Французская защита - Анатолий Арамисов

Почему??

Женевьева молчала.

— Где он сейчас? — Виктор посмотрел ей в глаза. — В морге?

— Да.

— И долго он там будет находиться?

— Пока родные не заберут. Если через год этого не произойдет, его похоронят на кладбище для неопознанных трупов.

Одинцов закрыл лицо руками.

Пауза.

— Да кто заберет! — воскликнул он. — У Лёхи никого же не было из родных. Родители умерли, а жена ушла, и вряд ли захочет тратить столько денег на то, чтобы забрать его в Россию!

Женевьева молчала.

— А я, идиот, даже не знаю, как его фамилия! — ошеломленный такой догадкой, растерянно проговорил Виктор. — Все Лёха, да Лёха…

Он вопросительно поднял глаза на Женевьеву.

— Серов его фамилия, — ответила та и внезапно положила свою тонкую кисть на запястье русского:

— Успокойся. Я понимаю твои чувства…

— Ни х…я ты не понимаешь!! — закричал Виктор и отдернул руку. — Мой друг погиб от рук этого фиолетового долбо…ба в твоей французской богадельне! Лучше бы он в России отсидел свой срок! Там в таком случае на родной земле был бы похоронен, а не у вас! Под какой-нибудь серой плитой! Уходи!!

Когда за француженкой закрылась дверь палаты, Виктор впервые за последнее время не выдержал и заплакал, уткнувшись лицом в подушку.

Он остался в тюрьме один.

ЧАСТЬ 2. СИМОНА

Телефонный звонок прервал её утренний сон. Девушка медленно приподняла голову от подушки, оперлась на локоть, протянула руку к небольшому столику у постели и, нащупав маленький аппарат, нажала на центральную кнопку:

— Алло! — ее голос звучал чуть хрипловато.

— Симона Маршалл? — любезно осведомились другом конце провода. — Да…

— С Вами говорит представитель компании «Sagem», Жорж Гиршманн.

— Слушаю Вас, — машинально ответила девушка и, посмотрев на экран мобильного телефона, чертыхнулась про себя: «Еще только 8.30 утра, что им надо в такую рань?»

— Программа, которую ваша фирма представила на рассмотрение нашей компании, одобрена. Принято решение об ее покупке. Поздравляю Вас! — голос француза с каждой фразой звучал все торжественнее, и Симона поморщилась.

«Любят они всё преподнести с особым, только им свойственным шиком… Я и так знала — вы никуда не денетесь, купите нашу программу, потому как лучше её по этому профилю не найдете».

— Мерси, — ровным голосом произнесла девушка и откинула одеяло.

Сон стремительно уходил в небытие.

— Надеюсь, Вы примете наше приглашение отметить это событие на небольшом банкете? — учтиво спросил Гиршманн. — Там и обсудим некоторые детали нашей сделки.

— Конечно. Когда?

— Завтра, в 20 часов, ресторан Le Komarov, на улице Сен Лазар, недалеко от исторических ворот, знаете?

— Русский ресторан? — слегка улыбнулась в трубку Симона.

— Точно так! — телефон, казалось, излучал жизнерадостные импульсы невидимого собеседника. — Давно мечтал угостить такую мадмуазель, как Вы, черной икрой…

— О! — протянула Симона. — Неужели Вы знакомы с моей биографией?

— Совершенно не знаком, к сожалению! — воскликнул Гиршманн. — Просто в правилах нашей компании в общих чертах знать о способных людях, с которыми она имеет дело.

— Договорились, до встречи! — коротко бросила в трубку девушка и отключилась.

Симона положила телефон на столик и откинулась на подушку. Темнокаштановая волна её волос раскинулась почти от края до края постели. Девушка сладко потянулась, развела в стороны длинные ноги и, слегка наклонив вниз подбородок, бросила взгляд на свое обнаженное тело. Она любила себя.

Как любая красивая женщина, Симона ощущала пристальное, постоянное внимание противоположного пола и уже привыкла к этому. Она могла давно выйти замуж за какого-нибудь состоятельного американца, англичанина или француза и спокойно сибаритствовать целыми днями, не утруждая себя никакой работой.

Однако за внешностью светской красавицы скрывался редкий для такого типа женщин характер.

Симона была необычайно честолюбива, работоспособна, умна и, как ни странно это звучит — авантюристична.

Едва выпорхнув из школьного гнездышка, она покинула родителей — выходцев из России, осевших в Торонто, и отправилась путешествовать по миру.

Её детская мечта покорить Голливуд — окончилась провалом. Помыкавшись пару месяцев по лабиринтам фабрики грёз и поняв, что сотням таких же красоток, как она, шанс вытащить «счастливый билет» выпадает крайне редко, она вернулась домой и серьёзно засела за изучение любимого ею компьютерного программирования. Ровно через год Симона улетела в Европу и с ходу поступила в Оксфордский университет, уверенно сдав экзаменационные тесты.

Преподаватели кафедры технических наук, где проходила обучение Симона, были в восторге от пытливого, сообразительного ума девушки.

Она жадно, словно губка, впитывала в себя новинки стремительно развившейся в конце 80-х, начале 90-х отрасли компьютерного программирования.

Диплом Оксфорда и хорошие рекомендации были солидной визитной карточкой при поступлении на работу. Её взяли в серьёзную фирму, занимавшуюся новейшими разработками в области военных технологий.

У Симоны наступила пора путешествий. Она вместе с двумя — тремя сотрудниками фирмы летала то в Америку, то во Францию, представляя последние программные разработки компаниям уровня Sagem.

За последний год она провела больше времени в Париже, нежели в Лондоне, и, чтобы не переезжать из одного отеля в другой, Симона сняла небольшую квартиру на улице Виктора Пого в районе Clichy.

Ей повезло — она не была привязана постоянно к одному месту работы, «выторговав» у шефа фирмы такой свободный график Тот быстро сообразил, что не только ум и сообразительность этой несколько странной сотрудницы с русскими корнями может способствовать заключению сделок Ее красота, обаяние, шарм были дополнительным «козырем» на переговорах, особенно с французами, падкими на очаровательных молодых женщин.

…Симона гладила свое тело маленькими ладошками, кончиками пальцев пробегаясь по соскам нежно-розового цвета, спускаясь ниже к животу, ласкала тонкую полоску темных волос между ног, потом слегка массировала упругую кожу крепких бедер.

Она наслаждалась весенним парижским утром, принесшим ей очередную приятную новость. И лишь какой-то дальний отблеск тайной мысли слегка тревожил блаженное состояние успешной, уверенной в себе 24-х летней женщины.

Через приоткрытое окно доносился привычный шум улицы пригорода французской столицы, и запах, характерный только для Парижа, который не передать простыми словами: его нужно знать, чувствовать, запоминать, наслаждаться им…

Обрывки снов, увиденных Симоной ночью, — а она была из той редкой категории людей, перед которыми порой проносятся целые «ночные фильмы», еще слегка витали в ее воображении.

Симона истосковалась по мужской ласке.

Поэтому во сне ее эротические фантазии воплощались в соответствующие видения. Ночью ей приснился сильный, уверенный в себе мужчина, который грубо овладел ею прямо на полу; Симона вначале сопротивлялась, но вскоре ослабла и впустила в себя агрессора.

Его лицо она не запомнила, но что-то смутно знакомое мелькнуло в облике мужчины, и едва он начал приближать свои глаза к её голове, как в этот пикантный момент зазвонил телефон и прервал пугающее наваждение.

Она полежала в мягкой постели еще минут десять и, доведя себя до оргазма, мучительно сладко задрожала всем телом.

Истома мягкой, теплой волной блаженно наполняла все клетки ее тела. Симона открывала глаза и закрывала их вновь, с улыбкой думая: поваляться еще с полчасика в постели или идти в ванную?

Наконец, приняв решение, она бодро соскочила на пол и через минуту уже стояла под бодрящими струями утреннего душа.

«Интересно, как он себя чувствует? — неожиданная мысль пришла в голову девушки, когда она запрокинула голову вверх, навстречу водному потоку. — Там, наверное, не каждый день они могут мыться…»

Симона думала о Викторе Одинцове.

После прощания в зале суда она почти час расспрашивала о нём Василия Петровича, родственника по линии матери. Пожилой эмигрант попросил помочь невезучему шахматисту, побыть переводчицей на процессе (а Симона прекрасно говорила на родном языке, так как родители между собой общались только на русском), и девушка тотчас согласилась.

Происшедшее с Одинцовым несчастье Симона поначалу не приняла близко к сердцу, но затем ее обостренное чувство справедливости вызвало в душе волну сочувствия к судьбе игрока из Москвы.

К тому же она, как увлекающаяся личность, с математическим складом ума, не могла пройти в школьные годы мимо увлечения шахматной игрой. Однако, быстро научившись азам, и обыграв своих сверстников, а также любимого папу, она охладела к шахматам, занявшись репетициями по актерскому искусству.