Переговоры как искусство. Профессиональные секреты звездного адвоката - Добровинский Александр

Хотя из каждого правила бывают исключения. Бывают ситуации, когда ты сознательно идешь на проигрыш, если в переговорах вторая сторона тебя не слышит. Но если победа другой стороны окажется для нее Пирровой (то есть победой, которая хуже поражения, потому что, например, досталась слишком высокой ценой), тогда надо хорошо все обдумать несколько раз, взвесить все «за» и «против», предупредить спорщика и начинать действовать. Такого шанса с сильным противником упускать нельзя.

…Эта история началась для меня в Англии, продолжилась в Москве, а закончилась по всему миру.

Я сидел на торгах одного из двух главных аукционных домов Лондона и пытался приобрести пару агитационных тарелок двадцатых годов себе в фарфоровую коллекцию. В тот момент, когда я поднял свой номер и вошел в торги, у меня в кармане зазвонил телефон. Громко и призывно. Зал злобно взглянул на меня и зашикал. Я извинился и вышел.

Знакомый голос в трубке принадлежал моей подруге — самой русской немке в нашей стране, Регине Фон Флемминг.

Графиня фон Флемминг возглавляла в России очень крупный западный издательский дом. А ему, в свою очередь, принадлежала американская лицензия на выпуск журнала Forbes. «Бизнес-глянец», как называют его некоторые злые языки. Основным коньком журнала является рейтинг самых богатых людей мира и каждой отдельной страны, в зависимости от точки его издания. Поняв, что финансовые сплетни есть потрясающая реклама журналу, Forbes в свое время пошел еще дальше и начал скрупулезно выдавать рейтинги самых богатых спортсменов, людей шоу-бизнеса, врачей, адвокатов, топ-менеджеров и т. д. Благодаря чему безумно прославился. И действительно, если задуматься, то станет понятно, что единственным мерилом успеха в современном мире стали деньги. Хотим мы этого или нет, но это так.

В тот год первую строчку в списке богатейших женщин России заняла первая леди столицы, супруга мэра Москвы Юрия Лужкова Елена Батурина.

Я хорошо это знал по нескольким причинам. Во-первых, я был подписан на журнал, во-вторых, числился адвокатом издательского дома и, в-третьих, являлся членом одного и того же московского гольф-клуба, что и пара Лужков — Батурина. Кроме того, мы были знакомы. Мало этого, за довольно короткое время до начала описываемых событий я выиграл очень симпатичный ретро гольф-турнир, который был организован и спонсирован компанией, принадлежащей жене градоначальника. Первым призом разыгрывалась участие в ралли Mille Miglia в суперраритетном авто тридцатых годов, предоставляемым, естественно, Батуриной. Моя жена, которая много лет прожила в Италии, всегда мечтала поучаствовать в этом пробеге. Я не мог разбить девичью мечту и выиграл для нее турнир.

Ничто не предвещало туч на горизонтах турнира и наших отношений с Батуриной.

— Саша! Ты где? — вопрошала сейчас графиня фон Флемминг. Не знаю почему, но в ту минуту, когда ты переходишь с женщиной на «ты», даже если вы просто друзья, она получает каким-то невиданным путем право задать тебе этот вопрос. Но я же все-таки адвокат:

— А что?

После еще нескольких банальных фраз между Москвой и Лондоном выяснилась следующая история.

Редактор Forbes принял решение взять интервью у первой леди Москвы. Госпожа Батурина предложение приняла, и интервью состоялось. Мало этого, на обложку журнала, в котором должно быть напечатано интервью, решено было вынести портрет Елены Батуриной. Все-таки номер один в списке богатейших женщин нашей страны.

Интервью состоялось и прошло очень гладко. Разговор, естественно, шел под запись. По-другому и нельзя в интервью такого уровня.

А дальше — как положено: литературная обработка, текст на согласование герою и в печать. Ни одного слова нельзя ни убрать, ни добавить. Forbes — серьезный журнал.

Госпожа Батурина на просьбу согласовать ее же слова не ответила. В редакции подумали, что мадам занята, и отправили интервью в тираж. Время печати поджимало.

После того как журнал был напечатан и пришел из типографии, неожиданно раздался звонок:

— Это Батурина. Мне не понравилась одна фраза в тексте. Ее надо убрать.

— Да, но вы же должны были согласовать все еще две недели назад. А вы молчали…

— Не имеет значения, молчала я или нет и говорила я эту фразу или нет. Ее печатать я не разрешаю.

— Да, но журнал через два дня начнет распространяться по точкам продаж и по подписчикам. Кроме того, эта фраза фигурирует на обложке номера.

— Номер под нож. Понятно? Иначе я подам на вас и ваш омерзительный журнальчик в суд. И решение суда вам, надеюсь, понятно? У вас нет другого выхода. Разговор окончен.

Редакционная коллегия журнала обсуждала создавшуюся ситуацию полдня.

В конце концов было решено, что свобода слова дороже, чем перевыпуск номера, и все оставили как есть, без цензуры.

Кстати, на мой взгляд, весь сыр-бор не стоил выеденного яйца. В произнесенной и записанной на диктофон фразе «Мне в Москве гарантирована защита», на взгляд Батуриной, надо было вставить слово «инвестор», хотя ежу понятно, что весь разговор идет только о бизнесе и об инвестициях. Короче говоря, фраза в новой редакции «Мне в Москве как инвестору гарантирована защита» не была напечатана, и все осталось в прежнем виде.

Вот из-за этой истории, которую я слушал в коридоре знаменитого аукционного дома, я и не приобрел в тот день агитационные советские тарелки на торгах в Лондоне.

А еще через три дня я стоял на тренировочном поле гольф-клуба и разговаривал с Еленой Батуриной.

— Александр, вы взялись представлять этих писак? Зря… Шансов — ноль. Ни я, ни мой муж в Москве не проиграли еще ни одного суда. Это будет ваше первое поражение?

— Я бы на вашем месте простил их, тем более что, насколько я понимаю, виноваты вы сами. Кроме того, поверьте мне — для вас это будет Пиррова победа. Не стоит вам подавать на Forbes в суд. В итоге — проиграете только вы.

— Какая Пиррова победа? Я от них камня на камне не оставлю! Вы все увидите!

Надо сказать, что я немного лукавил. За три дня я проработал всю тактику и стратегию судов со всесильной московской парой на тот период времени. Картина была как на ладони. И выглядела довольно интересно.

Все, что я сказал Батуриной тогда на тренировочном поле, было правдой. Я предупредил, и мне надо было использовать этот шанс. Но гордыня выигрыша часто застилает разум. Это был как раз такой случай.

Начались суды. Против журнала в московском арбитраже, против редактора — суд общей юрисдикции по его месту жительства.

Если итоговые решения суда были понятны всем действующим лицам и всем СМИ (а их на заседаниях присутствовало колоссальное количество), то о моих выкрутасах никто и не догадывался. И вот что началось:

• историю беспредела московского мэра и его супруги неожиданно для них самих опубликовали все Forbes на всех языках мира;

• мало этого, интервью с выделенной фразой были также опубликованы во всех странах. Судиться со всеми журналами мира в разных странах для Батуриной было без шансов;

• на защиту коллег встали абсолютно все журналисты, кроме «Московского комсомольца» Павла Гусева. Но этого следовало ожидать;

• по моей просьбе судебные процессы, цитаты и высказывания несчастных, загнанных в тупик судей, печатали во всех СМИ и, естественно, во всех Forbes;

• над Батуриной в открытую смеялись и, можно сказать, издевались злые языки.

Самое смешное было в концовке, в решении суда. Согласно нашему законодательству, все интервью, под гомерический хохот общественности, должно было быть напечатано еще раз (что, собственно, и было сделано) и в конце текста мелкими буквами написано: фраза такая-то не соответствует действительности!

Этого добивалась Батурина? Смешно…

Я получил благодарность за свою работу по этому делу из центрального офиса Forbes, был принят в почетную организацию каких-то журналистов мира. Не говоря уже о славе, пиаре, гонораре и аплодисментах на московских тусовках.