Как становятся предателями - Изяслав Кацман

идейным соображениям – была поставлена точка. Но при нечастых встречах экс-подлейтенант глядел на унтера-пораженца как солдат на вошь. Вот и сейчас Ипаль демонстративно смотрит куда-то мимо Рикая.

-Как продвигается обучение воинов стрельбе из ваших пушек? – интересуюсь у Тилтака после полагающихся приветствий, употребив для обозначения артиллерийских орудий палеовийское слово.

-Плохо – честно отвечает командир-инструктор – Чему-то научить их можно, только расстреляв все снаряды. Когда дело дойдёт до стрельбы, надеюсь только на самого себя. А ваших натаскиваю на поднос припасов, перенос пушек и заряжание.

Вот что мне в этом бронзовокожем усаче нравится, так это его прямота: политесы не разводит, говорит, как оно есть. Впрочем, я и сам знаю, что имеющейся пары сотен снарядов не хватит для обучения артиллерийских расчётов. Потому произношу: «Благодарю за честность. Я и не ожидаю, что вы сможете нанести серьёзный урон врагу». Потом добавляю: «К берегам Пеу идёт флот твоих соотечественников. Через день или два будут здесь».

Тилтак Рикай сразу же подобрался. «Я обещаю сделать всё возможное, чтобы задержать их» – ответил он совершенно буднично, без малейшего пафоса, просто констатируя факт. И почему-то верилось, что этот простоватого вида мужик действительно будет стоять до последнего, даже ценой своей жизни.

«Здесь, в порту, вся надежда на тебя, тюленелов» – говорю палеовийцу, попутно обходя позиции. Всё надёжно прикрыто добрыми четырьмя-пятью слоями корзин с грунтом, для стрельбы оставлено полтора десятка проёмов на уровне пояса. Вдоль защитного вала тянутся деревянные направляющие, по которым относительно легко можно переместить пушку силами имеющейся орудийной прислуги. Батарея бронзовых дульнозарядок прикрыта куда лучше – под земляной присыпкой каменные блоки, да и сверху закрыта частично бревенчатыми настилами под толстым слоем земли. Здесь же так сделать не успели, без нарушения режима секретности – вообще для большинства папуасов этих укреплений не существовало. Не знаю, насколько вся эта конспирация поможет, учитывая возможность тюленеловов воровать ирсийские спутниковые снимки. Да и простой шпионаж я бы не исключал. А уж на папуасскую способность хранить военные и государственные тайны надежды никакой.

Тут Чиншар-Шудо наконец закончил погрузку и пригласил меня со свитой на борт. В темпе перебегаем по сходням с пирса на корабль. Матросы сноровисто подымают паруса. Мой тайный агент уже успел изучить Мархонский залив вдоль и поперёк, потому рискует плыть ночью. Высаживаемся в полной темноте на чьём-то частном причале практически под Цитаделью – как-то само собой получилось, что подобного рода сооружения начали использоваться для казённых нужд за небольшую мзду владельцам. Пара факелов, предусмотрительно поддерживаемых хозяином деревянных мостков, выхватывает несколько метров освещенного пространства, за пределами которого стоит абсолютная темень. Все сонные – кто мог, вздремнул на борту, но ваш покорный слуга, к примеру, глаз не сомкнул.

Прощаемся с капитаном и экипажем, которым до рассвета теперь можно поспать – всё равно разгрузка начнётся только утром. А сами идём по тёмной и пустынной улице вверх.

Появление Сонаваралинги-таки переполошило обитателей крепости на холме. Я же, отделавшись дежурными приветствиям в адрес руководства «макак», требую к себе Айтота Утдая. Палеовиец находится в здании радиостанции – специально построенной хижине, куда перетащили с «Далекоплывущего» всё оборудование. Это позволило увеличить дальность приёма на сотню километров, хотя и создало дополнительные трудности с обеспечением электроэнергией – на корабле питание радиорубки, как и всего прочего хозяйства, шло от батарей, подзаряжающихся от дизель-генератора, совмещённого с двигателем, приводящим судно в движение. В итоге несколько аккумуляторов постоянно курсировали между Цитаделью и Тин-Пау. Благо, весили применяемые для питания радиостанции элементы ирсийского производства не так уж и много, и их доставляли с попутными грузами.

Мои энтузиасты электродела активно экспериментировали насчёт самодельных батарей с электродами из меди и железа, в качестве электролита применяя то раствор соли, то укуса, то выцыганивая серную кислоту, получаемую при восстановлении меди из сульфидов считанными литрами. Но успехи выглядели пока что весьма скромными – создаваемых агрегатов на стабильную работу радиостанции не хватало категорически. Надежда оставалась только на запуск ГЭС. Но в этом случае придётся перетаскивать хозяйство Утдая в Промышленную зону Кесу-Талу – на ближайшие годы электрификация чего бы то ни было южнее Нового Порта не предусмотрена.

Тюленелов устало повернулся на шум шагов. Увидев меня с экс-подлейтенантом, тяжело поднялся с пнеобразной табуретки.

«Какие новости?» – на папуасском спросил Ипаль.

«Передачи ловятся всё чётче» – начал на смеси родного и туземного радист – «Кораблей всего три. Это точно. Два разведчика «Далекоплывущих», третий – транспортник с пехотой. Номер части или частей пока узнать не удалось. Но промелькнуло, что колониалы. Несколько часов назад они перебранку по поводу координат устроили. Я посмотрел по картам – не то в пятистах километрах от нас, не то в семистах с лишним, в зависимости от того, чей штурман прав. То есть, сутки у нас в запасе до их появления ещё есть, это точно».

Солдат колониальных войск, значит, по нашу душу послали. Палеовийские ВС делились на флот с авиацией (которые составляли единое целое), «ударные силы», обычную армию, колониальные войска и силы территориальной обороны. Ударные части являлись военной элитой. Армия котировалась чуть ниже, территориалы, куда загребали всех непригодных к службе в «нормальных» частях, стояли на самом низу. У флотских была своя иерархия кораблей и соединений. С колониалами дело же обстояло весьма запутанно: чисто теоретически они по своим задачам являлись полным аналогом территориальной обороны, с поправкой на то, что основной упор не на отражение гипотетического нападения внешнего противника, а на полицейские функции и ловлю беглых рабов. Но на практике всё зависело от руководства колонии и ситуации на местах. Потому качество таких подразделений находилось в весьма широком диапазоне: где-то только безропотных туземцев бить горазды, а где-то имеющие опыт контрпартизанской борьбы, прекрасно обученные и вооружённые. До «ударников» такие колониалы вряд ли дотягивают, но с обычной армейщиной вполне сопоставимы, а «скилнские», скорее всего даже превосходят.

-Переговоры никак… – пробую найти походящее слово – Не прячутся? Ну, они говорят открыто, ничего не переиначивая?

-В открытую говорят – отвечает Айтот.

А бывший офицер палеовийского флота поясняет мне: «Шифровать передачи смысла особого нет. Вохейцы и прочие всё равно ничего перехватить не смогут, а от ирсийцев таиться бесполезно – вмиг шифр вскроют. На Западе, насколько я знаю, шифрование радиопереговоров используют – от скилнцев и прочих. Помогает не надолго, пока с Ирса не передадут подобранные таблицы шифрования. Потому колониальные части вынуждены постоянно менять шифры».

Да, уж,