Приз для принцев (Награда для князей) - Рекс Стаут

- В самом деле? - сказала Алина. - Расскажите нам об этом.

- Это неприятная история.

- Что делает ее еще более интересной.

Науманн посмотрел на Виви:

- А что думаете вы, мадемуазель?

- Я бы с удовольствием послушала, - заявила та.

Молодой дипломат уселся так, чтобы видеть глаза Алины, и начал свой рассказ.

- Мой друг - как я уже говорил, и друг моего отца тоже - был лет на десять-пятнадцать старше меня. Русский помещик благородного происхождения, он почти не имел образования, но при этом обладал очень сильным интеллектом, вызывавшим уважение и восхищение.

- Похоже на русских, - презрительно вставила Алина.

Не обратив внимания на то, что его прервали, Науманн продолжал:

- Всякий раз, когда этот человек приезжал в Германию по делам, что случалось в конце каждого года, он наносил нам визит. Таким образом, мы узнали его с самой лучшей стороны и высоко ценили его.

Я часто подолгу разговаривал с ним. Его мысли были просты и прямолинейны, как у ребенка, и при этом он обладал замечательно острым умом, благодаря которому добился немалых успехов. В детстве он был моим героем, и я обычно ждал его приездов с огромным интересом и радостью.

Науманн остановился и оглядел маленький круг своих слушателей. Стеттон слушал, старательно скрывая раздражение. Виви - с искренним интересом. На лице у Алины сохранялось выражение любезной хозяйки, развлекающей гостя.

Науманн задержал на ней взгляд, потом продолжил:

- Однажды летом, это было четыре года назад, при очередном появлении в нашем доме он буквально с порога сообщил нам, что наконец-то нашел себе жену. Он рассказал нам все, до мельчайших подробностей; я до сих пор помню, с каким пылким восторгом он описывал несравненную красоту, обаяние и прочие достоинства своей жены. Женился он на дочери крестьянина, которую нашел в соседнем имении. Когда мой отец заметил ему, как опасно бывает жениться на представительнице иного социального сословия, тот ответил: "Да, вы правы, герр Науманн; она не относится к моему сословию, она - ангел небесный". Прошло два года, в течение которых наш друг навещал нас два или три раза. Он уже стал почти надоедать нам, потому что ни о чем, кроме достоинств своей жены, говорить не мог.

Потом - это было около полутора лет назад, и мы уже год как не видели нашего друга, - я был послан с дипломатической миссией в Санкт-Петербург.

На обратном пути, имея в своем распоряжении немного свободного времени, я решил заехать к нашему другу в его имение, которое я никогда не видел. Я был уверен, что он обрадуется мне, поскольку часто приглашал навестить его.

Если бы я приехал часов на двенадцать позже, то разминулся бы с ним, потому что застал его за последними приготовлениями к длительному путешествию. Я был так удивлен переменами, происшедшими в его внешности, что при виде его не смог удержать возгласа изумления. Его лицо похудело и стало мертвенно-бледным; глаза блестели, как два горящих угля, как будто он был снедаем ненавистью или смертельной тоской. Сначала он ничего не говорил мне о цели предстоящей поездки, но, когда я выразил желание познакомиться с его женой, он наконец сдался и рассказал мне все.

Рассказчик остановился.

Слушатели, казалось, были заинтригованы. Виви и Стеттон даже придвинулись чуть ближе, чтобы не пропустить ни слова. Но Науманн смотрел не на них. Он не сводил глаз с мадемуазель Солини, которая хотя и слушала, но, казалось, с трудом сохраняла вежливый вид.

- Два месяца тому назад, рассказал мне наш друг, он узнал об измене своей жены. Она сошлась с молодым евреем, который подвизался на должности управляющего имением. Соперники стрелялись, и он убил еврея, но жена умоляла простить ее с таким искренним раскаянием и столь бурным самобичеванием, что он принял ее обратно. Но естественно, с тех пор стал подозрительным, начал следить за ней и вскоре обнаружил - не важно как, что она медленно отравляла его.

Виви задохнулась от ужаса, Стеттон пробормотал проклятие.

Алина смотрела в сторону, тихонько постукивая по полу туфелькой.

- Она почему-то заподозрила, что он обо всем узнал, - и скрылась. Тогда наш друг решил отправиться в путешествие, чтобы найти ее и отомстить. Мне никогда не забыть выражения его лица, когда он поклялся убить женщину, разбившую его сердце и разрушившую его жизнь.

Виви не выдержала:

- Он нашел ее?

- Не знаю. Я о ней больше никогда не слышал от него. - Науманн повернулся к Алине: - Разве этого недостаточно, чтобы отвратить человека от брака?

- Возможно, тут могут быть разные мнения, месье Науманн. - Она все еще продолжала постукивать туфелькой по полу.

- Чертовски неприятная история, - заключил Стеттон. - Пойдемте, Виви, сыграйте что-нибудь живое, чтобы отвлечься от нее.

И они с Виви направились к роялю.

Науманн повернулся в кресле, чтобы убедиться, что они не могут услышать его, и, подавшись к мадемуазель Солини, сказал, понизив голос:

- Я забыл назвать вам имя моего друга, не так ли, мадемуазель? Его звали Василий Петрович, он родом из Варшавы. В тех краях его знает любой огромный парень с черной бородой и черными глазами.

Алина повернулась и твердо посмотрела ему в глаза.

- В самом деле? - спросила она, и хотя лицо ее могло показаться немного бледным, голосом она владела отлично. - Наверное, он очень интересный человек, этот ваш друг. Жаль, что вы не увиделись с его женой, она, пожалуй, даже еще интереснее.

- Да, - ответил Науманн, наклонившись к ней ближе, - но я знаю, что она необычайно привлекательная женщина, потому что Василий Петрович показывал мне ее фотографию, и я узнаю ее среди миллионов.

Алина вдруг вскочила, потом опять села в кресло.

- Ах! - выдохнула она, глядя в лицо Науманна зловеще мерцавшими глазами. Потом, явно с огромным усилием взяв себя в руки, резко поднялась на ноги и позвала Виви: - Пойдем, детка, нам пора ехать на прогулку.

Глава 6

ТРИ СТОРОНЫ ТРЕУГОЛЬНИКА

Скоро стало очевидно, что, несмотря на все свое пижонство, генерал Нирзанн не дал Алине никаких обещаний, которые не смог бы выполнить. Убедившись, что с ним не играют, - а он такие гарантии получил, - генерал немедленно предпринял меры, чтобы представить мадемуазель Солини избранному обществу Маризи.

Уже в самом скором времени она получила приглашение на прием в доме мадам Шеб. Начало было положено.

Неделей позже Алина и Виви присутствовали на балу, который в отеле "Уолдерин" давал французский министр.

Включившись в свою игру, Алина стала отбирать нужных ей людей, совершенно игнорируя советы генерала Нирзанна и руководствуясь только собственным мнением. Что естественно, поскольку генерал абсолютно не был в курсе ее истинных намерений.

Генерал Нирзанн, например, говорил:

- Мадам Найминьи, пожалуй, важнее всех. Ее семья самая старинная и богатая в Маризи. Однажды она была на званом обеде, который вы устраивали.

- Ее принимают во дворце? - спрашивала Алина.

- Нет, год назад мистер Найминьи отказал в займе принцу, и больше его при дворе не видели. Но это не имеет значения. Она почти такая же важная персона, как сам принц.

- Ну что ж, посмотрим, - отвечала Алина, но мадам Найминьи перестала для нее существовать.

Алина понимала, что ее необычайная красота является главным препятствием на ее пути в высшее общество города и необходимо это препятствие как-то преодолеть или обойти.

Женщины бдительно охраняют вход в общество, они позаботились определить тот предел женского очарования, за которым, по их мнению, кончается респектабельность. Результат ли это действия глубинных законов природы, или проявление инстинкта самосохранения, или просто зависть этого никто, кроме самих женщин, не знает; во всяком случае, позволительно заподозрить, что равнодушие в данном вопросе им несвойственно.

Целую неделю красота незнакомой мадемуазель, которая сняла на сезон дом Дюро, была центральной темой пересудов во всех гостиных Маризи.

Странные вещи говорили о ней; на еще более странные вещи намекали. Она была шпионом на службе султана; она была богатой американкой, убившей своего мужа; она была куртизанкой, которая очаровала молодого короля Испании, поэтому испанское правительство выплатило ей миллион франков за то, чтобы она покинула пределы страны.

Потом стали шептаться о том, что она состоит в дальнем родстве с генералом Полом Нирзанном, что она откуда-то из России и что генерал намеревается ввести ее в общество Маризи. Хочет оно того или нет. Общество извлекло на свет и наточило кинжалы.

Тем временем Алина ежедневно появлялась в своем открытом экипаже на прогулке вместе с Виви. Выезжали они рано, возвращались поздно. По двум причинам.

Первую она открыла генералу Нирзанну: красивое лицо должно примелькаться людьми, и стало быть, тогда оно станет им менее ненавистным. Другую причину она держала при себе.