Я не Поттер! - Марина Броницкая

Я шагнул внутрь и первым увидел черноволосого юношу, с затаенной грустью рассматривающего ступеньки под своими ногами, на которых он собственно и восседал, подперев подбородок рукой. Неужели мы так задержались?

Завидев нашу процессию он почти обрадовался, вскочил, насколько это возможно у бестелесных, горделиво вздернул волевой подбородок и заговорил ну прямо загробным голосом:

— А вот и вы… Как приятно увидеть вас спустя целый год! Не скажу, что рад вас видеть в целости и сохранности… а раз не скажу, то и обижаться на меня нечего. Ведь так, мои юные друзья?

«Друзья» молчали. До них все же достучалась такая простая мысль – обычные второкурсники должны учить уроки, а не выступать против великого зла, вооруженные одними граблями – простите – палочками. Тем более что в их руках эти орудия обладают одинаковой полезностью.

— Волдеморт? – уточнил я для всех присутствующих, не вдаваясь в подробности словообразования.

— Он! – подтвердил юноша.

Запрокинув голову, я старательно делал вид, что в первый раз вижу статую у задней стены и её гигантское лицо с обезьяньими чертами и длинной жидкой бородой, ниспадающей почти до самого подола каменной мантии. Понадеявшись, что василиск не соизволит поздороваться со мной прямо сейчас, я бросился вперед. Между каменных стоп статуи лежала Джинни Уизли, бездыханная и холодная. Первое явно иллюзия, а вот второе – реальность. Лежа на каменном полу тепленьким остаться невозможно, подсознанию Симуса подобная истина известна просто отлично.

— Джинни, – прошептал я и, бросившись к ней, упал рядом на колени. – Джинни! Только не умирай! Пожалуйста, не умирай!

Она, конечно, умирать и не думала. Однако орал я на удивление испуганно и почти честно. Не знаю, что Уизли скажет, когда узнает о моей роли в деле воскрешения Лорда и этой игре, а когда‑нибудь она обязательно узнает, но какой девчонке не понравится быть спасенной героем?

— Ты что, призрак? – задал вполне резонный вопрос Симус, трясущийся, будто в лихорадке.

— Воспоминание, — ответил Редл и махнул рукой в сторону валявшейся неподалеку от него книжицы. – Полвека томился в дневнике, пока милая девочка не открыла мне свое сердце. Она вот–вот умрет, но её смерть не помешает нам. Я долго ждал этой минуты, Гарри… пусть даже и Снейп! Возможности увидеть тебя, поговорить с тобой.

Я внимательно слушал, ведь на составление речи Лорда у меня ушел битый час.

— Смертельная скука – выслушивать глупенькие излияния одиннадцатилетней девчонки и прыщавого подростка… Седрика, кажется, – продолжал он. – Но я был терпелив с ними. Я отвечал, я проявлял сочувствие, я был добр!

Все‑таки Лорду не чужда и скромность, после упоминания «доброты» там было еще несколько лестных эпитетов в его адрес, я ведь старался, однако он предпочел сразу перейти к делу и заговорил еще громче, хотя грифиндорцы и так слушали его с открытыми от ужаса и интереса ртами.

— Так ты еще ничего не понял, Гарри? – вкрадчиво спросил Ридлл. – Это ведь Седрик открыл Тайную комнату. Это Джинни передушила школьных петухов и малевала на стенах угрожающие послания. Это она натравила змею Слизерина на четырех грязнокровок и на кошку этого сквиба. Мне нужна была сила и душа взрослого мага… но подошли и две юных. Я не привередлив, стоит заметить.

Через десять минут у меня свело челюсть и стали слипаться глаза, а Ридл все вещал и вещал. О дураке директоре Диппете, поверившем студенту, а не Хагриду, о несговорчивом профессоре Трансфигурации Дамблдоре, о своей бедности и непреодолимой тяге к знаниям, о своем сиротстве, о Джинни, сопротивляющейся ему из последних сил, о потере интереса к убийствам грязнокровок и якобы проснувшемся интересе ко мне, о…

В общем, он давно вышел за рамки своей речи и моих знаний о его личности! А зачем это все знать Симусу и Невиллу? Для самообразования, что ли?

Однако если есть план, всегда есть и то, что его нарушит. Например, огромная малиновая птица величиной с лебедя, ну чем не неучтенный пункт?! Громкая, словно потусторонняя музыка, появившаяся вместе с неведомо откуда взявшимся фениксом, а это был именно Фоукс, заставила Волдеморта замолчать на полуслове с вытянутой перед собой рукой и, мягко говоря, удивиться.

— Это феникс, Гарри! – радостно закричал Симус и запрыгал на месте, как затерянный на необитаемом острове, завидевший спасительный корабль. – Он помогает чистым душо–о-о–й! Он что‑то несё–ё-ё–т!

Несёт – это неправда, тащит – вот самое точное определение. Даже глазищи Фоукса ничем не напоминали красные бусины граната, а больше смахивали на совиные, ко всему прочему еще и сильно возмущенные. Ну не феникс, а Букля, разве только перья золотые. Инстинктивно я пригнулся, накрыв собой Джинни, показалось, что птичка пикирует на меня не с целью вручить ношу, а хорошенько долбануть на ненавистной макушке!

Принимая во внимание то, что она на меня скинула, я мог её понять. Старая шляпа, а в ней какой‑то меч, украшенный драгоценными камнями, словно был сделан на заказ в жутко дорогой ювелирной лавке. Заказчик явно хотел похвастаться своим богатством перед всем миром. Темный Лорд молчал, мальчишки перестали сиять и начали тускнеть, а я задумался. Меч был виден только мне, потому как только я и видел то, что внутри шляпы.

— Так вот что Дамблдор прислал в помощь своему соратнику! Певчую птичку и древнюю Шляпу! Ну как, Гарри, ощущаешь прилив храбрости? Чувствуешь себя в безопасности? – вновь заговорил Ридл, забыв опустить руку, указывающую вдаль. Его голова, как и моя, была занята иными мыслями, а не соответствием придуманному образу.

Я слышал, что обращаются ко мне, но ответить не мог, губы просто отказывались шевелиться, ведь покопавшись в памяти и оживив перед глазами картинку из учебника по истории факультета, я понял – передо мной меч Годрика! Тот, который могут взять в руки только настоящие его последователи, истинные храбрецы и прочие личности подобного плана, к которым меня причислить не просто сложно, а невозможно. Понятно, почему феникс чуть не лопался от напряжения. Его волю подчинила магия Альбуса Дамблдора, в полной мере осознающего, как оказалось, что я не герой, хоть и пытаюсь им быть. Директор предлагал мне убить мечом василиска, вырвать его клык, хотя я мог просто выдрать его, махнув палочкой, ну а затем уничтожить дневник и почувствовать себя человеком, воюющим за правое дело. Он направлял меня на «верную» стезю!

Тем временем Ридл продолжал монотонно бубнить надоевшую мне историю, имеющую мало общего с унылой правдой.

— Значит, ты спасся, потому что мать пожертвовала своей жизнью… Это мощное средство против чар… – он нетерпеливо шагнул вперед, на нижнюю ступеньку, и не совладал с любопытством. — Что там блестит?!