Право на творчество. Судьбы художниц Российской империи - Надежда Дёмкина

только руки. Ты можешь быть бедняком, но накопать глины ничего не стоит — и ты уже творец. Мы так же созданы Творцом из глины. И превратимся потом в нее же…

Когда в детстве мне удавалось поиграть с глиной на огороде, это были мои самые счастливые моменты. Матушка сердилась, ведь работы всегда было много. А я леплю фигурки! Что тут сделаешь. Покричит иногда, порой вздохнет. Я отложу лепку и опять за работу. Нужно сажать или убирать, пропалывать или поливать, а потом ехать на рынок — у огородников дел всегда невпроворот. Только зимой можно было отдохнуть немного, а с весны по осень не разгибались.

Но я не переставала лепить, и рисовать, и читать. Брату вот очень завидовала, ведь его в школу отдали. Он мужчина, ему профессию получать. А я — что́ я… я ему просто помогала немного задания делать, для реального училища. Это было так интересно! Жаль, что тогда, девочкой, поучиться мне так и не удалось. Какие-то обрывки хватала, что успевалось. Зато потом, когда дорвалась, было жалко каждой минуточки, каждой копеечки, чтобы не потратить ее зря. Некогда. Времени у меня мало. Я ж переростком пришла в ваши там академии поступать. Нужно было сразу самую суть ухватить и дальше идти, вперед, туда, куда хочется. Не было возможности рассусоливать, ждать или разные политесы разводить, как другие барышни.

Барышня! Слово-то какое смешное. Точно не про меня. Я — скульптор. У меня глина под ногтями и пальцы в заусенцах. Я ношу мешки по три пуда и ворочаю каменные глыбы. Работаю долотом и резцом. Мне некогда размышлять о нарядах и прическах, а также о том, что́ обо мне подумают другие. Я не знаю, хватит ли у меня денег на то, чтобы завтра поесть, поэтому каждый кусок хлеба для меня и каждая полушка — подарок и возможность сделать следующий шаг. Моей мамаше очень трудно помогать мне, она осталась там, работать на огороде, выращивать капусту, и я не имею права тут, в столицах, впустую по улице гулять.

Да и не люблю я все это. Болтовню, нужные знакомства, фальшивые улыбки, обещания, которые уже через пять минут никто не вспомнит. Неужто самим не противно так жить? Я лучше вернусь в родной Зарайск и буду снова землю вскапывать, чем позволю себе врать ради красного словца или тем более ради денег. Земля всегда прокормит. Земле не соврешь. Жить в избе, топить печь, выращивать овощи, ухаживать за животными, вставать вместе с солнцем, подчиняясь его ритму, — куда более похоже на жизнь художника, чем вы думаете. Ведь ты окружен природой, и тебе не нужно придумывать искусственные источники вдохновения. Оно окружает тебя и питает жизнь. Изгибы ветвей, сочная влажность вспаханной земли, обросший мхом пень в лесу, отблески света в луже и форма облаков — все может стать твоей моделью, если ты это любишь и видишь.

Я не должна была заниматься искусством, все было против этого. И я не могла им не заниматься, ведь оно было моим языком. Мои пальцы любят чувствовать глину, я вижу образ в том, что пока является бесформенной грудой материала. Я точно знаю, чем это станет. И чтобы добиться этого, я прошла через многих учителей, которые пытались сделать меня не тем, кто я есть. Они не смогли изменить меня. Только я сама знаю, кто я и кем я стану. Я, Анна Голубкина.

Анне Голубкиной во многом не повезло. Она родилась женщиной с несгибаемым характером и не признавала компромиссов. Очень долго искала себя, потом искала подходящего учителя, меняя академии как перчатки. Чуть не сошла с ума от какой-то темной любовной истории (просто несчастная любовь или что-то более страшное — вряд ли мы узнаем). Так и не нашла своего человека после этого. Не умела копить деньги, все раздавала другим — родным, нуждающимся, фактически так и проведя жизнь в бедности. Или на самом деле это все — везение? Вряд ли она добилась бы своего, будь она менее непреклонной, вряд ли смогла бы учиться дальше, ездить в командировки за границу, если бы счастливо вышла замуж и появились дети… Вряд ли стала бы тем человеком, каким стала, если бы деньги ее интересовали больше, чем творческие поиски. Это как будто женский русский вариант Винсента Ван Гога — некоторые моменты судеб очень похожи.

Давайте пойдем с самого начала. Представьте себе провинциальный городок Зарайск в Рязанской губернии. Семья староверов занимается фермерским бизнесом, как мы бы сейчас сказали, а тогда говорили — огородничеством: выращивает овощи на продажу. Дед Анны сам выкупил себя из крепостных, и теперь Голубкины считаются мещанами. Анну вырастили дед с матерью, поскольку отец умер очень рано, оставив пятерых детей. Шансы девочки стать художницей и в принципе выехать из провинциального города были равны нулю. Женщины в таких условиях в то время почти никогда не получали образование. Семье приходилось выживать — из всех детей учился в школе только один из братьев Анны. Она росла в атмосфере дома, где все, независимо от возраста, работали, чтобы прокормиться. При этом семья была с твердыми принципами (староверы!): говорить правду, держать слово, жить честно. Став скульптором, Анна этим принципам не изменяла. Ее родные, ее дом всегда были для нее главными. И они, в свою очередь, поддерживали Анну, иначе мечта девушки не смогла бы осуществиться.

Анне всегда хотелось чего-то большего. Она тянулась дальше, за горизонт. Познакомившись с семьей учителя математики Александра Глаголева, приехавшего работать в Зарайск, стала просить у него книги, обсуждать их, задавать вопросы, спорить. Ее интересовало все: от астрономии до толстовской теории непротивления злу насилием. Девочка с детства лепила и рисовала, но вовсе не собиралась заниматься творчеством профессионально. Сначала думала стать учительницей — тогда это был один из немногих возможных путей самореализации для женщин (учительницей сперва пыталась стать и Елена Поленова). Но слишком большие пробелы были у Анны в образовании — самостоятельно подготовиться и сдать экзамены на учительницу у нее не получалось.

Анна Голубкина. «Дед (Поликарп Сидорович Голубкин)». 1887

Гипс тонированный. Государственное бюджетное учреждение культуры Рязанской области «Рязанский государственный областной художественный музей им. И. П. Пожалостина». Фото: Абрам Штеренберг / РИА Новости / Россия сегодня

Одна из ранних больших скульптурных работ Голубкиной, которая к тому же сохранилась, — сделанный в 1887 году бюст деда Поликарпа Сидоровича. Она лепила его по памяти: длинная борода, высокий лоб, породистый нос с горбинкой. Деда