Круги в пустоте - Виталий Каплан

- Венерической болезнью "спидифилис", - в тон ей поддакнул Виктор Михайлович, и Настя зашлась нервным смехом. - Не забивай голову глупостями. Ты ведь знаешь, я очень осторожный и расчетливый, и у меня есть подход к людям. Они ведь тоже люди, Настя, все эти бездомные, алкоголики, проститутки, наркоманы... и если с ними по-человечески, то и они не загрызут. Так что все будет хорошо. Слушай, а у нас есть пельмени? - спросил он без всякого перехода.

- Есть, а что? - рассеянно проговорила Настя.

- Свари, а? А то так кушать хочется, что переночевать негде...

Обиталище Вестника ничем особым не выделялось. Две сравнительно небольшие комнаты с грубыми каменными стенами. Здешняя цивилизация, похоже, не только до идеи обоев или ковров не доросла, но даже и досками стены не обшивает. Правда, судить рано - ничего другого он тут еще не успел рассмотреть.

В первой комнате на низкой скамье сидело двое молодых людей в таких же широких белых балахонах, как и у его спутника. Но только у обоих висели возле пояса длинные, чуть изогнутые кинжалы... Как-то не по-монашески это, мимоходом отметил Петрушко.

- Входите, - привстав, поклонились обладатели кинжалов. - И да пребудет с вами милость Единого.

- И вам того же, - вежливо кивнул Петрушко, толкая тяжелую, окованную медными полосами дверь.

Вестника Алама он узнал сразу. Трудно не узнать того, с кем не столь уж редко виделся по астральной связи. Только сейчас это загорелое и чуть ли не до глаз заросшее бородой лицо глядело не из серебряной миски. Вестник сидел в массивном, темного дерева, кресле, перед небольшим наклонным столиком, чем-то смахивающим на парту, за которой когда-то сидел первоклассник Витя Петрушко. На столике лежали какие-то желтого цвета бумажные свитки (или то не бумага, а пергамент?), из простой глиняной чернильницы торчали длинные тонкие палочки, наверняка какое-нибудь стило или писало, вроде тех, что можно увидеть в исторических музеях.

Над входом потрескивали два факела, и еще несколько свечей стояло на столике, в медных, заляпанных воском подсвечниках. Где-то дальше, в полутьме, угадывались очертания не то низенькой тахты, не то просто нескольких настеленных друг на друга соломенных циновок. Еще в комнате обнаружилось пара грубо сработанных стульев. Вполне предсказуемая, кстати говоря, обстановка. Аскеты - они и в Олларе аскеты.

Ставни - небольшие, размером с форточку, были приоткрыто, и тянуло снаружи первобытной травяной прохладой.

- Мир тебе, приходящий, - не вставая, прогудел Алам. Голос у него был почти такой же, каким во время сеансов говорил Гена, но все же как-то неуловимо отличался. Обертонов, что ли, прибавилось?

- И вам доброго здоровья, - слегка поклонился Петрушко. - Н-да, небогато живете, - сказал он полминуты спустя, дабы разбить загустевшую паузу.

- Зачем внешние богатства тому, кто видел сияние славы Единого? слегка улыбнулся Алам. - Мы, верные нашему Господу, живем просто. Прекрасные дворцы, вышитые ковры, драгоценности - все это игрушки для сидящих в сумерках. Тот, кто идет на свет, проходит мимо игрушек.

- Или ловушек, - кивнул Виктор Михайлович. Похоже, сейчас придется поддерживать длительную богословскую беседу. Прямо, значит, с корабля на бал.

- Это еще самые простые ловушки, - согласился Вестник. - А бывают тоньше, гораздо тоньше... Впрочем, у нас будет время потолковать об этом. Сейчас ты наверняка устал, Вик-Тору. Переход сквозь Тонкий Вихрь труден даже для опытного странника, а ты шел впервые.

- Ну, не так страшен оказался черт, - протянул Петрушко.

- Не упоминай это имя, - без тени улыбки сказал Алам. - Когда называешь врага, то открываешь ему путь в свою душу имну-тлао... протягиваешь ниточку, и он скользит по ней, к тебе.

- Извините... В нашем мире это просто поговорка, никто не понимает ее буквально.

- Да, в вашем мире много неправильного, - согласился Алам. - Но сейчас, наверное, тебе стоит отдохнуть. Как бы ты ни бодрился, а переход никому даром не дается. Ты потерял по меньшей мере год жизни... если, конечно, у Единого нет насчет тебя каких-то иных планов.

- А мне казалось, все прошло легко, - присвистнул Петрушко.

...Он преувеличивал, конечно. Все на самом деле получилось не так уж легко. Он нервничал, а еще больше нервничали Гена с Семецким. Сквозь листву время от времени просачивался жидкий лунный свет, потом небо снова затягивали облака и становилось совсем темно. Ветер раздраженно гудел в кронах и напоминал неумеху-парикмахера, с досадой дерущего расческой по непослушным волосам.

Перенос почему-то надо было делать здесь, в сорока километрах от Москвы, в насквозь промокшем лесу. Гена следовал полученным из Оллара инструкциям. Как выяснилось, точку перехода выбирают отнюдь не случайно. Ведь мало оказаться в Олларе, надо оказаться еще в правильном месте... А то, мрачно пошутил Гена, попадешь прямиком в гарем южного государя, то-то обрадуются красотки.

- Угу. А уж как обрадуются евнухи... - добавил Семецкий. Он вздрагивал плечами, держал руки в карманах, ему было холодно и неуютно. А фляжку с коньяком применять не отваживался - непреклонный в некоторых вещах Вязник такого на работе не прощал. Он и сам тут был, стоял поодаль в плотной непромокаемой куртке с капюшоном, напоминая средневекового монаха, и только папироса нарушала сходство. Так и не сумел победить проснувшуюся тягу.

Как объяснили Гене, не было никакой понятной зависимости между местом перехода на Земле и конечным пунктом в Олларе. Ближайшая подходящая точка обнаружилась здесь. А попробовали бы открыть канал прямо в родной конторе - и угодили бы в морскую пучину на далеком олларском севере. Ошибка в сто метров могла обернуться неделями скитаний в южных степях или восточных лесах. Как-то очень нелинейно все это зависело. Теперь Петрушко понимал, почему Хайяар так долго разъезжал по Подмосковью, хотя ему было проще - в Древесном Круге годилось любое место, лишь бы там люди нашлись поблизости. Здесь же надо было попасть не куда-нибудь, а именно в Сарграм, в его столицу Кхермат-Лназу.

- Ну что, начали, - кинув взгляд на часы, сипло выдохнул Гена. Время дорого.

Он велел Виктору Михайловичу встать в центре вскопанного круга, зажег не желающие разгораться в сырости свечи, воткнув их прямо в мягкую, размытую дождями глинистую землю. Начал нараспев произносить странные, лишенные какого-либо смысла слова. Ранее, в автобусе, он объяснял, что сумеет самостоятельно открыть канал, но лишь благодаря олларцам Петрушко дойдет до цели. Канал следовало держать открытым и на Земле, и в Олларе, а на такое Гениных способностей явно не хватало. Вот Хайяар - тот может, добавил Гена. Особенно если предварительно чьей-то живой силы насосется. Сейчас Гена по сути проводил такой же сеанс связи с Олларом, как и в лаборатории, только все было проще - не надо было ничего оттуда ловить, следовало лишь послать сообщение, что переход начинается.