-Запада, где доминировали рабовладельцы-плантаторы. Конечно, землевладение в Огайо могло быть таким же олигархическим, как на Юге и Юго-Западе: например, 1 процент крупнейших землевладельцев Огайо владел 23 процентами земли. Но, в отличие от Юга и Юго-Запада, социальная и экономическая власть на Северо-Западе не переходила автоматически в власть политическую.

Первый конгрессмен Огайо Джеремайя Морроу, который был республиканцем в Палате представителей с 1803 по 1813 год, не принадлежал к числу крупных землевладельцев штата. В отличие от магнатов-федералистов, владевших участками в пять тысяч акров, у Морроу было всего 385 акров, которые, к изумлению иностранных гостей, он обрабатывал сам, когда возвращался домой из Конгресса. Крупные землевладельцы в Огайо, как правило, были спекулянтами, которые не контролировали ни экономику, ни правительство. Из-за конкуренции эти спекулянты обычно были вынуждены продавать свои земли не только как можно быстрее, но и гораздо дешевле, чем им хотелось бы. Эти гранды Огайо всегда были подвержены риску обложения налогом их необработанных земель и оспариванию со стороны других спекулянтов-парвеню; и, в отличие от плантаторов Юго-Запада, у них не было десятков рабов, чтобы выделиться на фоне других землевладельцев штата.

Но, пожалуй, важнее то, что не все жители Огайо были фермерами. Действительно, сотни множащихся маленьких городков на Северо-Западе породили головокружительное разнообразие профессий, из-за которых фермерство, выращивание кукурузы и пшеницы, казалось скорее занятием, чем основой экономики. На Северо-Западе распространялись газеты, чего не было ни на Юго-Западе, ни даже на Старом Юге. Ещё до образования штата на Северо-Западной территории здесь уже выходило тринадцать газет. Для сравнения, в Северной Каролине, хотя она была старше Северо-Западной территории более чем на столетие и имела почти полумиллионное население, выходило всего четыре газеты. Ко второму десятилетию девятнадцатого века в Огайо на душу населения приходилось в два раза больше газет, чем в Джорджии.

Большая часть капитала на Старом Юго-Западе была связана с рабами, а не, как на Старом Северо-Западе, с землёй, производством или другими видами бизнеса; и те плантаторы, которые обладали наибольшим человеческим капиталом, были наиболее способны переехать на выбранные земли на Западе и доминировать коммерческой жизни этого региона. Рабовладельческая экономика Старого Юго-Запада производила единственную основную культуру — хлопок, кредитные и маркетинговые системы которого, как правило, порождали иерархические структуры власти. Поскольку мелкие хлопкоробы нуждались в покровительстве крупных плантаторов, имевших доступ к капиталу и рынкам, они неизбежно подчинялись им как в социальном, так и в политическом плане. Другими словами, юго-западное пограничье начала XIX века не так уж сильно отличалось от Старого Юга XVIII века. Как и табак на Верхнем Юге XVIII века, хлопок был непортящимся продуктом с ограниченным числом рынков сбыта, в основном за границей. Поскольку хлопок не нуждался в сложных складских и погрузочно-разгрузочных механизмах, его сбыт не требовал создания городов или других центров распределения. Следовательно, жизнь на Старом Юго-Западе вращалась не вокруг городов или деревень, как на Старом Северо-Западе, а вокруг плантаций.

Напротив, экономика Огайо на Старом Северо-Западе была разнообразной, с множеством рынков и отсутствием простой системы распределения многочисленных товаров региона, что привело к росту числа городов. Политическая структура Огайо также отличалась от политической структуры территорий и штатов Старого Юго-Запада. В отличие от окружных судов Юга и Юго-Запада, окружные комиссии в Огайо не были самовластными органами, а находились под выборным контролем местного населения. Кроме того, они делили полномочия с множеством пересекающихся юрисдикций городов, школьных округов и других подразделений, что порождало обилие выборных должностей. На самом деле, при таком количестве политических должностей каждый, казалось, в то или иное время баллотировался на одну из них. Сто шестнадцать человек баллотировались на семь мест округа Гамильтон в третьем территориальном собрании Огайо, а девяносто девять человек — на десять мест в конституционном собрании 1802 года. В 1803 году двадцать два кандидата баллотировались на пост первого губернатора штата. Неудивительно,