Записки иноагента - Андрей Вадимович Макаревич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ещё раньше мне казалось, что всё это было очень давно (хотя как раз по времени было ближе, чем сейчас), а сегодня меня не покидает ощущение, что всё это было вчера. В крайнем случае, позавчера.
Это потому, что давно живу?
17
Давняя-давняя история. Вспоминаю её часто — что-то в ней было больше, чем сама история. Тонкие материи не хотят укладываться в канву вербального повествования. Нам как будто приоткрыли тайную дверку — ненадолго.
В общем, случилось это в конце восьмидесятых. Пришел Горбачёв, и сделалось чудо, и невозможное стало возможным. Рухнули границы, ещё вчера казавшиеся незыблемыми стенами. А теперь, находясь на обыкновенном советском круизном пароходе, ты мог оказаться, скажем, в Италии, Турции или Греции. Конечно, мы не дали себя долго уговаривать. Мы — это музыканты (самые разные), журналисты, прочие артисты, писатели, замордованные совком. Но в основном музыканты. В задачу входило развлекать отдыхающую публику. Система называлась «за будку и корыто» — брали музыкантов бесплатно, селили на всех правах, за это они должны были сыграть пару концертов для пассажиров — за две недели круиза. Нам это казалось подарком небес.
Плывя и развлекая таким образом отдыхающих, мы оказались на острове Родос. Как правило пароход причаливал к берегу нового места рано утром, все желающие сходили на берег, и целый день был твой — смотри только не опоздай к отплытию, оно вечером в восемь. Я не буду углубляться в описание острова Родос — сегодня многие на нём бывали: маленький очаровательный греческий островок, узенькие мощёные улицы, идущие вверх, вниз, влево и вправо, старинная крепость. Мы гуляли по улочкам, заходили в таверны, пили дивное местное вино о вообще были счастливы. День перевалил за половину, когда я увидел интересное сооружение: каменная лестница шла вдоль крепостной стены вверх и — ничем не кончалась. Она поднималась этажа на два-три и завершалась маленькой открытой площадкой, а никакой двери не было. Если присмотреться, становилось видно, что когда-то невысокая дверца в стене всё же имелась, но её заложили много сотен лет назад и сегодня она была почти не видна. Настоящая Лестница в Небо.
Я не принимал никаких решений — мне их кто-то диктовал. Было совершенно ясно, что надо купить самого простого вина, хлеба, сыра, подняться примерно до середины лестницы и сесть на ступени. И знаете, чтобы объяснить это нашей компании, а было нас человек восемь, не понадобилось ни времени, ни лишних слов. А вино, хлеб и сыр продавались в лавочке прямо напротив.
Ощущение было необыкновенным — люди проплывали внизу и не замечали нас, мы же видели всех и всё, и медленно клонилось к закату солнце, и еле слышно пело свою песню невидимое, но близкое море, и вся картина выглядела настолько мирной и светлой, настолько божественно совершенной, что мы даже не разговаривали, чтобы не нарушить гармонии. Мы чувствовали себя ангелами, которые затеяли спасти мир и у них всё получилось.
Это невероятное чувство.
А потом к нам стали подсаживаться прохожие. Сперва осторожно, вежливо, на расстоянии, но места для соблюдения расстояния оставалось меньше и меньше. Сначала мы делились вином и хлебом, потом заметили, что мы в этом смысле не одни. Я не знаю, сколько прошло времени. Нехотя темнело, внизу зажглись огоньки, потянуло прохладным ветром, я понял, что чудо скоро кончится и можно уходить. Я поднялся на ноги и увидел улицу, уходящую вдаль. По улице шли люди — мужчины, женщины, дети. Они несли с собой жареных баранов, корзины с фруктами, бутыли и меха с вином. Многие пели. Они шли к нам на лестницу, и не было им числа. Я очень хотел сохранить это видение, боялся, что оно рассыплется, поэтому мы тихо, бочком, соскользнули с волшебной лестницы — никто и не заметил — и молча вернулись на корабль. Мы не разговаривали — не о чем было. Да и незачем.
Бывали у меня в жизни случаи, когда Всевышний вдруг посылал такие подарки, но эта Лестница в Небо запомнилась, похоже, навсегда. Однажды даже, находясь на Родосе, совершил попытку это место найти. Не смог. Наверно, не надо. Помню, мы очень хорошо после этого случая жили.
Какое-то время.
18
А ещё вот что он стал замечать — ему стало трудно участвовать в беседе. Не в любой, разумеется, а вот когда человек восемь-десять приятелей разной степени близости сидят за столом, немного выпили и толкуют о том о сём, разговор идёт лёгкий и ни к чему не обязывающий. Он вдруг понял, что ему сложно в нужный момент вставить своё лыко в строку — или кого-то перебьёт (некрасиво!), или пока собирался, тема уже сменилась, река потекла дальше. А главное — раньше такого никогда не бывало, он очень органично находился со всеми на одной волне. Размышлял над этим долго и пришёл к неожиданному выводу — раньше компания уделяла его присутствию больше внимания. Может быть, совсем чуть-чуть, на совершенно неосознанном уровне, но этого было достаточно для перехвата мяча без напряжения. А сейчас он сидел молча, глядя как этим мячиком играют другие и улыбаясь чужим шуткам. Нет-нет, не подумайте, что все его игнорировали — никто ничего и не замечал.
Может, это ему одному казалось?
19
Я хожу по Лондону и опять поражаюсь — сколько раз бывал здесь, а схема его продолжает от меня ускользать, я не ориентируюсь в нём и запросто могу потеряться — с наслаждением. Ни с одним другим городом у меня такого не происходит, архитектурное прошлое помогает быстро раскусить загадку его устройства — будь это сухая прямоугольная геометрия или средневековые концентрические круги с центральной площадью. Лондон устроен совершенно иначе. Улицы его слегка изогнуты — не специально, не нарочито, я не вижу здесь архитектурного замысла. Это что-то изначально живое — посмотрите на лист растения в микроскоп, и вы поймёте, о чём я. Здесь нет одного центра — что считать центром? Королевский дворец? Здание парламента? Трафальгарскую площадь? А может, Гайд Парк? Архитектура Лондона прекрасно разнообразна при строгом сохранении стиля. Хотел назвать её «имперской», но это слово сегодня несёт в себе мощный негативный заряд. Нет, она королевская. Гордая, торжественная, при этом
