Полное собрание стихотворений - Игорь Северянин

Чтоб отступленья путь себе отрезать,

Я делаю жестокость: я ищу

Все способы убить в себе святое,

Себя стараюсь тщетно развратить,

Хочу бездушной быть… Их было много,

Желавших тело юное мое,

Я холодна, и это их манило.

Я самого развратного в мужья

Себе иэбрала. Был меня он старше

На восемнадцать лет. Предупредила,

Что я ему отдамся без любви,

И в этом было главное условье.

О, как его я презираю! Сколько

Отвратности и мерзости в прожившем

Аристократе этом я нашла!

Я с ним жила семь лет. Те дни ужасны,

Но и тогда тебя я не забыла:

Чем больше в жизни видела я грязи,

Тем для меня ты делался дороже.

Я так могла погибнуть, но на счастье

Была со мною девочка моя,

Которая, мне согревая душу,

Ко мне тянулась ласково, и боль

Стихала в сердце. Я ей говорила,

Как взрослой, о любви моей больной.

Мне было легче. Тихая я стала.

Мне стало жаль себя. Благословляла

Тебя, мечтой жила, любила тихо.

И был со мною ты в моих мечтах.

Не видела и не слыхала больше

Я ничего. Две жизни будто были:

Священная и светлая одна,

Другая – вся в грязи и в черном мраке.

Ах, если б не один тяжелый день!

Ты помнишь, друг мой, Гатчину? По делу

Приехала к отцу, и там случайно

С тобою повстречалась. Точно стон

Вдруг вырвалось, так больно оскорбляя

Тебя, из уст моих плохое слово:

Во мне боролись вечная любовь

И ненависть. В тот миг я презирала

Тебя. Зачем же ты пришел туда?

Зачем, зачем, мечта моя, любовь!

Вся гнусность лживых писем анонимных

Меня невольно думать заставляла

Что ты… Ведь были сестры мне они,

Любимые, меньшие. Вновь мученья

Ты мне принес. Потом… потом… потом

Она жила с тобой! Мне безразлично

И пусто стало все. Я потеряла

Последнюю надежду. Как укор

Моей ошибки, ты стоишь передо мною.

Мне было страшно, что обета маме,

Мной данного исполнить, не могла я.

Я им не помогла, я их стряхнула

В трясину, в бездну. Мне она сказала,

Что взял ее ты чистой, надругался

И вышвырнул. Ты не признал ребенка.

Как было больно. Жизнь меня учила

Прощать врагов, – и я тебя простила.

Скончался муж, и я вздохнула легче.

Моя душа не знала вовсе боли:

Она была чиста. Мы были квиты:

И ожили опять воспоминанья.

И устремились вновь к тебе мечтанья,

И совладать я не могла с порывом:

К тебе, к тебе, к тебе хотела я!

Я выхода искала, и кружилась

В смятеньи голова. Их было много

И в этот раз, как некогда, бездушных

И бедных мальчуганов, так хотевших

Меня себе в супруги получить.

Все думали они, что я богата,

Но, кроме двух детей, я не имела,

Поверь мне, ничего. Я им сказала,

Как я бедна, что жаль губить их юность,

Сказала все. Один из них упорно

Не пожелал уйти. – “Не оскорбляйте,-

Он мне сказал, – Как редкостную душу,

Как благороднейшего человека,

Я Вас люблю”. Он обещал быть детям

Заботливым отцом. О, я боролась

С моей к тебе любовью долго, долго!

И я себя на время победила,

Я согласилась быть его женой.

Себе же поклялась себя заставить

Его любить за честность, и навеки

Тебя, любимый друг мой, позабыть.

Но видишь, нет, любить его не в силах.

Ведь прежняя не заживает рана.

Она, должно быть, слишком глубока.

И я ему сказала откровенно,

Что не люблю его, что ненавижу,

Что каждое его прикосновенье

Наносит боль душе моей, что мы

Должны расстаться. Он тогда уехал

В Германию. Я думать не хотела

О будущем. Не знаю, что тянуло

Его ко мне, но он писал мне письма,

Исполненные трогательной просьбы.

Он в них писал, что ничего не хочет,

Лишь бы была я около него.

Тогда решила я к нему поехать,

Все дорогое мне в России бросить,

На время позабыться. Мне с тобой

В последний раз хотелось повидаться,

Чтоб в душу заглянуть твою. По просьбе

Ее пришел ты. Но не для нее,

А для себя, мой друг, тебя ждала я.

Ждала тебя увидеть одного,

Последнее “прости” тебе промолвить.

Но ты пришел со свитою, боясь

Чего-то. Ах, не чувствовал ты разве,

Что жизнь твоя была мне дорога?

Тебя я не узнала: бурной жизни

Следы отпечатлелись на лице,

И холодно-насмешливо блестели

Твои глаза. Любимый! Ты сказал,

Что ты искал меня, что для тебя я

Хотя и умерла, – в воспоминаньях

Еще живу. Что я могла ответить?

Ты ведь мыслитель: как же ты не понял

Моей большой любви?!. Что уезжаю,

Из слов моих ты знал, но, вместе с этим,

Я не нашла в глазах твоих привета,

Сердечного и теплого “прости”.

Лишь пару слов холодно-грубоватых

Ты бросил мне. Но разве я хотела

Чего-нибудь? Я разве собиралась

Былое, миновавшее, вернуть?

К тому же ты сказал: “Теперь уж поздно”?

С тяжелым сердцем мне пришлось уехать…

Настали дни ужасные: шесть лет…

____________________

Вниманье! Автор говорит:

Моя любовь – падучая стремнина.

Моя любовь – державная река.

Порожиста порой ее равнина,

Но в сущности чиста и глубока.

КОЛОКОЛА СОБОРА ЧУВСТВ

АВТОБИОГРАФИЧЕСКИИ РОМАН

В 3-х ЧАСТЯХ

ДВА ПРЕДИСЛОВА

1

Когда я в стихах фривольно

Пишу о минувшем дне,

Я делаю многим больно,

Но делали больно и мне…

Ведь все-таки я ироник

С лиризмом порой больным…

Смешное семейных хроник

Не может не быть смешным…

Владимир Иваныч, милый!

Узнал ты себя, небось?

Ну что же, в ответ “гориллой”

И ты в меня в шутку брось!..

И все вы, и все вы, все вы,

Кого осмеял, шутя,

Простите мои напевы,

Затем, что поэт – дитя!..

2

Чем проще стих, тем он труднее.

Таится в каждой строчке риф.

И я в отчаяньи бледнею,

Встречая лик безликих рифм.

И вот передо мной дилемма:

Стилический ли выкрутас,

Безвыкрутасная ль поэма,

В которой солнечный экстаз?…

Пусть будет несколько сырое,

Обыденное во втором,

Но выбираю я второе

Своим пылающим пером!

И после Белого и Блока,

Когда стал стих сложней, чем танк,

Влюбленный в простоту глубоко,

Я простотой иду vа banque!

ВИДЕНЬЯ ВВЕДЕНЬЯ

В соборе чувств моих – прохлада,

Бесстрастье, благость и покой.

И высится его громада

Над всей набожностью людской.

В душистом сумраке собора,

Под тихий, мерный перезвон,

Лампады нежности у взора

Глубокочтимых мной икон.

Но прежде, чем иконным ликом

Отпечатлеться на стене,

Живущая встречала криком

Любви меня и шла ко мне

Доверчиво, порывно, прямо,

Все отдавая, ничего

Взамен не требуя. Для храма

Она отныне – божество.

Мои возлюбленные – ныне

В соборе вечных чувств моих

Почили в мире, как богини.

И перед ликами святых

Клоню благоговейно стих

И поклоняюсь их святыне.

В тяжелые часы сомнений,-

Под старость страшные часы,-

Я в храм несу венки сирени

Для ликов мертвенной красы.

Несу фиалки и мимозы,

Алозы, розы и крэмозы,

И воскуряю фимиам,

И на иконах небылозы,

Рубинные роняя слезы,

Вздыхают по минувшим дням.

И между тем как сердце мечет

Прощенье мне и ласку льет,

Бубенчик ландыша щебечет

И лилий колокол поет.

В тиши я совершаю мессы,

Печальный траурный обряд,

И все они, мои принцессы,

Со мной беззвучно говорят.

И чем звучней беззвучный шепот,

И чем незлобивей слова,

Тем тяжелее мне мой опыт

Уничтоженья божества…

Но стоны муки прерывая,

Так гулко, что трепещет мгла,

Поют, что мертвая – живая,

Собора чувств колокола.

И оживленные иконы

Изнедриваются из рам,-

И все мои былые жены

Толпою заполняют храм.

И молвят речью голубою,

Приемля плоть, теряя прах:

“Обожествленные тобою,

Мы обессмертены в веках…

За это нет в нас зла и мести:

Пей всепрощенье с наших уст…”

И вторят им, сливаясь вместе,

Колокола собора чувств.

ЧАСТЬ I

1

Иван Васильевич Игнатьев,

Эгических издатель книг,

Любимец всех моих собратьев,

Большой проказник и шутник,

Лет восемнадцати с немногим,

Имевший домик на Песках,

В один из невских дней убогих

Ко мне ворвался впопыхах:

“Я только что от Сологуба!”-

Вскричал взволнованный такой

И, жалуясь на схватки зуба,

Затряс подвязанной щекой:

“Он альманаху футуристов

Дает поэму строк на триста,

Но под условьем, чтобы Вы

С ним познакомились и лично

Поговорили…”– “Что ж, отлично,-

Ответил я. – Я ни совы,

Ни ястреба, – орла тем паче,-

Бояться не привык и, значит,

Иду к нему в ближайший день,

Но только Вы, Иван Васильич,

Пристрожьтесь: часто дребедень

Берете Вы, Господь Вас вылечь,

От недостойных новичков -

Бездарных жалких графоманов,

И симулянтов, и болванов,

Хотящих ваших пятачков

И более чем легкой славы…”-