Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

   - Нет, что вы, я совсем не устала. И знаете, вы так интересно рассказываете, что время пролетает незаметно. Расскажите еще о чем-нибудь.

   Наше первое занятие закончилось около одиннадцати вечера. Дедуля порывался меня проводить, вызвать мне такси - которое оплачивать буду я - и конечно, пришлось отказаться.

   - Спасибо вам, - поблагодарила его перед тем, как уйти. - Мне очень понравилось!

   - Не передумали еще к нам поступать? - с доброй усмешкой подкалывал дедуля.

   - Нет. И не передумаю. Я очень хочу.

   - Ну, дай бог, чтобы вы действительно не передумали, Сашенька. Давайте тогда в следующую пятницу с вами встретимся, хорошо?

   - Да, конечно.

   - Вы только позвоните мне.

   Снова тратиться.

   - Обязательно, - и пока он еще чего-нибудь не выдумал, я поспешила повернуть замок и выйти в полумрак лестничной клетки. - Спокойной ночи.

   - Всего доброго.

   Я вся была на подъеме, в эйфории, сил столько появилось в крови, что даже голод отошел на второй или третий план. Домой шла пешком, улыбалась изредка и грызла одну печенюшку, которую стащила под шумок у профессора. Моя голова кипела от полученных знаний. Ведь последние несколько месяцев я только и делала, что жила инстинктами - поесть, поспать, держать себя в руках, найти денег, снова поесть. А сейчас вроде бы чем-то отвлеклась, практически физически чувствовала, как колеса моего пока еще драндулета с мягким шуршанием поехали вперед по гравию тяжелой дороги к лучшей жизни. Я двигалась и я жила.

   Дойдя до дома к двум ночи, я наткнулась на запертую дверь. Кто бы сомневался. Эта бабка - ходячее зло. Но если сказала - не пустит, значит не пустит.

   Ноги гудели, руки слегка тряслись от слабости, так же как и колени. Во рту после долгой дороги пересохло, а еще хотелось спать. Не видя другого выхода, я спустилась на второй этаж, собрала газеты из почтовых ящиков и постелила их у двери нашей квартиры. Без сил сползла по стене, в последний момент положив на кипу газет джинсовку, и сразу уснула, уткнувшись лбом в колени.

   Около шести утра проснулась от скрежета замков, раздававшегося откуда-то сверху. Сначала не поняла ничего, сонно заморгала, пытаясь разлепить как будто засыпанные песком веки, огляделась по сторонами, силясь вспомнить, кто я и где нахожусь, и только потом подняла голову, наталкиваясь взглядом на изучающее выражение лица старухи. Она, брезгливо поджав губы, оглядывала скрючившуюся от холода меня, неодобрительно передернулась и недовольно процедила:

   - Хоть ума хватило не барабанить посреди ночи в дверь.

   - Хватило, - кряхтя как старая бабка и цепляясь ладонями за гладкую стену, я с трудом на дрожащих ногах выпрямилась и подняла свою джинсовку. - Я еще жить хочу, - не дождавшись, когда она отойдет с прохода, уточнила: - Пройти дадите?

   Застыв на минуту, она с неохотой повела плечом, освобождая небольшое пространство, и я проскользнула внутрь.

   - В душ иди. Неизвестно, какую ты заразу нахватала.

   - Ничего я не хватала.

   - Будешь со мной спорить - мигом окажешься на улице. После того как вымоешься, помой полы и протри мебель. У тебя сегодня много дел.

   Сил не было, поэтому я безропотно потащилась в ванную, пытаясь мотивировать себя чем-нибудь, для того чтобы проснуться. Старуха излучала негодование, но опять же, в силу усталости мне было просто лень с ней ругаться и пытаться что-то объяснять.

   Объяснять не пришлось. Элеонора Авраамовна сама все выяснила. Открыла мой пакет, пролистала тетрадку - и выяснила.

   - Это мои вещи, - рассудительным и хладнокровным голосом отметила я, стараясь держать себя в руках. Мне не нравилось такое непозволительно-бесцеремонное отношение к моим вещам. - Вы не имели права их трогать. Я же не трогаю ваши.

   - Милочка, ты живешь на моей шее, а здесь - мой дом. Нет ничего такого, на что бы я не имела права.

   Она завтракала - на тарелке красиво лежали спагетти с соусом, мясо, салат и кусочек черного хлеба.

   - Удовлетворили любопытство?

   - Яда убавь, - она отреагировала на мое недовольство очень спокойно. Ну очень. Как ела, отправляя в рот маленькие кусочки и тщательно их пережевывая, так и ела. - Не доросла еще таким тоном разговаривать. Во всяком случае со мной. А теперь иди убирать. Вечером ко мне придут важные гости.

   - Чтоб ты подавилась, - бормотала я себе под нос, вытирая очередную бесполезную статуэтку.

   Но ничего того, что я боялась, не случилось. Профессор по-прежнему со мной занимался, бабуська по-прежнему ворчала, а я - выматывалась, едва доползая до постели. Старуха иногда читала мою тетрадь, с особенным интересом - заметки на полях, куда я выносила названия различных книг и фильмов, что советовал мне Иван Федорович. Как-то раз я набралась смелости и решилась попросить у нее книгу. Профессор рассказал о "Пигмалионе", не на шутку заинтересовав меня, и когда я увидела небольшой томик на полке, то не смогла удержаться.

   - Элеонора Авраамовна.

   Старушенция резко подняла голову и недоверчиво прищурилась.

   - Что надо?

   - С чего вы решили, что что-то надо?

   - Ты произнесла мое имя полностью, ни разу не ошибившись. Рискну предположить, что за пару часов быстрого увеличения ума в твоей бестолковой головке не произошло, следовательно, ты не просто так стараешься выговорить мое отчество, - и уже другим, более серьезным тоном продолжила: - Что ты хочешь?

   - Можно у вас книгу взять? Только почитать, - заверила ее, пока бабулька не успела возразить. - На немного.

   - Что именно?

   - Пигмалион.

   - Боже мой! Такое ощущение, словно только что шимпанзе доказало мне теорию Ньютона, - поворчав для виду еще немного, она поднялась с роскошно обитого кресла, стащила с полки томик и вручила мне. - Это не значит, что я освобождаю тебя от обязанностей по дому. Через час ты готовишь обед.

   - Понимаю, - пробежалась подушечками пальцев по шершавой обложке. - Спасибо.

   - И читаешь только рядом со мной, - приказным тоном закончила она. - Прямо у меня на глазах.

   И теперь, каждый вечер я устраивалась на неудобном жестком стуле и принималась читать книги под пристальным взглядом старушки, которая зорко следила за моими действиями. Впрочем, это не означало, что она смилостивилась и дала мне ключи. Возвращаясь от Ивана Федоровича, я по-прежнему до утра просиживала под дверью и только после шести попадала домой.

   Глава 48.

- Твоя вечная забота о ближнем - дело крайне бесполезное.

- Почему?

- Ты все равно не знаешь точно, что ему нужно, поэтому вечно попадаешь мимо.

- И что тогда делать?

- Делай то, в чем уверена. А ты можешь быть уверена только в своих желаниях.

- А если ближний сам мне скажет о том, что ему нужно?

- Об этом говорят только такие, как я. И если тебе это скажут - беги без оглядки.

(разговор Саши и Риты)

   На улице в свои права вовсю вступало лето. Деревья цвели, птички пели, люди сбросили с себя тяжелые и теплые одежды и облачились в разноцветные короткие тряпки. Вступительные экзамены приближались.

   Занятия с профессором по-прежнему продолжались, только теперь приобрели системность и конкретность. Он дал мне конкретные учебники, рассказал об экзаменах, что и как будет, сложно ли это и все такое прочее.

   - Но тебе, Сашенька, можно не волноваться, - он ласково мне улыбнулся и, стараясь ободрить, сжал мою ладонь в своей. - Ты же не первый раз сдаешь. Тем более подготовишься как следует и все получится.

   - Да-да, спасибо за поддержку.

   Тем не менее я волновалась и изрядно нервничала, не в силах усидеть на месте. Старуха, конечно, все заметила - и перемену настроения, и мандраж, да и книги новые тоже. Она их в руках вертела, иногда листала и всегда выразительно хмыкала, всем своим видом давая понять, что сомневается во мне и моих умственных способностях.