Сломленный бог - Гарет Ханрахан

– До сих пор на закрытом совещании с Келкином и мастерами гильдий. Когда докладывал в прошлый раз, сказал, что с алхимиками обстоит… непросто.

– Крепко держи его пацана за шкирку. Считай, наш единственный способ давления на такое существо, как он. – Расстриженный жрец ощерился. – Помню, патрос говорил то же самое про алхимиков, а я тогда был еще в послушниках. Сволота, без веры и совести. Стоит на них ослабить ошейник, как они тут же нас продадут с потрохами.

– Целый город в удавках. – Эладора поиграла пальцами. – В прошлом это очень даже неплохо работало. «А у меня на шее удавка из Черного Железа. Неисполненный договор».

– Неизвестно, насколько далеко Ворц затащил сопляка. До обычного богом тронутого или сделал его полностью блаженным? Может, нам лучше сходить к Хранителям. Или в Бюро, позвать хайтского гонителя святых. Или…

– Необходимое оружие господину Хедансону предоставлено, – заметила Эладора.

– В отличие от воли его применить. Итак, придется полагаться на методы Алика. На худой конец, будем стараться не дать неприятностям выплеснуться наружу. – Синтер распахнул окно, посмотрел на юг, вдоль Мойки. Вдалеке мерцали высотки Нового города. – К этому часу уже должны бы начать. Нимон стравил их друг с другом. Скоро услышим вести от стражи. Ну, заваруха, мать ее.

– Его план может и не сработать. Может, Раск не пойдет против Братства или они как-то договорятся. Нам надо исходить из предположения, что они по-прежнему собираются напасть на «Манделя и Компанию» и поставить Перемирие под угрозу. – Эладора потянулась ко второму эфирографу: – Проверю-ка я…

Первый выстрел вдребезги разбил окно.

Синтер упал.

Тоже разбитый вдребезги.

Второй проделал дыру в «Пересмотре истории», окатив Эладору крошевом бумаги и щепками.

Она нырнула под стол, и тут же на литозорий градом обрушились пули. Стрелки били с противоположной крыши.

– С-синтер? – позвала Эладора. Тело жреца подергивалось в лунном свете, затем обмякло. Примороженная к месту, она таращилась из-под тяжелого стола на мертвого священника. Зачарованная ужасом, пялилась на месиво там, где раньше была голова. К сломанным зубам еще и сломанный череп. Мозги Синтера, многолетнее вместилище заговоров и тайн, влажно размазались по полу.

Новая очередь выстрелов. Пули, рикошетя, засвистели по кабинету. Воздух наполнила пыль от известки. Боги, если шальной патрон угодит не туда…

Один выстрел угодил в стол, и она услышала, как крошатся непрочные эфирографы. Отрезана от связи. Город внезапно сузился – еще минуту назад она беспокоилась обо всем Гвердоне, сообщалась со своими людьми на Замковом холме, в Маревых Подворьях, в Новом городе и еще дальше. Весь большой город занимал ее мысли. Теперь же для нее существует лишь этот квадратик укрытия, предоставленного письменным столом, – пока вокруг ливнем хлещет обстрел.

Эладора потянулась и схватила третий эфирограф, спрятанный под столом. Там, заключенная в вечной петле, хранилась душа Эмлина, сына Алика Нимона. Она накрыла аппарат своим телом, сознавая всю хрупкость драгоценной машины.

«Думай». Эфирографы сломаны, но их кабели не повреждены. Эти аппараты – алхимически овеществленные колдовские взывания, заклинания, творимые с помощью проводов, шестерней и зелий в стеклянных цилиндрах. Но она теперь и сама чародейка, ну, вроде того. Вероятно, наименее квалифицированный специальный волхвователь в новейшей истории, но у нее хватит способностей воспроизвести работу эфирографа хотя бы на одно сообщение. На один вызов.

«Пришлите помощь».

Перезаряжаясь, Бастон смахнул пыль с ресниц. Он хорошо знал старый литозорий – в детстве друзья подначивали его полазить по пустым камерам, где, как утверждала молва, обитали призраки каменных людей. Позднее, когда больницу занял ловец воров Джери Тафсон со своей командой, Бастон по заданию Холерного Рыцаря освежил свои знания. Прикинул способы осады, на случай, если Братство потеряет терпение и пожелает Тафсона отстранить.

Вход туда только один, с улицы, прямо посередине. В западном крыле одни камеры, в восточном – кабинеты Тафсона, казарма, оружейная комната. По крайней мере, были, пока Тафсон был жив. Теперь там что-то другое.

Он снова выстрелил, целясь в окно. Где-то там, внутри, как сказал Раск, камушек, подкинутый Синтеру. Это командный пункт Даттин, ее не занесенное в справочник логово. Бастон удивился, отчего она выбрала дом на Мойке. Он ожидал бы чего-нибудь поприличнее, в благородном районе. Особняк на Брин Аване или правительственное здание на Замковом холме. Подальше от передовой линии, от той части города, которой Даттин пожертвовала ради своего Перемирия.

Перезарядка. Огонь.

«За тебя, Карла», – подумал он, всаживая выстрел за выстрелом в дом, прежде бывший конторой Тафсона. Может быть, он, если все здесь к чертям разнесет, сумеет восстановить поломанное. Уговорит Раска отойти от края, помирит его как-нибудь с Карлой, вызволит ее из заточения. Он проклинал себя за попытку собственной игры, за попытку взять инициативу в свои руки. У него хорошо получается одно – причинять людям боль.

Он точно знал, что попал в кого-то в начале обстрела. Может, Даттин уже убита.

«За тебя, Фей». Новый огненный шквал, ствол уже так нагрелся, что обжигал руки в перчатках. Кругом вонь флогистона. Сброшенные гильзы падают с крыши, тлеют, слетая на улицу.

Бастон развернул дуло винтовки, наставил мушку на промежуток между Замковым и Священным холмами. Там по крышам скакала орда рассерженных светлячков. Надвигаются сальники, слетаются роем с Маревых Подворий.

Даже истекая кровью на полу, Даттин не позволит своим сальникам пересечь Ишмирскую Оккупационную Зону. Она до последнего будет беречь свое драгоценное Перемирие, ради того чтобы защитить ее Гвердон.

Ее, а не его.

Его Гвердон навеки утрачен.

Бастон повернулся и побежал, углубляясь в то, что раньше именовалось Мойкой, а теперь стало угодьями сумасшедших богов.

Воровская армия спускалась по трупной шахте.

Возможно, другого пути вниз просто не было, но Раск подозревал, что упыри выбрали такой маршрут, чтобы поиздеваться над своими попутчиками.

Нечеловечески жилистые и ловкие упыри могли слазить по стенкам или скакать по цепям, которыми прежде опускали трупы к их пиршеству. Людям пришлось выстроиться в очередь и гуськом сходить по лестнице, обвивавшей края шахты. Ступени были скользкие до неприличия. Кое-кто, включая доктора Ворца, не сладил с нервами и был вынужден опускаться на веревках, точно труп, который еще не понял, что умер.

Раск первым оказался внизу. Первым осмотрел дно шахты, побродив по болотцу, образованному вековыми нечистотами: из черной жижи, как корни, торчали обглоданные кости. И нашел туннель, о котором говорил Бастон. Проход был стар, старше соединенной с ним шахты. Раск пробежал пальцами по стене, и рисунки на камне, кажется, вильнули под его прикосновением.

– Храм Черного Железа, – прошептал позади него Ворц. Дантист поднял фонарь, вычленяя из тьмы линии складывающих ее очертаний. – Веретенщики поглощали здесь жертвы Черным Железным Богам.

Амулет на груди тревожно заерзал по коже. Раск вытащил кулон, затем просунул его между нательной сорочкой и кожаной кирасой. От этого движения заломило в боку, каменные пласты вдавились в