Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну как я тебе в этом платье: правда, хорошенькая? – похвалилась девушка, оглядываясь в зеркало, – настоящая дама из общества, вот бы вместе пройтись на бал, думаю многие мужчины позавидовали бы моему спутнику, а ты всё прячешь меня и никогда не водишь в свет. Мне так хочется показаться в обществе, повеселиться, и, чтобы ты, Димчик, представил меня своей невестой, – размечталась Надя.
– Будут ещё в нашей жизни и балы, и встречи, нужно лишь подождать немного, пока я управлюсь с делами и можно будет ехать в Петербург, – отвечал Дмитрий, соблазнённый изящностью Нади в новом платье и начавший раздеваться для сеанса любви.
Надя, полюбовавшись на себя ещё немного, тоже принялась снимать узкое платье через голову и наклонилась от усердия, чем немедленно воспользовался художник, который подскочил к девушке сзади и неожиданно овладел ею, крепко обхватив за упругие бёдра.
– Ну тебя, баловник, – шутливо возмутилась девушка, – осторожно, платье помнёшь. Она наконец освободилась от платья и, бросив его на стол, изогнулась, как кошка, чтобы мужчине было удобнее. Возбудившись от примерки платья и мужских ласк, она вывернулась из его объятий и бросилась навзничь на свою узкую кровать, подманивая любовника движением пальцев.
Дмитрий, не мешкая, подмял девушку под себя, они слились воедино, и после коротких нервных движений любовники одновременно издав стоны страсти и удовлетворения, содрогнулись на встречном порыве и замерли в неподвижном слиянии тел, отрешившись от всех важных дел и забот.
Спустя какое-то время Надя с трудом пошевелила словно парализованными ногами, высвободилась из-под любовника, продолжавшего лежать неподвижно, встала, одела халатик и, напевая какую-то мелодию, принялась разогревать самовар, чтобы напоить гостя чаем.
Когда самовар закипел, Дмитрий тоже вышел из состояния любовного транса, встал, и как был, нагишом, вышел на кухню испить чаю.
– Что же ты за стол садишься в таком неприличном виде, – тоном назидательной учительницы сказала Надя. – Оденься, охальник, а то чаю не дам.
– Извините, гражданка, халатик-то я забыл дома, вот и приходится ходить нагишом, хорошо, что в доме тепло, а то, не дай Бог, схвачу лихоманку и поминай, как звали, – отшутился Дмитрий. – А срам я прикрою, – он посадил девушку себе на колени и действительно прикрыл свою наготу.
Веселясь и дурачась, они попили чаю со снедью, что принёс Дмитрий, зная по опыту, что девушки не любят обременять себя заботами о пропитании и довольствуются малым: чайком с бубликом и конфеткой, кусочком колбасы с хлебом или ложкой овсяной каши, которую ещё надо сварить. Он же принёс бутылку вина, круг копчёной колбасы, кусок сыра, ломтик буженины и каравай свежего хлеба. Проголодавшиеся любовники с аппетитом поели, подкладывая кусочки друг другу и всякий раз целуясь.
Импровизированный ужин закончился, и Дмитрий заторопился домой, объяснив, что у него важная встреча с заказчиком картины – семейного портрета.
– Как ты ловко подобрал мне красивое платье, я в нём чувствую себя принцессой. Где ты его купил? – спросила Надя, развешивая платье на плечики в шкафу.
– Понимаешь, Надя, я его ещё не купил, а взял у знакомого торговца, держащего модный салон, чтобы написать с тебя картину в этом платье, и эту картину торговец повесит в зале для привлечения покупателей.
– Значит это платье не будет моим никогда? – обиделась Надя и поджала губки.
– Платье будет твоим, после картины я его выкуплю, если оно к тому времени тебе не наскучит, – обнадёжил девушку старый ловелас, одеваясь и направляясь к двери.
– Постой, Димчик, у меня же нет туфелек для бала, – и она указала на поношенные ботинки и грубые туфли, стоявшие у двери. В таком платье и в этих ботах я буду нехорошо смотреться!
– Действительно, как-то не подумал об этом, – смутился Дмитрий, – ладно, я тороплюсь, вот тебе три рубля, и ты сможешь купить вполне приличные туфли по своему вкусу к этому платью, – и он сунул девушке в руку смятую ассигнацию и ушёл. Это были первые деньги, которые любовник давал Наде с момента их первой встречи. Он совсем не интересовался её житейскими обстоятельствами и заботами, добиваясь лишь её тела, а добившись желаемого, он только этим телом и интересовался, ни разу не спросив Надю ни про учёбу в семинарии, ни как и на что она живёт в пансионе, хотя по одежде девушки было видно, что она не купается в роскоши, и даже платья приличного у неё не было, кроме семинаристской формы.
XX
Наступил желанный день бала, который так ждала Надежда, представляя, что на балу её заметят вместе с Дмитрием, а он объявит знакомым, что это его невеста, и все удивятся её юности и красоте. Но этим мечтам не суждено было сбыться. В последнюю встречу в мастерской, когда после любовного удовлетворения жаждущей плоти, они обессиленно лежали рядом совершенно нагие, прикрыв глаза в сладостной неге, Димчик вдруг сам начал разговор о предстоящем балу.
– Скоро будет бал, и я хочу, Надюшенька, обговорить наши отношения на балу. Мы должны сказаться незнакомыми, и держаться будем врозь: ты с подружками из семинарии, а я со своими друзьями и знакомыми. Если кто-то догадается о наших отношениях, то у меня не будет заказов на картины из-за разговоров, что ты такая юная, я соблазнил тебя, а местное общество не терпит прелюбодеяний.
У тебя в семинарии тоже могут быть неприятности вплоть до исключения, ибо по их ханжеским понятиям девушка, открыто живущая с мужчиной вне брака, не может быть учительницей для детей, которые живут по божьим заповедям. Ты не огорчайся, – продолжал Дмитрий, заметив, как напряглась и снова обмякла Надя, услышав его слова, – осталось немного потерпеть и мы будем вместе навсегда. На балу я пару раз станцую с тобой – этого будет довольно и не вызовет подозрений. А после бала ты вернёшься сюда, попозже приду и я, и мы проведём всю ночь вместе, впервые в наших отношениях.
Делать было нечего, как согласиться с доводами Дмитрия Ильича, и Надя сговорилась с подружками в группе пойти вместе на этот бал. Впереди у них был выпускной год обучения и старшая дама пансиона благожелательно относилась к подобным развлечениям своих девочек, полагая, что именно к окончанию семинарии девушки могут и должны искать себе спутника жизни,
