«За други своя…». Хрестоматия православного воина. Книга о воинской нравственности - Е. Ю. Голубева

class="p1">ПОМНИ: бегущий враг устает больше, чем ты – наступающий воин. Оттеснен враг – неудача, отрезан, окружен, истреблен – УДАЧА. Чем сильнее наши удары, тем быстрее враг теряет устойчивость и сдается в плен. Фашистский зверь будет продолжать сопротивление, и недооценка его сил, зазнайство принесут нам только вред.

(Курская битва. Хроника, факты, люди, с. 128–129)

1944 год

М. М. Пришвин

Дневники войны

В 1944 году победы стали уже привычным делом, но не стали привычным и обыденным потери. Душа народная (по природе своей – христианка, по Тертуллиану) не ожесточилась при виде океана пролитой крови, но сохранила способность к сопереживанию. Как прежде христианская нравственность питалась подвигом жертвенной любви Спасителя, так теперь новая советская нравственность находила основание в подвиге жертвенной любви коллективного существа, называемого народом. Эта жертва, утучнившая бедные пажити родины телами и пролитой кровью павших и замученных, постепенно приобретала характер святыни, сообщая понятию Родины сакральный смысл. «Ведь земля – это наша душа», – так выразил это впоследствии В. Высоцкий. Патриотизм советского человека, таким образом, обретал черты религиозные, на десятилетия вперед обеспечивая прочное основания бытию советского общества. Именно поэтому значительная часть русской интеллигенции, до того отстраненно относившаяся к советскому государству, почувствовав новую правду его жизни, правду, взрощенную на бескорыстной народной жертве, стала деятельным соработником патриотической идеи, заменив верностью ей прежнюю свою обезверившуюся религиозность. Сам М. М. Пришвин задумывался в этот период, а не вступить ли ему в партию.

28 января. Едва ли возможна какая-либо на земле жизнь без греха, потому что грех есть бродило сознания. Но это вовсе не значит, что каждый из нас для продвижения по пути сознания должен непременно совершить грех. Напротив, каждый, сознавая ужасный грех человека в прошлом, должен строить свою личную жизнь, обходя всякий грех, по возможности даже и безгрешно. И тем более так должен поступать художник слова и еще во время войны, как всем очевидного греха всего человечества. Именно не из греха и всякого соотношения к греху должен художник являть теперь слово.

2 февраля. Если в законе, охраняющем жизнь людей от разложения, появится слабость, тогда народ встает во имя правды и этот народно-стихийный страшный суд без участия Бога любви, во имя одной лишь правды и есть революция.

27 февраля. Война как испытание всей любви: столько слов наговорили о любви, что теперь уже ничего не понять, но война – это проверка словам.

9 мая. На электричке ехал в вагоне, вошли слепые, один играл на гармошке, другой пел о том, как на Западном фронте геройской смертью погиб молодой человек, и как дома плакала его мать. Все женщины в вагоне плакали, видно было насквозь, как много в стране страданий и горя, так много, что, глядя на плачущих, даешь себе обет как можно осторожней обращаться с людьми на улице, в трамваях: почти каждая женщина – сосуд страданий и горя.

16 июня.

– Рузвельт все-таки в молитве своей[278] не упомянул Христа.

– Довольно и Бога…

– Нет, не довольно, боги же бывают разные, и Гитлер тоже ведет именем Бога. Только в Христе истина.

13 июля. Всем хочется быть героем, попробует и останется ни с чем. Бывало, в юности едешь домой героем: чего-чего о себе не надумаешь и везешь показать домой. А когда приехал, всего-то тебя рассмотрят, и тебе самому станет стыдно за свой надуманный героизм, за свою позу. Среди родных, просто любящих людей ты проверяешь себя и сбрасываешь все лишнее. В наше время героических требований к личности Чехов, яркий представитель нашего русского родного дома, каждому претенденту на героя может служить проверкой: действительно ли ты цвет или пустоцвет.

27 августа. Побеждает ведь все-таки прежний, слежавшийся, как торф, русский человек: его вынули из болота, подсушили, и он загорелся.

31 августа. Победа нарастает не по дням, а по минутам. И вместе с тем начинает колыхаться туман, в котором жили мы, ослепленные и придавленные. Как будто везли нас 27 лет в запломбированном вагоне с закрытыми окнами, и вот теперь наконец после победы мы выходим и оглядываемся. Оказывается, все вообще наши начальники так же, как и мы, ехали не по своей воле, и еще больше! В конце концов никто не знал, куда мы несемся.

16 октября. В том именно героизм, что чем меньше остается жизни, тем больше требуется силы сознания в борьбе со смертью за жизнь и так вплоть до решимости свободно, охотно и радостно жизнь свою отдать и тем самым утвердить волю Божью над смертью («Смертию смерть поправ»).

15 ноября. Русский народ крестили водой в Днепре, и с тех пор русский народ воспитывался идеями православной церкви. Ныне крестили народ не водой, а огнем.

Н. Старшинов

«Ракет зеленые огни…»

Ракет зеленые огни

По бледным лицам полоснули.

Пониже голову пригни

И, как шальной, не лезь под пули.

Приказ: «Вперед!»

Команда: «Встать!»

Опять товарища бужу я.

А кто-то звал родную мать,

А кто-то вспоминал – чужую.

Когда, нарушив забытье,

Орудия заголосили,

Никто не крикнул: «За Россию!..»

А шли и гибли

За нее.

(1944 г.)

П. Г. Григоренко

Случай

Точка зрения на проявление воли Божией генерала Петра Григорьевича Григоренко была весьма характерна для новой советской духовности. Во многом она повторяется в мировоззрении современного российского общества.

Когда головной из нашей колонны вышел на очередную поляну, на опушку обрушился минометный налет. Когда я очнулся, лицо было мокрое. Дотронулся – кровь. Мне сделали перевязку. Когда уже собирались трогаться, я вдруг вспомнил: «А где моя каска?». Ординарец бросился искать. Через некоторое время подошел и каким-то странно сниженным голосом сказал: вы посмотрите!» Я взглянул. Он держал в руках мою каску, в которую воткнулся, проломив ее, и застрял осколок мины величиной с ладонь.

Помолчав, [он] сказал: «А ведь это Бог вас надоумил, Петр Григорьевич, насчет касок. Это по его внушению вы так горячо стояли за них. Что с вами сейчас было бы, если бы вы не вняли голосу Божьему?»

Таков этот случай. Случай, а не предначертание. Вряд ли можно согласиться, что Бог со мной в игрушки играл: введешь каски – спасешь жизнь свою. Не введешь – на тебя готова мина и осколок для твоей головы.

Не так просто проявляется воля Божья. Война, как, впрочем, и вся жизнь, движется не только промыслом Божьим, но и столкновением многих воль и зависимыми от нас случайностями. На войне жизни и смерти множеств