Хеопс и Нефертити - Александр Житинский

«Что стряслось?» – передали мы.

Она повторила то же самое, слово в слово. Мы помчались к Карлу. Он тут же вызвал операторов видеозаписи. Как назло, в эту ночь съемки не велись – телекамера была на профилактике. Что там у них произошло с Хеопсом – поди догадайся!

– Надо везти ее в КБ, – сказал Карл. – Если она дернет себя за хвост, контакт будет сорван.

Мы сообщили слонихе, что принимаем ее условия. Через два часа она снова была в КБ на первом этаже – там, где ее собирали. Попытка поговорить с нею по душам никакого успеха не имела. Нефертити мрачно сказала: «Оставьте меня в покое», – и выключила себя.

– Пускай отдохнет. Нагрузка на ее психику была слишком велика, – сказал Карл.

Мы закрыли помещение на ключ и удалились, чтобы обсудить положение. Обсуждение было долгим и бесплодным. В конце концов ограничились выводом: «Поживем – увидим».

Папазян тоже был на совещании. На наши вопросы – как это все можно объяснить биологически? – он лишь загадочно ухмылялся.

Побег

В тот день я пришел домой раньше обычного. Покормил Пуританина и маму, принял ванну и неожиданно для себя оказался втянутым в диспут о поступке Нефертити. Диспут проходил на нашей коммунальной кухне. Иван Петрович варил кофе, Лидия в халатике что-то жарила на сковородке, а я давал показания им и маме.

Общественность уже знала о возвращении Нефертити. Слониху провезли по улицам средь бела дня. В спешке даже забыли про брезент. Естественно, что слухи распространились сразу.

Я коротко изложил факты. Интерпретация соседей была различной.

– Прекрасно ее понимаю, – сказала Лидия. – Старый слон. Грязный слоновник. Ни поговорить, ни почитать… Я удивляюсь, как она выдержала там целую зиму.

– А каково ему? – вздохнул Грач.

– Перетопчется, – заметила Лидия.

– Да, молодежь теперь ищет, что поинтересней. Чувства их не волнуют, – сказала мама.

– При чем здесь молодежь? Речь, кажется, идет о слонах, – сказала Лидия и вышла со сковородкой.

– Значит, она снова поступила к вам на баланс… – задумчиво сказал бухгалтер.

Я сказал, что плохо понимаю насчет баланса. Разве дело в балансе?

– Кормить ее надо, ухаживать. Это стоит денег.

– В общем, сын, ваша затея провалилась, – резюмировала мама. – Смотрите, чтобы так не произошло с кошечкой. Ее надо научить приносить котят.

– Легко сказать! Это сложнейшая техническая проблема, – сказал я.

– Ну уж! – засмеялась мама.

Я заснул поздно. Ночью меня разбудили звонки в дверь. Звонили два раза – значит, к нам. Я быстро оделся и вышел в прихожую обеспокоенный. Ночные звонки тревожат.

Из своей комнаты выглянула испуганная Лидия.

На всякий случай я посмотерл в дверной глазок. Там была сплошная темень. Я приоткрыл дверь и выглянул. На широкой лестничной площадке возвышалось нечто бесформенное и грандиозное – почти до потолка. Я раскрыл дверь пошире и увидел слона. Это был Хеопс.

Он угрюмо стоял перед дверью, ожидая, когда я его впущу. Пауза длилась несколько секунд. Я отступил назад и сказал:

– Прошу…

Хеопс, осторожно ступая, вдвинулся в прихожую и заполнил ее всю. Лидия, продолжавшая выглядывать из двери, сделала круглые глаза.

– Ох! Да куда же это… – охнула она.

Я махнул на нее рукой и открыл дверь своей комнаты. Жестом я пригласил Хеопса туда. Он вошел. Я успел подумать, что это счастье – жить в старом доме с высокими потолками и двустворчатыми дверями. В нынешних квартирах трудно принимать слонов.

Я тоже вошел в комнату.

Хеопс стоял посредине, свесив хобот. Его глаза тревожно смотрели на меня.

– И что же будем делать? – спросил я.

Хеопс, естественно, ничего не ответил. Я посмотрел на часы. Была половина четвертого. Внезапно из-под тахты выпрыгнул Пуританин и черной молнией взвился на шкаф. В его глазах сверкали искры ужаса.

– Ладно, Хеопс, не бери в голову, – сказал я. – Утром разберемся.

Заснуть, конечно, не удалось. В темной комнате тяжело вздыхало тело Хеопса. Я поворочался на тахте, то закрывал, то открывал глаза. Потом встал и принес Хеопсу яблоко. Моей руки коснулся теплый и мягкий кончик хобота. Яблоко исчезло с ладони.

Утром я выскочил в коридор и поймал Лидию в тот момент, когда она провожала незнакомого мне молодого человека.

– Если кто-нибудь узнает о слоне – будет плохо, – грозно сказал я. – Я расскажу ему, и он перевернет все вверх дном. Понятно?

– Понятно, понятно… – закивала Лидия.

Молодой человек тоже кивнул. Он хотел кивнуть небрежно – подумаешь, мол, о чем тут говорить! Слон в квартире! Но согласие вышло принужденным.

Затем я предупредил маму: Грачу – ни слова. Мама отнеслась к появлению Хеопса спокойно. Все-таки ничего, кроме ковриков, маму по-настоящему не волнует.

После этого я позвонил Папазяну.

– Что новенького, Аветик Вартанович? – осторожно спросил я.

– Новеньким, Тиша, залиться можно! По самую крышу! – возбужденно прокричал Папазян. – Хеопс пропал!

– Как?

– А вот так. Ночью сорвал с крыши сарая оцинкованный лист, положил его на шипы и вышел, как по мостику. След собака не взяла.

– Какая собака?

– Овчарка милицейская. Его уже вся милиция ищет. Слон в городе, представляешь! Прости, Тиша, мне некогда сейчас, позвони позже…

Не знаю – почему, но я не сказал правды Аветику Вартановичу.

Хеопс все так же понуро стоял посреди моей комнаты. Светильник, подвешенный к потолку, упирался плафонами в его темя. В глазах слона была страшная тоска. Он словно хотел что-то сказать мне – и не мог. Он был бессловесной тварью, которой суждено страдать молча.

– Что-нибудь придумаем… Что-нибудь… – твердил я.

Слон начал медленно раскачивать хоботом. Серая толстая труба тяжело летала по комнате, аккуратно избегая встречи с мебелью.

В комнату вошла мама.

– Сын, слоника нужно покормить, – сказала она.

Я не ожидал от мамы такой чуткости. Позвонил в КБ, сказал, что приду позже, а сам взял пустой рюкзак и побежал в овощной магазин. Рюкзак я набил морковкой и репой. Когда я вернулся, Хеопс отдыхал, стоя на коленях, а мама творчески работала. Она шила портрет Хеопса в интерьере. Позвякивали ножницы в маминых руках, на пол падали цветные лоскутки, строчила машинка. Фантастическая картина – слон на фоне книжных полок – возникала под мелькающей иглой.

Я положил перед Хеопсом рюкзак. Мама встала из-за машинки и позвала меня в коридор.

– Сын, пойди и поговори с ней, – сказала она. – Объясни ей ситуацию. Невозможно – он так страдает!

Я опять почувствовал себя бессловесным идиотом. Неужели я сам не мог до этого додуматься?

– Я побуду с ним, – сказала мама.

Я побежал в КБ. По дороге я набил портфель репой, чтобы заправить Нефертити. Я сомневался, что ее догадались покормить. Так оно и было. Слониха стояла выключенной в пустом помещении сборочного цеха. Она уже никого не интересовала. Я высыпал ей в пасть репу и дернул за хвост.

– Привет, – сказал я. – Как настроение?

– Убийственное, – сказала она.

Я очень осторожно рассказал о ночном визите Хеопса.

– Он сидит у меня. Настроение у него тоже не ахти, – сказал я.

И вдруг слониха, молчавшая, пока я рассказывал, зарыдала в голос. Из синтезатора речи лились всхлипывающие звуки. Кто учил ее этому? На искусственных глазах Нефертити появились слезы. Ничего такого для слез не было заложено в схему. Это я знал точно.

– Что вы сделали?.. Что вы наделали! – рыдая, говорила она. – Я не знаю – кто я! Не слон, не человек, не женщина, не слониха… Что я могу ему дать? Мне кажется, я научилась его понимать… Но я не могу, не умею быть ласковой с ним. Это значит – обманывать его, обещать больше, чем я умею… Провались вся ваша наука!

– Перестань… Ну, пожалуйста, перестань!.. – говорил я, гладил ее по хоботу, и мне казалось, что он теплый, согретый живой кровью.

– Разберите меня, – тихо попросила она. – Я так не могу.

– Это пройдет, держись, – сказал я. – Очень непросто быть понимающим существом – слоном, человеком. Тяжело это. Ты должна стать слонихой. Во что бы то ни стало…

– Вряд ли я сумею, – сказала она.

Я пошел к Карлу и спросил, что будем делать дальше. Естественно, о Хеопсе я помалкивал.

– Все уже решено, Тихон Леонидович, – сказал Карл. – Эксперимент завершен, мы получили много данных. Надо их обрабатывать и включаться в работу над нашим котеночком.

– А Нефертити?

– Мы передаем ее на Выставку достижений. Я уже договорился. Завтра отгружаем ее в Москву. Неплохая реклама для КБ, как вы считаете?

– И что же она будет там делать?

– Демонстрировать свои способности трудящимся. Ей есть что показать.

– Так-так… – сказал я. – Так-так…

План созрел у меня в голове мгновенно. Я не колебался ни секунды, хотя знал, что это будет, вероятно, моя последняя акция в КБ. Но игра, безусловно, стоила свеч.

Возвращение

Прежде всего я достал дубликат ключа от помещения сборочного цеха. Это не составило особого труда. Затем я пошел домой. Мама уже вышила портрет Хеопса. Коврик висел у меня над тахтой. Округлая фигура слона из серого бархата и цветные полоски, изображавшие книги, шкафы, стулья. Слон выглядел беспомощным в городской квартире.