После развода. Хочу тебя вернуть - Панна Мэра

стою. Я не плачу. Я даже не дрожу. Сейчас я ледяная оболочка той, кто вчера ещё не знала, как дышать без него.

– Говори, – повторяю. – Или уходи.

 

Глава 15

– Мне нужно, чтобы ты пошла со мной на ужин с мэром, – говорит он наконец.

Спокойно, почти официальным тоном, как будто я его подчинённая.

Я моргаю. Ощущение, будто меня окатили ледяной водой.

– Ты издеваешься? – голос мой звучит на удивление тихо, но в нём звенит сталь. – Веди свою Алесю. Покажите мэру, как у вас всё прекрасно. Можешь прихватить букет и шампанское. А я, прости, – больше в этом не участвую.

Я поворачиваюсь, будто собираюсь уйти обратно вглубь дома, но он делает шаг за мной.

– Надя, подожди. Это же просто формальность. Я обещаю, что после этого ты меня больше не увидишь, но сейчас я не хочу устраивать сцены разборок перед главой города. Мне нужна моя жена и доказательство стабильного партнерства.

– Я не твоя жена, – оборачиваюсь я резко. – Юридически – пока да. Но морально ты нас уничтожил. И партнёрство тоже. Хочешь карьеру с Алесей, так строй её с ней. Что ты тянешь меня за собой? Зачем тебе я?

Он вздыхает, сцепляет пальцы, как будто не знает, как объяснить. Но он всегда знал. Он просто привык, что я соглашусь.

– Надя, ты умная женщина, – говорит он чуть мягче, – пойми, сейчас не время для скандалов. Ужин с мэром – это важный шаг для проекта. Он консервативен. Он хочет видеть «семью». А Алеся – он запинается, – она слишком молода для этих формальностей. Ты должна просто… побыть рядом. Улыбнуться. Сказать пару слов. Поддержать.

Я чувствую, как злость снова начинает закипать внутри. Он называет это «поддержкой». А я – унижением. Очередной попыткой использовать меня, как удобную маску для его новой жизни.

– Я больше не намерена прикрывать твою задницу, Ильдар, – говорю я, делая шаг к нему. – И если ты думаешь, что после всего можешь прийти и сказать: «улыбнись, посиди рядом, пусть мэр думает, что я всё ещё приличный человек», то ты глубоко ошибаешься.

Он качает головой.

– Надя, не усложняй. Просто один вечер. Я тебе уже сказал: ты получаешь дом. Это много. Учитывая, что по бумагам ты вообще нигде не числилась. Ты не работала. Ты жила за мой счёт.

– Потому что ты сам просил меня не работать! – я не выдерживаю, голос срывается. – Потому что я была тебе нужна!

– И я это ценю, – он поднимает ладони, как будто пытается меня успокоить. – Но давай не будем вдаваться в эмоциональные подробности. Мы говорим сейчас про реальность. Про то, как всё выглядит снаружи.

Я оборачиваюсь, чувствую, как грудь поднимается от тяжёлого дыхания. Он и правда не понимает. Или делает вид, что не понимает.

– Мне нет никакого толка идти на эту встречу, – говорю я уже тише, сквозь стиснутые зубы. – Ты мне ничего не оставляешь. Машины, студия, счета – всё на тебе. А мне «дом», который я, по-твоему, должна продать, чтобы дожить до конца своих дней. А теперь я ещё и в спектакле должна участвовать?

Он подходит ближе. В его лице появляется жёсткость. Вот теперь настоящий Ильдар. Без прикрас.

– Это и есть твоя сделка, Надя. Ты получаешь не только дом, ты получаешь выход без шума, без суда, без грязи. Всё чисто. Всё молча. Я тебе оставляю лицо. А если ты решишь всё усложнять – поверь, я могу легко выставить тебя как женщину, которая просто… сидела у меня на шее. И поверь, у меня есть люди, которые это подтвердят.

У меня внутри будто что-то обрывается.

– Ты угрожаешь мне? – спрашиваю я медленно. Он не отвечает сразу. Только смотрит. Потом чуть пожимает плечами:

– Я тебя предупреждаю. Один ужин, и ты получаешь то, что обещано. Ты же не хочешь скандалов, правда?

Он делает ещё один предупреждающий шаг. Слишком близко.

Так, что я уже чувствую, как меня качает. Не от страха. От ярости. От отчаяния. От чувства, что он реально верит, будто я до сих пор его тень. Что я ничего без него.

Я медленно выпрямляюсь.

– Нет, Ильдар. Я не хочу скандалов. Но ещё меньше я хочу сидеть в углу, пока ты целуешься с девочкой, которой в два раза меньше лет, чем твоему браку. И если ты правда думаешь, что я проглочу всё это, то ты плохо меня знаешь. Даже после тридцати лет.

Он отводит взгляд. Сжимает губы.

Я стою, будто вся в огне. Глаза сухие, но внутри кипит. Не от боли уже, нет. От унижения. От отвращения.

От того, что он правда считал, будто можно прийти сюда, в мой дом, после всего, и потребовать услугу.

– Уходи, – говорю тихо, но в голосе сталь. – Уходи, Ильдар.

Он вздрагивает. Смотрит на меня, как на неуправляемую часть плана.

– Надя, не драматизируй. Один вечер – и всё. Просто…

– Нет, – перебиваю я, делая шаг ближе. – Я сказала: уходи. Я не буду участвовать в твоём фарсе. Не буду сидеть за одним столом с тобой и девчонкой, с которой ты изменял мне в день своей награды. Которой, между прочим, я когда-то заплетала косы.

Он хмурится, хочет что-то сказать, но я уже стою у двери и резко открываю её. Сквозняк ударяет в прихожую.

– Вон, – указываю на выход. – Это не просьба, Ильдар. Это последняя граница, которую ты перешёл. Ни ужина. Ни разговоров. Ни лица для общественности. Тебе нужна чистая история? Пиши сказку сам. Без меня.

Я захлопываю дверь. Так громко, что даже сама вздрагиваю. Прислоняюсь лбом к деревянной поверхности.

И дышу. Глубоко. Резко. Как будто только что оторвала от себя пластырь, что въелся в кожу на тридцать лет.

 

Глава 16

Едва опускаюсь на край дивана и позволяю себе вдохнуть, как вдруг очередной стук в дверь заставляет меня вздрогнуть.

Неужели вернулся?

Стук повторяется. Глухой, однако весьма настойчивый.

Я замираю, потому что хорошо знаю эти паузы, акценты и расстановки. Только один человек обычно так стучит в дверь.

Я снова тянусь к дверной ручке, потому что знаю, что если не открою, то он войдет сам.

Открываю дверь и вижу за ней Ильдара. Он стоит на пороге. На