Суворовец. Том 1 - Анна Наумова

— А не запалят нас с тобой, Тимур? — обеспокоенно спросил первый.

Его от брата отличала только крошечная родинка над левой бровью. Если не приглядываться, то и не заметишь вовсе.

— Не, Тимоха! — бодро ответил второй. — Точняк не запалят!

— А взял где? — насторожился первый близнец.

— Где, где? Места надо знать! У "стариков", конечно! — второй довольно похлопал себя по мундиру. — Есть там один. Дал пачку. Не за так, конечно. Все чики-пуки будет. Никто и не заметит. Прятать получше надо. Вот и все.

— Надо бы завязывать, Тимур! — вздохнул первый. — Вредно все-таки.

— Ой, Тим! — раздраженно перебил брата близнец. — Ты прям как мама.

— Да причем здесь мама? Я сам понимаю, что бросать пора. Я и так на зарядке все время в хвосте плетусь, когда бегаем. Того и гляди, дыхалка сбоить начнет. И запалить все-таки могут. А там и попросят с вещами на выход. "Старики" вон говорили, что нас больше, чем надо набрали. Говорят, в первый месяц дрючить будут по максимуму. Чтобы лишних отсеять.

— Да хорош ворчать уже, Тимох! — перебил его брат.

Он явно был лидером в их компашке двух совершенно одинаковых братьев.

— Будешь мне лекцию про лошадь и каплю никотина читать? И в кого ты такой? Дома ворчишь, в училище ворчишь. Будто дед старый. С умом все надо делать, тогда и не поймают. А ты заранее уже готов в штаны наделать.

Обеспокоенный близнец вздохнул и, видимо, смирился. Не решился перечить брату-лидеру.

Я нахмурился. Интересно, что эти двое из ларца там затеяли? Надеюсь, не спалить училище собираются. А то они на алгебре сегодня уже оба по "лебедю" схлопотали.

— А вдруг... — начал было первый близнец. Тревога, видимо, не давала ему покоя.

Но тут кто-то резко окликнул меня.

— Погоди, парень! С тобой говорю!

Я отвлекся. Близнецы тем временем уже куда-то испарились.

А передо мной стоял не кто иной, как все тот же будущий товарищ полковник. Выглядел он, на удивление, довольно мирно. Совершенно на него не похоже.

Я настороженно воззрился на него.

Интересно девки пляшут. С чего бы вдруг такое добродушие?

— Слышь, парень! — повторил Тополь, опять спокойно и мирно. Даже "лыбу" какую-то попытался натянуть на свое пока еще не жирное хлебало. Вышло, правда, не то что бы очень. Но хотя бы попытался.

— Чего тебе? — настороженно спросил я.

С чего-то баня вдруг упала, и я "парнем" стал? Обычно Тополь "перваков" звал не иначе, как "малой", и то весьма снисходительно и сквозь зубы.

— Тебя звать как, молодой? — снова изобразив некое подобие улыбки и показав неровные зубы, спросил Тополь.

— Андрей! — коротко сказал я. И добавил: — Андрей Рогозин.

— А я Макар, — радушно, будто давний приятель, сказал будущий начальник, протягивая короткопалую руку. — Макар Тополь. — И, видимо, решив сразу взять быка за рога, мой утренний оппонент сказал: — Слушай, молодой! Ты, я вижу, парень не из робких. За завтраком еще понял.

— И? — перебил его я, с неприязнью глядя прямо в глаза. Даже на протянутую руку не посмотрел.

Мне вдруг вспомнился недавний разговор в кабинете управления. Тогда Тополь (только уже полковник) тоже вдруг решил "по-дружески" поболтать. Только таких друзей, как говорится...

Несмотря на то, что Тополь учился уже на последнем курсе, роста мы с ним были примерно одинакового. А лет через пять я и вовсе его перерасту...

— Ты слушай, молодой, что старший говорит! — снова врубил прежний тон Тополь.

Маска лживого добродушия слетела мигом. Недавняя доброжелательность испарилась без следа. Будто и не было ее вовсе. Не зная, куда деть протянутую руку, он глупо попытался пригладить торчащие ежиком волосы и продолжил:

— То, что ты не боишься, молодой — это хорошо. Я бы даже сказал: замечательно. Только запомни, Рогозин: слишком борзых тут не любят. Вот нафига ты за того суслика утром вписался? Он тебе кто? Брат, сват? Ты ж ему не нянька. Пацан должен сам уметь за себя постоять. Ты лучше "стариков" держись. Легче жить будет.

— Этот суслик, как ты говоришь, — снова перебил я Тополя, все так же глядя ему прямо в глаза, — в детском доме с рождения вырос. Это ты нафига на ровном месте к нему цепляться начал? Еще и про мать зачем-то разговор завел.

На лице Тополя не отразилось ни малейшего сожаления. Да, этот перец — из тех, кто никогда не признается, что обделался.

— П-ф-ф... И что? — равнодушно сказал Тополь. Ему, как я и предполагал, это было до лампочки Ильича. — Велика важность — в детском доме. Не он один тут из детдомовских. Это во-первых. А во-вторых...

— А во-вторых, — уже в третий раз перебил я его. — Нечего его цеплять. Язык чешется — в другом месте почеши.

И, развернувшись, я быстро зашагал к выходу — нужно было кровь из носа успеть на построение. Даже не до конца расслышал, что мне там прошипел вслед будущий "полкан". Кажется, что-то про дорожку, на которой мы с ним обязательно встретимся.

Я сразу просек, с чего вдруг Тополь решил подкатить ко мне с "дружеской" беседой. Явно не из лучших побуждений. Это не другой "старик" — Саня Раменский, который к "первакам" относился с искренней братской заботой. Тот и поможет, и поддержит, и прикроет, если надо. А если и приструнит кого из "малых" — то исключительно ради их блага.

А у Тополя дружеской заботой нигде и не пахло. Ему просто "шестерка" нужна. За сигаретами сбегать, ежели в увал не пускают. Или еще для каких "срочных нужд". А заодно — чтобы показать, кто тут "самый важный". Где ж искать адьютанта, как не среди растерянных первогодок, которые пока еще даже не поняли, что они в казарме, а не в гостях? Те, конечно, пороха еще не нюхали. Только и рады будут угодить старшему "товарищу".

Но со мной такой номер не пройдет. Я в адьютанты ни к кому записываться не собирался. И друзей таких мы видали. Через забор кидали.

А сейчас я твердо был намерен исправить один свой давний косяк и во что бы то ни стало попасть в воскресный "увал".

***

— Нас как часто менять будут, Андрюх? — деловито спросил Бондарь, потирая затекшие