Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

полном серьёзе: – Ребята, если вы там встретите кота: скажите ему, что я его прощаю и пусть он возвращается. Пусто без него в землянке.

Огорчённые пропажей кота, мои подчинённые согласно кивнули головой и умчались, а через два часа кот обратно был на батарее. Радостные, замполит с техником, вытащили его из кабины автомобиля и торжественно поставили на бруствер передо мной. Я, сдерживая радость, взял его за ухо, и легонько потягивая за бархатное ушко, строгим голосом начал отчитывать.

– Ты чего это? Почему в боевой обстановке покинул передний край? Это, ведь, дезертирство. Ну, подумаешь – твой командир пошутил. Не расстреляли ведь, поэтому и нечего на него обижаться. На первый раз прощаю, но следующий раз поступлю по закону военного времени.

Кот виновато свесил голову и терпеливо выслушивал весь этот бред, который нёс командир противотанковой батареи. Закончив отчитывать, я его отпустил, с добродушным ворчанием: – Ладно, иди в землянку. Там тебе банка с тушёнкой открыта, небось, голодный. – Кот послушно соскочил с бруствера и отправился к своей тарелке, добросовестно съел всё и завалился спать на моей кровати, где и проспал до вечера. Вечером проснулся, сладко потянулся и направился к выходу.

– Ты куда? – Со строгостью в голосе спросил его. Кот остановился, повернул ко мне голову и коротко мяукнул в ответ.

– В туалет пошёл, – перевёл Алексей Иванович, а техник засмеялся.

– Борис Геннадьевич, по-моему у нас всех уже крышак поехал. Мы с животным, как с человеком разговариваем и обращаемся. – Мы грустно, смехом, поддержали техника. Но кот больше не вернулся: опять сбежал на плем. станцию и сколько мы его там не вылавливали – в руки он нам больше не дался.

От этих воспоминаний меня отвлёк шум двигателя БМП, которое уже достаточно долгое время судорожно металось по полю сзади третьего взвода без света. Вот он начал быстро приближаться к нашему КП. Я присел и настороженно стал вглядываться в темноту. Обычно ночью никто не ездил, опасаясь нарваться на огонь своих же. И если кто-то едет, значит у него достаточно веские причины покинуть ночью своё расположение. Шум БМП затих в пятидесяти метрах от нас, лишь едва слышалось тихое урчание двигателя, работающего на холостых оборотах.

– Есть кто тут, отзовитесь? – послышался голос из темноты, а через несколько секунд показалась неясная фигура кричащего.

– Есть, – прокричал я ему в ответ, – только руки в гору и медленно приближайся к нам, если что – хлопнем сразу.

– Торбан, на фонарик и давай в сторону, как свистну – освети его мне.

Санинструктор скрылся в темноте, а я напряжённо вглядывался в незнакомца, который с поднятыми руками медленно двигался вперёд. Когда до него осталось десять шагов, я свистнул и луч сильного фонаря осветил чумазого солдата. Это был свой.

– Кто такой?

Солдат щурил глаза, пытаясь разглядеть задавшего ему вопрос, но ему мешал свет. Он опустил руки и спросил в ответ: – А я с кем говорю?

– Ты говоришь с командиром противотанковой батареи. Что случилось?

Солдат обрадовался, опустил руки и зачастил: – Товарищ майор, тут у нас такая беда приключилась. В БМП лежит несколько раненых солдат с моего отделения, а мы с первого

батальона и сейчас пытаюсь найти медика, или как-то проехать в полковую санчасть, да заблудились. Я уж думал, не к боевикам ли мы выехали?

Я поднялся из-за укрытия, позвал Торбана и направился к боевой машине пехоты. Солдат опередил меня и когда я подошёл к машине, кормовые люки уже были открыты. В правом отделении десанта лежал солдат и тихо стонал. Сапоги у него были сняты и голые ноги по колено были в крови и в мелких ранах.

– Жгуты мы ему наложили быстро, так что крови он потерял немного, – высунулся из-под руки пехотинец, – да вот, блин, промедола у нас нет.

– А что со вторым? – Заглянул в левый отсек. То, что увидел, заставило меня содрогнуться, сердце сжало. Крови нигде не было видно, но на месте тазобедренных костей, всё было вмято и истерзано гусеницами. Услышав голоса, раненый поднял голову и радостно заулыбался.

– Посмотри…, от жопы, после гусеницы ничего не осталось, а баночка как целая, – в руках раненного была банка консервов: «килька в томате», – а банка у меня в кармане штанов лежала.

Солдат засмеялся и только сейчас я обратил внимание, что он был сильно пьян. Присмотрелся к солдатам – и они тоже были пьяны.

– Что у вас произошло? – Я схватил солдата за одежду и свирепо встряхнул.

– Товарищ майор, не виноваты мы. Сидели у костра, ну чуть-чуть выпили, а тут из темноты граната из подствольника прилетела. Духи подобрались и пустили по нам. Вот этих троих ранило. Я их посадил на БМП, а когда стал разворачиваться, то не заметил, что в ящиках Петька спал. Я на нём и развернулся….

Ещё раз сильно встряхнул солдата, но уже без злости: – Если бы это были духи, то они бы вас всех там и перебили. Вы там нажрались, как скоты и кто-то из вас, из баловства, кинул в костёр гранату: вот как дело было. Идиоты.

Оттолкнул солдата в сторону, ругаться было бесполезно. Достал из бокового кармана пару ампул промедола и вколол их раненому в ноги и ещё одному на броне.

– Товарищ майор, а этому? – солдат нерешительно махнул рукой в сторону раздавленного.

– Этому уже бесполезно. Сейчас он в шоке и боли не чувствует, да и сильно пьяный. Вот через часика три, когда он отойдёт от хмеля и шока – он завоет от боли. Смеяться уже не будет, а сейчас рулишь вон туда, – я махнул рукой на КП танкового батальона, – там прапорщик фельдшер. Он и сопроводит вас в санчасть.

… Утром командир на совещание озвучил происшедшее ночью в первом батальоне именно так, как я и предполагал: солдаты напились, начали баловаться и кто-то из них уронил в костёр гранату от подствольника, а дальше и так было всё ясно. Жалко было только командира первого батальона, которого полковник Петров и Кутупов подымали с места раз десять и ругали за пьянство в батальоне, за отсутствие должного контроля за солдатами, и вообще за всё подряд.

После вечернего совещания, оставшись решить с начальником артиллерии ряд назревших вопросов, я оказался свидетелем обсуждения предстоящего наступления. Особенно горячился Будулаев, пытаясь доказать командиру полка что он ночью, втихую, без артиллерийской подготовки займёт территорию МТФ.

– Товарищ полковник, да ночью там никого нет. – командир батальона поправился, – ну есть там пару бункеров, но мы их тихо уничтожим и займём МТФ, духи