Пора убивать - Джон Гришэм

Удивительно, но дворники работали. Со скрежетом дергаясь то влево, то вправо, они размазывали по стеклу грязь и коллекцию насекомых. Ливень набирал силу. Покрутив ручку, Гарри Рекс увеличил громкость.

В соломенных шляпах и с удочками в руках чернокожие стояли группками под мостками, пережидая грозу. Крошечные, бессильные ручейки превращались в бурные потоки. В них устремлялась мутная, пополам с землей, вода с полей и из канав и неслась вниз, в озеро. Прячась от дождя, черные поедали захваченную из дома колбасу и рассказывали друг другу рыбацкие истории.

Гарри Рекс тоже проголодался. Он остановил машину у небольшого придорожного магазинчика, чтобы купить еще пива, какой-то жареной рыбы и огромный картонный пакет с горячими и обильно наперченными свиными ребрышками. Покупки он вывалил на колени Джейку.

Во вспышках молний они пересекли дамбу.

Гарри Рекс остановил машину у кемпинга. Сидя за бетонным столиком павильона, они смотрели, как капли дождя падали на водную гладь озера Чатулла. Джейк пил пиво, Гарри Рекс занялся едой, извлеченной из пакетов.

— Когда ты собираешься сказать Карле? — спросил он, отхлебывая пиво из банки.

Где-то грохотал оторванный ветром от крыши лист жести.

— О чем?

— О доме.

— Я не собираюсь ей ни о чем говорить. Я надеюсь отстроить его до того, как она вернется.

— То есть до конца недели?

— Да.

— Ты рехнулся, Джейк! Ты пьешь слишком много, у тебя отказываются работать мозги.

— Значит, я этого заслуживаю. Через пару недель стану банкротом. Я вот-вот проиграю самое громкое дело, которое у меня когда-либо было, за которое мне заплатили девятьсот долларов. Мой дом, который люди издалека специально приезжали фотографировать, о котором старушки из клуба садоводов писали в своем журнале, превратился в кучу головешек. Жены рядом нет, и, когда она узнает об этом, она подаст на развод. Тут и сомнений быть не может. Значит, я теряю и жену. А когда моей дочери скажут, что ее любимый пес, будь он проклят, сгорел в огне, она возненавидит меня. Мою голову уже оценили. За мной охотится Клан. В меня целятся снайперы. В больнице лежит гвардеец с пулей в позвоночнике — пулей, предназначавшейся мне. Он стал развалиной, и я не смогу отделаться от этой мысли до конца своих дней. Из-за меня убили мужа моей секретарши. Моя новая сотрудница лежит в больничной палате с сотрясением мозга из-за того, что работала на меня. Присяжные считают меня изворотливым лжецом потому, что мой свидетель обманул меня. Мой клиент горит желанием избавиться от меня. И когда ему вынесут приговор, в этом обвинят меня. Наняв нового адвоката из их ассоциации, он подаст апелляцию, и меня попытаются привлечь к ответу за непрофессиональное ведение дела. И будут правы. Чтобы не потерять лицензию, мне придется судиться. Так что у меня не будет ни жены, ни дочери, ни дома, ни практики, ни клиентов, ни денег — ничего.

— Тебе стоит сходить на прием к психиатру, Джейк. Может, организовать встречу с Бассом? Выпей-ка пива.

— Я, наверное, переселюсь к Люсьену и буду целыми днями сидеть на крыльце.

— А ты не отдашь мне свой офис?

— Как ты думаешь, она разведется со мной?

— Может быть. Я разводился четырежды, и каждый раз они отбирали у меня почти все.

— Карла не такая. Я готов целовать землю, по которой она ступает, и ей это известно.

— Теперь ей придется спать на этой земле, когда она вернется в Клэнтон.

— Ну уж нет. Мы купим уютный и просторный трейлер — он устроит нас, пока я не выберусь из банкротства. А потом мы найдем какой-нибудь старый особняк и начнем все сначала.

— Скорее, ты найдешь какую-нибудь новую жену и начнешь все сначала с ней. С чего это вдруг Карле покидать виллу на побережье и возвращаться в Клэнтон, чтобы поселиться в трейлере?

— Но ведь в этом трейлере буду жить я.

— Этого мало, Джейк. Ведь ты превратишься в алкоголика, банкрота, в юриста, лишенного лицензии. Люди отвернутся от тебя. Все друзья, кроме меня и Люсьена, позабудут о тебе. Нет, она никогда не вернется. Все кончено, Джейк. Как друг и юрист, я советую тебе подать на развод первым. Сделай это сейчас, завтра — и она никогда не поймет, в чем дело.

— С чего это мне подавать на развод?

— В противном случае подаст она. Пусть лучше инициатором будешь ты — мы заявим, что она покинула тебя в беде.

— И это станет основанием для развода?

— Нет. Но мы еще добавим, что ты немного тронулся. Временное помешательство. Доверь это мне. Правило М. Нотена. В таких делах ловчее меня нет, поверь.

— Как я могу тебе не верить?

Джейк вылил из позабытой банки остатки теплого пива, раскрыл следующую. Дождь постепенно ослабевал, местами сквозь разрывы в серой пелене виднелось голубое небо. С озера веяло прохладой.

— Его ведь осудят, так, Гарри Рекс? — спросил Джейк, глядя вдаль.

Гарри Рекс прекратил жевать, вытер губы. Отодвинув от себя картонную тарелку, сделал долгий глоток пива. Порыв ветра бросил ему в лицо несколько дождевых капель. Гарри Рекс смахнул их рукавом.

— Да, Джейк. Твоему клиенту осталось недолго. Это видно даже по их глазам. Невменяемость тут не сработала. С самого начала они не очень-то верили в слова Басса, а уж когда Бакли принародно спустил с него штаны, тут все и кончилось. Сам Карл Ли тоже ничуть не помог себе своим выступлением — оно прозвучало слишком искренним, слишком честным. Как будто он вымаливал у них сочувствие. Отвратительное выступление. Пока он говорил, я смотрел на присяжных и ни у кого в глазах не заметил поддержки или одобрения. Они осудят его, Джейк. И очень быстро.

— Спасибо за прямоту.

— Я твой друг. Думаю, тебе необходимо уже сейчас готовиться к обвинительному приговору и апелляции.

— Знаешь, Гарри Рекс, хотелось бы мне никогда не встречать этого Карла Ли.

— Боюсь, сейчас уже поздно, Джейк.

Дверь перед ним раскрыла Салли, извинившись за беспорядок в доме. Люсьен был наверху, в своем кабинете, за работой и трезвый. Ткнув пальцем в стул, он приказал Джейку садиться. По столу были разбросаны исписанные блокноты.

— Полдня я просидел над заключительным словом. — Он обвел рукой массу лежавших на столе бумаг. — Единственная твоя надежда спасти Хейли — очаровать и растрогать их в своем заключительном слове. То есть, я хочу сказать, это должно стать самым громким заключительным словом в истории юриспруденции. Только так.

— Как я понимаю, этот шедевр тебе удался.

— Честно говоря, да. Это гораздо лучше того, что мог бы придумать ты. Кроме того, я полагал — и оказался прав, — что воскресенье ты проведешь оплакивая свои потери, пытаясь утопить печаль в «Коорсе». Я знал, что ты ничего не подготовишь. Вот я и сделал это вместо тебя.

— Хотел бы я быть сейчас таким же трезвым, как и ты, Люсьен.

— Я и в пьяном виде являюсь лучшим юристом, чем ты в трезвом.

— Ну, все-таки я тоже юрист.

Люсьен подтолкнул Джейку блокнот:

— Пожалуйста. Я собрал здесь свои лучшие доводы. Красноречие от Люсьена Уилбэнкса — в единственном экземпляре, только для тебя и твоего клиента. Предлагаю тебе выучить это наизусть, слово в слово. Оно этого заслуживает. И не пытайся что-либо поменять или сымпровизировать — ты только все испортишь.

— Я подумаю. Ведь раньше мне это удавалось, помнишь?

— Смотри в будущее, а не в прошлое.

— Черт побери, Люсьен! Не дави на меня!

— Успокойся, Джейк. Давай выпьем. Салли! Салли!

Отбросив «шедевр» на диван, Джейк подошел к окну, выходившему на задний двор. На пороге появилась Салли. Люсьен приказал принести виски и пива.

— Ты всю ночь на ногах? — обратился он к Джейку.

— Нет. Я спал с одиннадцати до двенадцати.

— Выглядишь ты отвратительно. Тебе нужно хорошенько выспаться.

— Я и чувствую себя отвратительно, только сон здесь не поможет. Ничто не поможет, пока процесс не закончится. Я не понимаю, Люсьен. Не могу понять, как это все так пошло прахом. Ясно, так и Богу было угодно, чтобы наши шансы на удачу не слишком-то застилали нам глаза. Ведь, по идее, дело-то и слушаться даже не должно было в Клэнтоне. А жюри? Присяжные, как нарочно, оказались худшими из возможных. Но доказать это я не в силах. Наш главный свидетель — твой эксперт — был совершенно уничтожен. Показания самого обвиняемого только ухудшили ситуацию. К тому же присяжные мне теперь не верят. Не знаю, может ли быть хуже.

— Пока у тебя есть возможность выиграть, Джейк. Конечно, это будет чудом, но и такие вещи время от времени случаются. Я сам много раз вырывал победу, находясь в безвыходном положении, именно благодаря заключительному слову. Выбери взглядом одного или двух присяжных. И играй. И уговаривай их. Не забывай, чтобы склонить жюри в свою пользу, часто бывает нужен лишь один голос.

— Что мне, заставить их плакать?