Между Лондоном и Москвой: Воспоминания и последние записи - Иоахим фон Риббентроп

Риббентропа по отношению к Советскому Союзу. Не прошло и года после подписания пакта Молотова — Риббентропа, как 21 июля 1940 г. Гитлер отдал распоряжение о разработке плана войны против СССР, закодированного как «План Барбаросса» — по имени императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы. В окончательном виде план был утвержден 5 декабря 1940 г., а его развернутое оформление содержалось в «Директиве по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск», изданной 31 января 1941 г. Поэтому когда Риббентроп бросает фразу о «превентивной войне» с Россией, то он пускается в заведомую ложь. Не «превентивная» и не «упредительная» война готовилась против СССР, а захватническая, агрессивная, вероломная война на уничтожение. Чтобы отвлечь внимание от этого факта, Риббентроп юлит: он то старается обелить свои деяния и свое ведомство, утверждая, что министерство иностранных дел рейха не имело никакого отношения к вопросу об Украине (хотя нападение на СССР планировалось таким образом, чтобы на Украине еще не созрели хлеба и их при отступлении невозможно было сжечь, а Германия сохраняла возможность собрать их и вывезти), то подыскивает предлоги для обвинений Москвы в желании углубиться на Запад через Финляндию, Буковину, Болгарию.

Риббентроп, описывая переговоры с Молотовым в Берлине в ноябре 1940 г., указывает, что недовольство последнего гарантиями, данными Германией Румынии, было одним из факторов, убедивших фюрера в серьезности «русского стремления на Запад». Однако в действительности дело не в этом. Готовясь к войне, Германия сумела создать промышленность по производству искусственного бензина, но она была не в состоянии обеспечить все потребности вермахта, поэтому румынская нефть Плоешти имела исключительное значение для рейха. Положение обострялось тем, что соседи Румынии — Болгария и Венгрия — имели территориальные претензии к ней. Дело дошло до того, что к концу лета 1940 г. Венгрия была намерена вступить в войну с Румынией, чтобы вернуть себе Трансильванию. Гитлер был готов выделить несколько дивизий для захвата румынских нефтяных полей. Вопрос разрешился 30 августа на встрече в Вене министров иностранных дел Венгрии и Румынии с участием Риббентропа и Чиано. На этой встрече Румыния и получила от Германии и Италии гарантии. Кому, как не Риббентропу, было знать, что, согласно секретной директиве Гитлера, предполагалось «в случае войны с Советской Россией» сосредоточить на румынских базах немецкие и румынские войска.

Риббентроп пытается найти оправдание решению Гитлера напасть на Советский Союз и в плане «большой политики», и в плане исторического опыта немецкого народа. В этой связи он упоминает о политике Бисмарка в отношении России. Боязнь войны с Россией проходила красной нитью через всю деятельность Бисмарка: он был уверен, что Франция воспользуется такой ситуацией, чтобы взять реванш, и Германия будет вынуждена вести войну на два фронта. По словам Риббентропа, Гитлер опасался возможности подобной войны, но с объединением потенциалов Америки и России. Чтобы избежать «пожирающей людей и технику» (читай: арийскую нордическую расу и ее промышленный потенциал) гигантской войны на два фронта, Гитлер и решил нанести сокрушающий удар в восточном направлении. Стойкость народов Советского Союза опрокинула все его планы и расчеты.

35

Видимо, под влиянием взглядов Гитлера Риббентроп старается представить в роли «поджигателя» войны… президента США Франклина Делано Рузвельта. Он утверждает, будто Рузвельт толкал Англию и Францию к войне против Германии. Это искажение истины, ибо в течение 1935–1941 гг. в США действовал закон о нейтралитете. Американцы придерживались формулы изоляционизма: «Мы не вмешиваемся в дела Европы, а европейцы — в наши». Нейтралитет означал по своей сути отказ руководства США от международного сотрудничества во имя мира, что отвечало интересам гитлеровцев.

Рузвельт, следуя гибкой линии, в начале 1939 г. был вынужден обратиться к конгрессу с посланием, в котором обращал внимание на рост угрозы безопасности США. В послании признавалось совпадение интересов США и СССР. Возможно, именно это обстоятельство и побудило Гитлера, а вслед за ним и Риббентропа обыгрывать тему о том. что Рузвельт (естественно, вместе со Сталиным) толкал Великобританию и Францию к войне против «миролюбивой» Германии, сгремившейся-де без большого скандала освободиться от оков версальской системы.

В обращении к народу 3 сентября 1939 г. Рузвельт обещал держать США вне войны, предупредив, однако, что, когда мир где-либо нарушен, все остальные страны подвергаются опасности. Капитуляция Франции и установление контроля гитлеровской Германии над Западной Европой обострили опасения официального Вашингтона. Осенью 1940 г. США вступили в период так называемой необъявленной войны, осознав, что нейтральный внешнеполитический курс противоречит их интересам. Такое осознание пришло, в частности, в связи с подписанием в Берлине 27 сентября 1940 г. Тройственного пакта, наглядно продемонстрировавшего глобальные устремления германо-итало-японского блока.