Туркменская трагедия - Владимир Рыблов

Самой же ближайшей задачей Ниязова стала идея построить за 10 млрд. долларов США газопровод через Иран, Турцию и дальше — в Западную Европу. Маршрут прокладки другой “голубой нити” через Афганистан, Пакистан — на Китай и Японию. Насколько реальны эти грандиозные планы? Не прожектерство ли? Видимо, в то время у Ниязова, весьма смутно представлявшего величественность намечаемого, но не задумывавшегося всерьез над его осуществлением, были все основания верить в достижимость своего выбора. Не случайно западные дипломаты иронизировали, что у Ниязова есть ясный план того, куда он ведет страну, но у него “весьма приблизительное представление о том, как работает рыночная экономика” (“Wе” (Мы), № 7, апрель 1993). Убийственные слова! Это прозрачный намек на дилетантизм президента. С таким “знанием” экономики можно завести страну куда угодно.

И завел. Своей нефтегазовой, я бы сказал, маниловской, концепцией, хвастливыми, оторванными от жизненных реалий заявлениями глава туркменского правительства взбудоражил весь мир, особенно конкурентов, обрел новых противников в лице соседей и особенно негативно настроил против себя Россию, лишившись ее благосклонности. Вместе с тем, на не ахти умные посулы Ниязова в Туркменистан коршунами слетелись различного рода авантюристы и проходимцы, надеясь отхватить от туркменского “пирога” кусок пожирнее и поувесистее. Иным — удалось, но это тема особого разговора.

Известно, что Россия всегда платила Туркменистану 80 американских долларов за тысячу кубометров газа. Ныне же российский “Газпром” не желает покупать туркменский газ и за 28 долларов. Таков был его настрой вплоть до начала 2000 года. Впрочем, если Туркменистан и продавал бы России газ, то от этого, как говорится, пользы как от козла молока, ибо прибыль от газа идет в карман Ниязову и его шабашникам, как метко подметил председатель “Газпрома” Р. И. Вяхирев (“За СССР”, №7 (44), 1998).

Так, Туркменистан, мягко говоря, из-за непродуманных и невзвешенных действий своего “лидера”, лишился газового рынка, на котором еще недавно имел свои позиции, поставляя Европе через российскую трубу 11,5 млрд. кубометров газа. Замораживание партнерства с Россией по продаже в третьи страны туркменского газа не пошло на пользу, прежде всего, Ашхабаду и, конечно, Москве. Туркменистан потерял самый весомый источник пополнения бюджета, — писала “Независимая газета” в своем номере от 23 июля 1998 г., — и РАО “Газпром” лишился 500 миллионов долларов транзитных денег. Для России такая потеря, как слону дробинка, а для Туркменистана же подобный ущерб, на мой взгляд, ощутимый. Тем более, Украина, подписывая с Туркменистаном “газовые” документы, заведомо знает, что за газ платить не сможет. Ашхабад, качая Киеву топливо, вместо денег получает лишь одни пустые заверения рассчитаться, и. наконец, перекрывает кран. Власти Украины не брезгуют ничем и даже шантажируют президента США в вопросе контроля над ядерным вооружением, вынуждая таким образом Б. Клинтона к давлению на Ниязова. И туркменский газ вновь начинает поступать на Украину бесплатно (“ЛГ”, 15.02.95).

Туркменистан ныне — единственный поставщик газа для Украины, — писал еженедельник “Совершенно секретно” (№ 4, 1999 с.11). Традиционно сложившийся объем поставок составлял около 20 млрд. кубометров газа в год. В 1996 году и в следующие несколько лет Россия в лице международной корпорации “Итера” закупала газ по цене 57 долларов за тысячу кубометров. Совсем недавно, продолжает газета, подписан новый договор о поставках туркменского газа на Украину и расчетах за него товарами народного потребления.

Свежо предание, да верится с трудом: вряд ли Украина сможет рассчитаться с Туркменией. К примеру, велики топливные долги Украины перед Россией. Но в “самостийной” многие сходятся на том, что негласная позиция ее такова: все равно ничего отдавать не будем. Украинцы говорят, дайте нам горюче-смазочные материалы сейчас, а осенью мы вам за это поставим... продовольствие. Правда, как констатирует газета “Известия” от 17.07.1999 года, Украина больше обещала, чем реально поставляла. Та же картина и с другими проблемами.

Неужто туркменским правителям невдомек, что если украинцы водят за нос россиян, то что им стоит “навешать на уши лапшу диким туркменам”?

Словом, нефтегазовые амбиции президента не привели к добру. Не случайно, как отмечает зарубежная печать, в тот самый период прекращения “газового партнерства” в регионе резко усилилось влияние США. Однако Ниязов, продолжая хвастаться, приводя доводы, в которых у него нет никакой заслуги: “Сейчас мы единственная бывшая республика Советского Союза, не имеющая внешней задолженности, — говорил он. — Мы экспортируем товаров на 8,5 миллиардов долларов, а импортируем на 6 миллиардов. Нам ни у кого ничего не приходится просить”.

К началу независимости по добыче природного газа Туркменистан занимал четвертое место в мире, производя до 85 миллиардов кубометров “голубого топлива”, 5,5 миллионов тонн нефти и газового конденсата, более 10 миллиардов киловат-часов электроэнергии, почти 1,5 миллиона тонн хлопка-сырца, 400 тысяч тонн серы, лакрицу, шерсть, шелк, каракуль, вина, ковры... Экономика страны располагала довольно развитым механизированным сельским хозяйством, химической, нефтеперерабатывающей, машиностроительной, текстильной и другими отраслями легкой промышленности. В советское время был сооружен Каракумский канал — чудо гидротехнической мысли протяженностью свыше 1100 километров, оросивший безводную пустыню. Имея за собой республику с таким внушительным экономическим потенциалом, можно было посулить и златые горы. Не только посулить, но и сдержать свое слово.

Экономические и социальные успехи Туркменистана были столь убедительны, что президент Турции Тургут Озал, посетивший нашу страну в 1992 году и побывавший на предприятиях, в колхозах и совхозах, по достоинству оценил форму ведения хозяйства в последних и отметил их экономичность и рентабельность. Это разумно продуманная система, говорил турецкий гость, и если подобные хозяйства дают столько хлопка-сырца и другой продукции, то их целесообразно сохранить. Слова Тургута Озала подтверждает и сам Ниязов: “Дорогой брат, — сказал высокий гость из Турции, — переход к рыночной экономике отнюдь не требует ликвидации коллективных хозяйств. Решая этот вопрос, действуйте очень обдуманно”. И, продолжает Ниязов далее, “сегодня туркменские дайхане живут в лучших условиях, чем их турецкие коллеги”. Тогда — да, только не сейчас: ныне туркменский дайханин живет ниже черты бедности, и зарубежным гостям Ниязов теперь не решается демонстрировать “успехи” обнищавших дайханских хозяйств.

Турецкий государственный деятель и политик, весьма далекий от симпатий к социализму, к его системе, искренне советовал Ниязову не торопиться с ликвидацией коллективных хозяйств, а возможно, и сохранить их, пока не будут найдены более совершенные формы организации производства. Но Ниязов не прислушался к мудрому совету: “Сами с усами!” Совхозы и колхозы были разогнаны, а основную часть их имущества — технику, транспорт и скот — разбазарили. Ныне сельское хозяйство не производит и половины того, что оно давало до “реформ”. У дайхан, вчерашних колхозников, нет никакого стимула производить такую ценнейшую культуру как хлопок, всегда приносившую в дом селянина достаток и благополучие. Один из руководителей Тедженского хлопкоочистительного завода с горечью рассказывал, что только в одном 1997 году государство одному Тедженскому району не выплатило за сданный хлопок 23 миллиарда манатов. Такой же грабеж средь белого дня повторился и в 1998 году. Хлопок у арендаторов приняли, а вместо денег выдали расписки. Министерству сельского хозяйства, говорят, из бюджета деньги за хлопок были выделены, но они неведомо куда исчезли. Дайхане открыто заявляют: “Кто же бесплатно будет работать? Мы теперь к хлопковому полю не подойдем!”

На глазах захирело и общественное животноводство. От четырех с лишним миллионов лишь мелкого рогатого скота, в основном овец, в дайханском объединении, пришедшем на смену вчерашним колхозам и совхозам, не осталось и десятой доли поголовья.

Президент Ниязов самонадеянно повел губительный для страны экономический курс. Громогласно возвещая о “феномене туркменского опыта”, нынешнее руководство Туркменистана вроде бы сохранило советскую хозяйственную систему, не реформируя ее, но и не поддерживая. Взамен ничего рационального не предлагая, и главное, не финансируя. В результате экономика, все хозяйственные структуры страны пришли в упадок.

Замерла жизнь на многих заводах и фабриках. Работа кипит лишь на предприятиях текстильной промышленности, спешно построенных совместно с турецкими фирмами, но их продукцию туркменский потребитель не видит — она отправляется за рубеж. Лучше получать за нее доллары, нежели “деревянные” манаты. Туркменистан постепенно превращается в сырьевую базу Запада.