Печать мастера - Тайга Ри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конкуренция в классе была интенсивной, это было видно потому, как двое учеников подрались прямо у рейтинговой доски – один поднялся на девятое место, обойдя того, кто на десятом. А первые десять мест были отделены от нижних жирной сияющей чертой. «Лучшие возвышаются на чертой, которую проводят для другие и парят в сиянии собственных успехов» – так высокопарно выразился один из тех, кто как раз был в первой десятке – победно оглянувшись на остальных.
И тут – драка?
«Поздравляю, – удар, – с тем, – удар, – что наконец ты обошел меня на два балла, – удар, – мои лучшие, – удар, – искренние поздравления…» – орал тот, кто валял в песке ученика, который за миг до этого миг высокомерно объявил – «Превосходство очевидно и не требует доказательств».
Коста не видел смысла в драках, тем более по-поводу места в рейтинге, но был на стороне Восьмого ученика – самого высокого в классе, рослого и сильного – сверху был именно он. Валяющегося на песке Седьмого – занудного очкарика, который постоянно задирал нос из-за того, что он излюбленный ученик зельевара, Коста не оценил.
– Ну же вставай, поддай ему! Поддай! – скандировал сидевший с ним рядом на крыше Пятый, размахивая руками. Вопроса, за кого болеет Пятерка не возникало – он терпеть не мог Восьмого ученика, который не раз и не два выгонял его из комнаты. – Вставай, Седьмой! Врежь ему! Врежь!
– Всего два балла! Два шекковых балла! Не десять баллов! Не двадцать! Все два!!! Да если бы не стратегия, если бы не этот старик… – Возмущался Восьмой громко, запыхавшись, и чуть придавил коленом Седьмого – лицом в брусчатку.
Коста нахмурился – ученики не любили Сейши, и пока он не понял по какой причине. И часть этой нелюбви к учителю плавно перетекала и на него – Косту. Точнее личные ученики разных Наставников получали различную порцию уважения в зависимости от того, кем был учитель.
– Разошлись! Тихо! Восьмой! – Скомандовал кто-то с крыльца корпуса.
Драки тут было принято разнимать почти сразу, пока не привлекли внимание Наставников – Коста уже понял, что все, что возможно, ученики стараются решить сами, хотя Старшие, каким-то непонятным образом всегда в курсе, что происходило за день с каждым из учеников.
– У-у-у… как быстро разняли, даже ставок не сделать… – Пятерка сидел рядом и болтал ногами – с их наблюдательного пункта на ближайшей крыше открывался отличный вид на площадку перед корпусом.
Коста не то чтобы любил крыши, или хотел дружить с Пятеркой, просто у него не было выбора – информацию добывать надо, а больше с ним никто не разговаривал. А, поскольку Пятый предпочитал крыши – удобнее сбегать и потом прятаться, Косте ничего не оставалось делать, как присоединиться. И теперь ему даже нравилось.
После того, как все ученики убедились, что ничего особенного Коста из себя не представляет – его стали подчеркнуто игнорировать. Все, включая Семнадцатого, который тоже старался держаться поближе к ученикам из первой десятки. Особенно после того, как Наставники объявили о том, что все должны разбиться на «тройки» – сформировать, подать прошение и подтвердить силой желание в дальнейшем проходить обучение вместе.
Коста устало пошевелил сбитыми на утренней тренировке пальцами – стоять в круге против Семнадцатого с его запасом силы совершенно бессмысленная затея. Да и против любого из учеников.
Шрам ставил его в пары четырежды за это утро – Коста не успевал даже выплести базовый узел, как его выносили чужие плетения. «Дар проигрывать с одного хода» – ржали ученики. После четвертого поражения с ним отказались вставать в пару – что толку, чему можно научиться, если у соперника неполный второй круг силы, и он ничего не может противопоставить? С таким же успехом можно лупить по мишеням или манекенам – те тоже ничего не выплетут в ответ.
Коста тяжело вздохнул, покосившись на неунывающего Пятого рядом – казалось, того не волнует вообще ничего, но даже он на тренировке удивленно округлил глаза, спросив: «И всё-таки, как же тебя сюда взяли?»
– Почему место на доске так важно, чтобы ради этого драться? – уточнил Коста у Пятерки, кивнув вниз.
– Место определяет награды, – ответил Пятый, подумав – он загибал пальцы, и, подсчитав, продолжил, – через двадцать декад будут выделять лучших учеников, и, одно из традиционных поощрений – это поездка на побережье. Можно покинуть остров на декаду… Отдых, развлечения, никакой учебы, – протянул он мечтательно. – Это помимо всего прочего… И плюс, мест в клане Арров всего три.
– Лучших? Мест в клане? – уточнил Коста.
– Первая десятка. Нам не светит. Все, кто остается на острове, занимаются в усиленном режиме, как не-подающие-надежд, – последовал длинный тяжелый вздох Пятого. – Традиционно из каждого потока отбирают троих, кто остается на островах, и для многих это единственная возможность стать клановым…
– Хэй! Отстающий!
Коста посмотрел вниз – задрав вверх голову на них с Пятым с превосходством смотрел Толстяк, заложив пальцы за пояс – пятая строчка в общем рейтинге успеваемости учеников на этой декаде. Девятый номер, подпевала «щеголя», Третьего ученика, того самого, который в первый день потрудился объяснить Косте правила поведения на острове.
Лучших учеников было двое – Второй номер и Третий, которые негласно конкурировали между собой, поделив сферы влияния. Все ученики примыкали либо к группе второго ученика, либо к группе третьего, либо являлись отщепенцами, как Семнадцатый, Пятый и он сам.
Толстяк, стоящий снизу относился к ближайшей свите Третьего номера – правая рука и неизменный сопровождающий. Второе лицо после небожителя, который зима за зимой показывает превосходные результаты, и которому Наставники прочат отличное будущее. И который очень не привык, чтобы его игнорировали.
– Здесь таких нет, Девятый, – миролюбиво отозвался Пятерка.
– Помолчи, блаженный, не с тобой говорю… – осек его Толстяк. – Ты, отстающий, Шестнадцатый… говорят, это ты нарисовал то чудо в фиолетовой мантии? – ученик огладил пухлыми пальцами воздух, рисуя изгибы женской фигуры – тонкую талию и пышный верх, гораздо пышнее того, чем Коста изобразил на рисунке. – Мне бы тоже
