Как становятся предателями - Изяслав Кацман

оным собрались во всеоружии возле Мужских домов, с недавнего времени выполнявших также и функции военкоматов. Из Мар-Хона и ближайших окрестностей оповестили через посланных гонцов, а более дальние доложили по световому телеграфу.

Мархонские «пану макаки» в сборе были вообще с самого утра, а из столицы должна вот-вот подойти вторая «полусотня» (реально восемь десятков бойцов) «караульно-церемониальной сотни» – под этой вывеской у меня скрывался прообраз папуасского спецназа: самые отборные головорезы, выдрессированные Гоку и заморскими инструкторами-наёмниками, вооружённые поголовно огнестрельным оружием. Именно им предназначалась большая часть трофейных автоматов и винтовок. Довеском к гвардейской элите шли тенукские «регои-макаки» и отобранные добровольцы из числа ополченцев, общим числом в пятьсот сорок человек – Вахаку через вестового получил приказ не увлекаться при сборе подкреплений, но попробуй, останови желающих повоевать с «заморскими чертями» дареоев. Хорошо ещё, что выполняющий обязанности военкома по Текоку гигант, сумел как-то ограничь патриотический порыв сограждан. Да за такое орден ему следует выдать.

Две уже сформированные «сотни» хонских «регоев-макак» и так находились в обустраиваемом «военном городке» в паре километров от Цитадели – пока там имелись сколоченное из жердей и тонких брёвен здание штаба, несколько таких же домов для офицеров, а также два ряда травяных хижин, где располагались новобранцы. Казармы же для рядового состава ещё строились, правда, ударными темпами – если бы не вчерашняя военная тревога, должны были закончить за дней десять или пару недель. Теперь же не знаю, как получится.

Из плохих новостей: Айтот Утдай, неотрывно слушающий радиопереругивание между капитанами кораблей, доложил, что палеовийцы наконец-то ухитрились углядеть макушку горы Со (точнее даже, облачный покров над старым вулканом), и теперь бодро приближаются к нашему острову с северо-запада. Расстояние они сами оценивают в три сотни километров. Не понятно, правда, до чего именно – до берега Пеу или же до обнаруженной вершины. В любом случае, не меньше суток для подготовки к встрече «гостей» ещё есть: «Далекоплывущие» идут не выше пятнадцати километров в час, а скорее ближе к десяти. Даже если предполагать, что упомянутые триста «кэ-мэ» – до горной вершины, двести с хвостиком до берега набирается. Плюс сколько-то у тюленеловов уйдёт на поиск подходящего для высадки места.

За полстражи до темноты в город вошла колонна из столицы: впереди гвардейцы, за ними «регои-макаки», а замыкали движение ополченцы. Шатвиш, наёмник-тузтец, командующий «спецназовцами», а на марше и всей этой сборной солянкой, отрапортовал: вверенный ему отряд прибыл, добрались без потерь и происшествий, готовы приступить к выполнению обязанностей.

Местных ополченцев было решено не трогать, предоставив им ждать чужаков у себя дома. Исключение сделали для мархонских и из Промышленной зоны: часть первых и вторые занимали позиции вокруг Нового Порта. Вновь прибывших же распределили в помощь «макакам» и «регоям-макакам». Ударный кулак нашей армии насчитывал в итоге двенадцать сотен.

Ночь, вторая с получения известий о тюленеловах, тянулась спокойно, хотя напряжение не отпускало ни меня, ни моих подчинённых. И до обеда никаких серьёзных вестей не поступало – только в штатном режиме шли отчёты о перемещениях частей. Айтот почему-то перестал ловить переговоры между кораблями.

У меня уже забрезжила надежда, что палеовийцы опять умудрились потерять Пеу, как прибежал один из помощников радиста, протараторивший: «Чужаки входят в большую бухту. Главный у них идёт первым, остальным приказал плыть за ним». «Большой бухтой» может быть только Мархонский залив – до Тинсокского тюленеловы бы просто не успели добраться.

А чуть позже скатился подросток с сигнальной вышки: три дымящих корабля проходят мимо Вэй-Пау. Ещё через полстражи заявился Ипаль. Он, как оказалось, не поленился забраться к сигнальщикам с биноклем (бывшим некогда собственностью капитана) с целью лично понаблюдать за акваторией залива. Ждать пришлось не очень долго.

«Движутся к Новому порту» – доложил бывший подлейтенант. Угрюмо пожимаю плечами: «Дескать, понял». В общем и целом события пока что развиваются так, как я и предполагал: палеовийцы нацелились прямиком на единственный наш причал, уходящий в море на полтора «перестрела», туда, где глубина дна позволяла швартоваться большим кораблям. Будто для них приготовлено. Запоздало промелькнула мысль: «Может, следовало самому встречать чужаков – вдруг тюленеловы всё-таки пойдут на переговоры». Но теперь уже поздно: пока по суше доберусь туда, «гости» давно уже будут на месте. И что-то подсказывает – ждать спокойно они не станут.

Ничего не оставалось делать, кроме как подняться на сигнальную вышку, дабы оттуда смотреть на происходящее. Шитферу покорно отдает по моему требованию бинокль. Видно не очень – разглядеть можно три корабля, один из которых стоит совсем близко к пирсу, но люди, даже если они и есть где-то там, уже не различимы на фоне серого камня. Какие-то точки в окулярах движутся, но я не уверен, что это не пылинки или просто пятнышки, плавающие перед глазами. «Транспортник серии восемь» – поясняет Ипаль – «Берёт на борт до тысячи пассажиров. Но это на короткие расстояния. Сюда они шли, скорее всего, откуда-то с Южной Тропы. Потому на борту не больше семи сотен».

Сколько не вглядывался в бинокль, ничего заметного моему взору на причале не происходило. От этого утомительного для глаз занятия меня отвлек подросток-сигнальщик: сперва он напрягся, внимательно вперив взгляд в ту же сторону, что и я. Потом паренёк начал что-то бормотать себе под нос, через пару минут выдав: «Тонбе Ванимуй сообщает: чужаки потребовали выдать пленных и покориться. Тонбе Ванимуй отказался, как и велел ему Сонаваралингатаки». К горлу подкатил острый комок: всё, Рубикон перейдён. И опять потянулись минуты выматывающего нервы ожидания…. Как ни странно, палочку-лодку, отошедшую от причала к самому ближнему кораблю, мои глаза углядеть сумели: вот её уже поднимают на палубу. Людей, опять же, не различить.

Затем «Далекоплывущий» по широкой дуге развернулся и сблизился со своим собратом и транспортником.

Начало стрельбы я банальным образом пропустил: только когда на берегу расцвело не меньше десятка разрывов палеовийских снарядов, до меня дошло – война началась. Спустя пару минут последовал ответный огонь береговых батарей: шесть бронзовых пушек выплюнули ядра с небольшим недолетом. Сорокапятки молчали. Во мне зашевелилось подозрение, но было уже поздно что-то исправить.

Следующий залп дульнозарядок, кажется, хотя бы частично лёг в цель: ядра поднимали фонтаны воды между «Далекоплывущими», мне даже показалось, что я вижу вспышки от попаданий на самих кораблях-разведчиках. Увы, даже отсюда было видно, что ущерб минимальный. Артиллеристы тюленеловов, разобравшись, откуда по ним стреляют, быстро перенесли огонь на нашу батарею. Третий залп моих орлов, по-прежнему