История одного поколения - Олег Валентинович Суворов

в среде анемичных московских барышень, — поэтому не прошло и нескольких минут, как Юрий возбудился до крайности. К вечеру на землю вместе с росой опустилась осенняя прохлада, и теперь из его рта буквально полыхал обжигающий белый пар. Полина томно вздыхала, время от времени легко касалась его волос, охотно отвечала на поцелуи, и даже позволила расстегнуть первую пуговицу своих джинсов. Но стоило его руке нащупать «молнию», как она тут же встрепенулась.

— Нет, хватит!

— Почему?

— Потому!

Долгожданная победа ускользала из рук, и Юрий предпринял отчаянную попытку спасти положение. Он вновь прильнул к ее губам, одновременно с этим жадно лаская обеими руками обнаженные женские груди. И тут Полина сделала один жест, которого он от нее никак не ожидал… Сначала ему показалось, что этот жест означает приглашение ко всему дальнейшему, однако через мгновение он уже осознал свою ошибку, содрогнулся и поспешно вскочил, расстегивая на ходу джинсы и отворачиваясь.

— Что это с тобой? — услышав его сдавленное ругательство, самым невинным тоном поинтересовалась Полина.

— Издеваешься, да?

— Напротив, сочувствую.

— Если бы сочувствовала, то не доводила бы меня до такого состояния, — говоря это, Юрий зашел за угол стога, кое-как вытерся носовым платком, застегнул джинсы и тут же вернулся обратно. Полина продолжала сидеть на своем месте.

— Бедненький. — Она ласково протянула ему руку.

Мгновенно воспрянув духом, Юрий опустился рядом.

— Почему ты так упорно отказывалась? — с мягкой укоризной спросил он.

— Не хочу заниматься этим сейчас и здесь!

— Но почему, почему?

— Я очень похожа на Таньку?

— В каком смысле?

— В том, что со мной тоже можно иметь дело на скорую руку, да еще в походных условиях?

— Нет, но…

— Вот потому и отказывалась, и хватит об этом.

«Придется подыскать для походов в этот замечательный стог кого-нибудь другого, — с огромным сожалением констатировал про себя Юрий. — Ну ладно, отложим этот разговор до Москвы, тем более что она в чем-то права».

Закурив, он мельком взглянул на часы и изумленно присвистнул.

— Одиннадцатый час! Пора двигать обратно. Пойду позову этих счастливцев.

— Но сначала поцелуй меня, чтобы не делать этого потом, у них на глазах.

После такой просьбы Юрий окончательно воспрянул духом, так что на обратном пути был оживлен, весел и непрерывно сыпал анекдотами. Один из них вызвал особое оживление слушателей:

— Маленькая девочка говорит своей учительнице: «У моей кошки родились котята, и все они хорошие коммунисты». — «Прекрасно, — отвечает учительница, — воспитывай их в том же духе!» Проходит какое-то время, и она спрашивает у девочки: «Ну и как твои котята?» — «Хорошо, только они уже больше не коммунисты». — «Почему?» — «А у них глаза раскрылись!»

— Хорошо, что тебя Вата не слышит, — вдоволь насмеявшись, заявил Иван, — эге, а это что такое? Они уже перебрались через канаву, как вдруг откуда-то издалека раздался топот ног и яростный вопль:

— Стой, …твою мать! Стоять, суки городские, всех на х… убью!

— Черт, — пробормотал Иван, вглядываясь в темноту, — их слишком много, да к тому же среди них взрослые мужики с кольями. Ну, мальчики и девочки, — обратился он к своим спутникам, — что вы скажете насчет того, чтобы пробежаться до дома — и как можно быстрее?

— Побежали, — тут же кивнул Юрий, но, сделав несколько шагов, оглянулся на Ивана и остановился: — Эй, а ты?

— Бегите, — махнул рукой тот, — а я пока разрушу переправу.

Юрий не стал больше настаивать, и все трое побежали вперед, ориентируясь на далекие огни — это светили два уличных фонаря, находившихся напротив входа в бараки. Через несколько минут их нагнал запыхавшийся Иван.

— Порядок, — весело выдохнул он, — бревно вытащено на берег, и теперь арьергард противника барахтается в канаве. Можете бежать не так быстро.

Минут через пять они добежали до бараков, торопливо попрощались и разошлись в разные стороны. Однако, как вскоре выяснилось, главные события этого вечера были еще впереди. Иван вошел первым, снял старую кожаную куртку и, оставшись в одной рубашке, направился к своей кровати. Юрий появился в бараке через минуту после него, но стоило ему раздеться и одернуть свитер, как грохнул взрыв хохота. Сначала он не понял, в чем дело, и изумленно оглянулся на однокурсников:

— Вы чего ржете?

— У тебя свитер в соломе, — негромко пояснил Иван, быстро возвращаясь к нему. — Осторожно, здесь Вата.

Юрий и сам успел заметить комсорга, поэтому с самым невозмутимым видом пожал плечами и небрежно отряхнулся.

— Где же это вы были? — спросил Вата, подозрительно блестя своими поросячьими глазками.

— Гуляли по деревне, — ответил за двоих Иван, — ну что, хлопцы, не пора ли соснуть? Вырубайте магнитофон к ядрене фене.

Тем временем Вата уже быстро одевался…

— Этот жирный гад меня домогался!

— Кто?

— Вата!

— С какой стати? Как он посмел, сволочь?

Юрий был искренне изумлен и возмущен. Разговор с Полиной происходил в поле во время работы, через день после того достопамятного вечера.

— А ты знаешь, что из вашего барака он сразу же направился к нам?

— Ну и что?

— Да ничего. Нашел там меня, подошел пожелать спокойной ночи и, ехидно улыбаясь, снял соломинку с моего свитера.

— Вот черт! Сообразил, скотина! Морду ему набить, что ли? Ну, хорошо, а что дальше?

— Вчера он отозвал меня в сторону и заявил, что собирается организовать комсомольское собрание с повесткой дня: «Персональное дело комсомольцев Корницкого и Василенко, замеченных в аморальном поведении, разлагающем здоровый дух коллектива» — или что-то в этом роде. А потом предложил сделку — мы занимаемся с ним тем же, чем и с тобой, и тогда никакой «персоналки» не будет.

— Знал бы он, чем