Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект - Виктор Александрович Зубачевский

мировой войны стала записка (февраль 1914 г.) члена Государственного совета П.Н. Дурнов – Николаю II (издана в 1920-х годах)[166]. Изучение переписки Н.И. Астрова, А.С. Лукомского, Б.В. Савинкова позволило выявить разногласия в самом Белом движении[167].

Наглядно интерес к роли международного фактора демонстрируют статьи, речи и письма В.И. Ленина, включая дотоле не опубликованные. Особое значение для монографии имеет полная стенограмма прошедшей в сентябре 1920 г. IX конференции РКП(б), раскрывающая причины принятого во второй половине июля 1920 г. решения лидеров большевиков о советизации Польши (и не только ее) и обосновывающая начало перехода в сентябре к реальной политике[168]. В исследовании проблемы помогли также статьи и переписка Сталина[169], других видных деятелей РКП(б)[170]. Военный историк и военачальник Н.Е. Какурин характеризовал политику Пилсудского в 1919 г. как повлиявшую на поражение войск Деникина в боях с Красной армией[171]. Отметим и посвященную конфликту с Польшей публицистику, принадлежащую как перу лидеров большевиков, так и представителей белой эмиграции[172].

Письма, интервью, речи Ю. Пилсудского и И. Падеревского, их дипломатическая и личная переписка, отражающая перипетии борьбы в 1919–1920 гг. между Польшей, Германией, западными державами и внутриполитическую борьбу в Польском государстве вокруг территориальных проблем[173]. Дневники Г. Кесслера также свидетельствуют о внутриполитической борьбе в Польше по вопросу о ее будущих границах[174]. Правонационалистические политики выдвигали обвинения в адрес правительства Веймарской республики, не оказавшего серьезной поддержки акции националистов Восточной Германии, пытавшихся вести борьбу с Польшей, выдвигая собственный план создания «восточного государства». Характерна в этом отношении мемуарно-публицистическая книга «Утрата “Остмарк”» пера Г. Клейнова – одного из руководителей немецких националистов в Восточной Германии[175]. Советник посольства Берлина в Москве Г. Хильгер писал о существовании советско-германских «конкретных целей», но не союза[176].

Третий по важности вид источников – периодическая печать исследуемого периода. Это издания, публиковавшие информационно-аналитические материалы о государственной и общественной жизни и выражавшие интересы и позиции разных групп правящих классов. При ее анализе учитывались особенности прессы в освещении рассматриваемой проблемы: многообразие жанров (передовица, отчет, заметка, корреспонденция) и подчиненная роль фактов, которые подбирались авторами для подтверждения или иллюстрации своих мыслей и выводов. Поэтому периодическая печать интересна именно скрытой информацией – мотивами и целью публикаций, концепцией автора и газеты.

Среди советских газет наиболее полно использованы «Известия» и «Правда»; среди германских – уделявшие значительное внимание международным отношениям «Berliner Tageblatt» («Берлинский ежедневник») и «Vossische Zeitung» («Фоссише цайтунг» по имени издателя Фосса); среди польских – близкие к эндекам «Dziennik Powszechny» и «Gazeta Warszawska», а также печатный орган Польской социалистической партии (ППС) «Robotnik». Интерес представляют газеты Данцига (Гданьска) и Поморского воеводства, журнал польских националистических кругов «Straznica Zachodnia», комплекты которых хранятся в научной библиотеке Вильнюсского университета. Серьезным дополнением к хранящимся в библиотеках газетам стало находящееся в Научном архиве Института российской истории РАН досье вырезок из советской и зарубежной прессы. Там же хранятся копии архивных документов МИД Австрии за 19221938 гг. Важным источником послужили публикации архивных материалов в журналах «Коммунистический Интернационал», «Красный Архив», «Международная жизнь» за 1920-е годы; архивных документов в современном российском журнале «Источник» и польских журналах «Dzieje Najnowsze» и «Kwartalnik Historyczny».

Дополнительным источником – в силу специфики нашего исследования – явились работы классиков геополитики. Оценивая их с позиций историзма, заметим, что при всех различиях и классики, и их эпигоны принадлежат к школе географического детерминизма. Основоположником континентального направления геополитики был немецкий географ Ф. Ратцель, итогом научной деятельности которого стал труд «Политическая география». По мнению этого автора, пространство и его границы фатально детерминируют внешнеполитическое развитие государств. Центральное географическое положение Германии в Европе ученый оценил и как проблему (зажатость), и как перспективу выхода из континентальной узости. Ратцель считал необходимой перекройку европейских границ для восстановления нарушенной другими державами справедливости в отношении к Германии. Одновременно ученый признал геополитический императив России в регионе[177]. Шведский социолог Р. Челлен (автор термина «геополитика») популяризировал взгляды Ратцеля с прогерманских позиций, но при этом утверждал: «Уже физическая масса великой империи обладает притягательной силой для малых (…) подобный феномен представляют масштабы России (…) в отношении (…) славянских малых народов в Европе»[178].

Воззрения Ратцеля и Челлена способствовали формированию новых представлений об историческом предназначении Германии, к ним обращались для обоснования внешнеполитических проектов. Именно срединным положением Германии, окруженной недругами, многие немецкие историки и политики объясняли ее шаги в военно-политической сфере накануне и в годы мировой войны. Депутат рейхстага Ф. Науманн выдвинул концепцию Mitteleuropa (Срединная Европа), предусматривавшую создание германской сверхдержавы от Балтийского до Черного моря[179]. За претворение в жизнь ставшей популярной концепции Mitteleuropa выступали как немецкие политики, так и историки[180]. В своем новом прочтении Mitteleuropa – в отличие от пангерманских проектов – была уже не национальным, а геополитическим понятием, в котором основное внимание уделялось не этническому единству, а общности географической судьбы соответствующих народов.

Важную роль в мировом балансе сил отводил России британский географ Х.Дж. Маккиндер[181]. Изучая историю европейских войн, геополитик обратил внимание на позволявший контролировать ЦВЕ перешеек между Балтийским и Черным морями. После окончания мировой войны Маккиндер предложил превратить возникшие в ЦВЕ государства в буферную зону между Германией и Россией[182], выступив и как практический геополитик в качестве британского Верховного комиссара на юге России.

Необходимость сближения Германии и России обосновал в труде «Границы в их географическом и политическом значении» (впервые издан в 1927 г.) немецкий геополитик К. Хаусхофер. По словам автора, «неясные внешние границы в Центральной Европе означают регресс». Регион между Балтийским и Черным морями ученый назвал «центрально-европейской зоной напряжения» и выделил Польшу в качестве «переходной страны (…) с исключительно сложными, искусственными границами», заявив о необходимости поиска «германо-польской культурной границы, как и русско-польской». По мнению Хаусхофера, «период геополитического землеустройства (…) не закончился с мировой войной, а начался»[183].

После окончания Второй мировой войны на роль ЦВЕ обратил внимание французский геополитик Ж. Готтман. На Польшу он смотрел как на «владение» Германии, занимающей «осевую позицию» в Европе. Трагедия Польши, по словам Готтмана, заключалась в том, что она являлась «тампонным (буферным) государством» между Германией и Россией. Именно это обстоятельство, по мнению геополитика, использовал на Парижской мирной конференции при определении границ на востоке Европы министр иностранных дел Великобритании Дж. Керзон, опираясь на свой опыт создания «буферных государств» в Азии[184].

Таким образом, в силу недостаточного исследования темы в научной литературе главную роль в решении поставленных цели и задач нашего исследования сыграла его источниковая база. Во многом монография основана на архивных материалах, часть которых