Крым. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Злые западные языки потом утверждали, что ничего особенного не произошло, просто русским варварам удалось найти в Средиземном море флот, который еще слабее их собственного. Конечно, турецкий флот был не из лучших, но за ним была долгая славная история морских походов и битв с первоклассными эскадрами, в которых он не раз побеждал. Для российского же флота после смерти его создателя Петра Великого настало время простоя. Недаром Екатерина II, проведя на Балтике смотр своих кораблей, отозвалась об увиденном так: «У нас без меры много кораблей и на них людей, но нет ни флота, ни моряков». Теперь начиналось возрождение. Скоро Россия обретет новый простор для своих парусов – Черное море.

Скажем откровенно: в нашей истории было очень мало побед в сражениях с флотами ведущих морских держав, но корабли давно уже стали нашей насущной жизненной потребностью. Почему так – пусть каждый сам попытается понять в минуты романтического настроя, он переживет щемящее и при этом бодрящее чувство.

В ту войну в июле 1771 г. русские войска теперь уже в очередной раз вступили в Крым. Это сделала 2-я армия под командованием В. М. Долгорукого, тоже отличившегося в Семилетнюю войну генерала. Оставлять в тылу это вражеское гнездо было нельзя, но по согласованию с Екатериной Долгорукий начал с попыток решить дело миром.

На встрече с кочующими близ Перекопа ногайскими мурзами генерал немалой суммой в 14 тысяч рублей компенсировал им ущерб, нанесенный угнавшими их стада запорожцами. К тому времени большинство ногайских вождей, видя военное превосходство России, фактически подчинялось скорее ей, чем хану.

Во время беседы ситуация в Крыму в общих чертах была обрисована следующим образом. Там есть беи, составляющие пророссийскую партию, намеренно срывающие проводимую по повелению султана мобилизацию. Они готовы вместо Селима III, не ответившего согласием на мирные предложения Петербурга, посадить на ханский престол угодного императрице Шагина Гирея (Шагин Гирей в юности путешествовал по Европе, знал итальянский и греческий языки, на тот момент был ханским наместником – сераскиром в Едисанской ногайской орде, располагавшейся в междуречье Южного Буга и Днестра). По словам мурз, Шагин Гирей «не только предан России и навсегда останется ей верным, но и человек он очень разумный и простодушный» (в Петербурге Шагин Гирей был лично известен: в 1771 г. его посылал туда с дипломатической миссией Сагиб II Гирей, и он произвел самое благоприятное впечатление на государыню).

Но дело в том, продолжали собеседники, что авторитетные старейшины Ширинов, задаренные калгою и прислушивающиеся к влиятельным муллам, не согласны отложиться от Стамбула, ссылаясь на суру Корана, которая гласит: если мусульманский народ, не видя никакой опасности от меча и огня, осмелится нарушить свою присягу отступлением от единоверного государя и передастся иноверной державе, то да будет он навеки проклят. Однако, если грозит погибель, нарушить присягу позволительно. Поэтому между Ширинами положено до тех пор не отлагаться от Порты, пока не возникнет явная угроза от русского оружия.

Долгорукий понял, что это фактически призыв к вторжению, и последовал ему. Русская армия почти без потерь овладела Перекопом, который защищало 50 тысяч татар во главе с Селимом III Гиреем и 7 тысяч засевших в крепости янычар: хан с татарами ушли, а турки сдались.

Приступом была взята крепость Арабат на Азовском побережье, затем без боя – город-порт Гезлев на противоположном краю Крыма. Долгорукий послал хану письмо с увещеваниями сдаться, а явившиеся посланцы от Ширинов попросили об отсрочке для принятия решения.

Долгорукий пошел на засевших в Кефе турок. Город сдался после боя под его стенами, тем временем из Керчи турки уплыли на кораблях. Отрядами были заняты Еникале, Балаклава и Таман на противоположном берегу Керченского пролива. Хан Селим бежал с турками в Стамбул, а на его место беи Ширинов и Мансуров, по согласованию с Долгоруким, посадили сторонника России Сагиба II Гирея (1726–1807, правил в 1771–1775 гг.). С ним был подписан договор, по которому Крым объявлялся независимым, но под покровительством России. На полуострове было оставлено несколько небольших русских гарнизонов, а остальная часть 2-й армии ушла зимовать на Украину.

В 1774 г. при успешном отражении турецкого десанта под Алуштой получил тягчайшее ранение в голову Михаил Илларионович Кутузов, командовавший русским отрядом (вопреки распространенному мнению, глаза он при этом не лишился).

В 1773 г. 1-я армия Румянцева стала совершать рейды на правый берег Дуная. Входивший в ее состав корпус Суворова одержал победы под Туртукаем (дважды) и на Гирсовском посту. Но для генерального сражения сил было недостаточно, поэтому после побед войска возвращались.

В следующем году русские стали действовать на правом берегу основательнее. После победы при Козлуджи была осаждена важная крепость Шумла. От визиря поступило предложение о перемирии, на которое Румянцев дал жесткий ответ: или немедленное начало мирных переговоров, или полномасштабные военные действия с перспективой похода русской армии на Стамбул.

10 июля 1774 г. в лагере близ деревни Кючук-Кайнарджи был подписан названный по ее имени завершающий долгую войну мирный договор. Крымское ханство признавалось свободным государством, но турецкий султан по-прежнему оставался для крымских мусульман их духовным главою – халифом. То же относилось к «татарской нации» на Кубани и в степях Северного Причерноморья (конкретные территории оговаривались). Керчь и близлежащая крепость Еникале стали российскими, так же как крепость Кинбурн на косе Бугско-Днепровского лимана – прежде все это были турецкие владения. Российские суда получали право свободного прохода через проливы Босфор и Дарданеллы. Российские подданные получали право свободной торговли на территории Османской империи, которая обещала покровительство русским купцам в Алжире, Тунисе и Триполи. Российский императорский титул признавался равноценным титулу падишаха – ранее Стамбул признавал за таковые только титулы турецкого султана, персидского шаха и французского короля. Российская империя могла оказывать защиту и покровительство христианам дунайских княжеств Молдавии и Валахии, сами княжества признавались автономными под турецким протекторатом. Российские консулы получали право выступать в защиту христиан всей Османской империи. Турция выплачивала контрибуцию в размере 4,5 млн рублей. Но за ней, и это было для нее очень важно, оставался Очаков в устье Днепра – опять предстояло литься русской крови под его стенами.

Екатерина так описывала поведение иностранных дипломатов при получении известия о заключении этого мира: «Я видела в Ораниенбауме весь дипломатический корпус и заметила искреннюю радость в одном английском и датском министре (статус посла приравнивался к министерскому. – А. Д.); в австрийском и прусском менее. Ваш друг Браницкий (польский посол. – А. Д.) смотрел Сентябрем. Гишпания ужасалась; Франция, печальная, безмолвная, ходила одна, сложив руки. Швеция не могла ни спать, ни есть».

Договор не нравился Турции, она всячески оттягивала вступление его в силу и принялась за подготовку к тому, чтобы изменить устанавливаемое им положение вещей. Об изменении этого положения вещей, только в другом направлении, думал и новый фаворит императрицы, всесильный уже Григорий Александрович Потемкин (1739–1791). Помните, как у Гоголя? Наивный кузнец Вакула, чертовскими стараниями оказавшийся в Зимнем дворце в составе делегации Запорожской Сечи, спрашивает у бывалого казака: «Это кто, царь?» – а в ответ: «Какой царь? Это сам Потемкин!»

У «самого Потемкина» планов громадье было выше царского: он обдумывал пути реализации своего «Греческого проекта», по которому на землях Османской империи должны были возникнуть два новых государства: «Дакия», составленная из Бессарабии, Молдавии и Валахии, и «Греческая империя» – без самой Греции, но на территориях проживания греческой диаспоры со столицей в Царьграде – Константинополе. Екатерина одобрила проект. Существовало пророчество: Царьград, основанный Константином (Великим) и при Константине (Палеологе) погибший, возрожден тоже будет Константином. Поэтому своего родившегося в 1779 г. внука, сына наследника престола Павла Петровича, она назвала Константином – ему предстояло стать императором новой Византийской империи (но он закончил свои дни наместником в царстве Польском).

Глава 48

Присоединение Крыма

В остававшиеся ему девять лет существования Крымское ханство ожидало много потрясений. Турецкий султан не собирался отказываться от своего влияния на его дела. Как халиф, он поминался во время пятничных молитв во всех крымских мечетях, его утверждение требовалось при избрании нового хана, на монетах чеканился его лик. И у него больше прежнего стало в Крыму сторонников: далеко не всех правоверных мусульман радовала перспектива жить под покровительством неверных, да еще и не имея возможности совершать на них грабительские набеги. Но немало было и готовых на это согласиться.