Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

том, как следует поступить в той или иной ситуации. А сейчас? Да мы и сами эти советы друг другу раздаем.

— Вы поругались с отцом? — мать пищит и кулачками зажимает рот.

— Нет.

— А что произошло?

— Все нормально, ничего не произошло.

— Я же вижу, — укладывает руки мне на плечи и гладит их, стряхивая невидимую пыль, перхоть или пепел.

— Ма…

— Он тоже переживает, Петр, — мать вдруг становится серьезной. — Отец волнуется за вас с Сашкой.

— Не стоит, — вздергиваю верхнюю губу. — Мы не дети.

— Это-то его и беспокоит.

Прошу прощения, что мы так скоро выросли!

— Закончим на этом, — направляюсь к двери.

— Все быстро, коротко, словно отмазка, словно долг, словно…

— Я приеду послезавтра, — выдыхаю, повернув голову, вполоборота слежу за тем, что она делает за моей спиной. — Удобно?

— Конечно! — мама всплескивает руками и как будто подпрыгивает на месте.

Замечательно! С этим, кажется, все решилось и даже малой кровью. Один вечер в кругу семьи не сделает особой погоды и, к тому же, не успеет нанести непоправимый ущерб.

Пока кручусь по городу, выискивая наименее загруженные транспортом места, получаю уведомление, что мой платеж прошел, а отпуск гарантирован, да и бронь подтверждена. Улыбаюсь, представляя, как две недели мы проведем с Тузиком вместе, вырвавшись из душной обстановки и скинув наружное наблюдение с наших спин. Теперь дело лишь за малым. Или за малой — неважно, на какую буквы ставить ударение, суть выражения не поменяется и вполне ясна. Мне нужно Смирнову склонить к «сожительству» со мной. Скорее в переносном, чем в прямом смысле этого слова. А это требует некоторой подготовки, сноровки, предприимчивости и изворотливости с моей, естественно, стороны!

Подъехав к магазину, замечаю автотранспорт того, кого не хотелось бы сегодня видеть. Но, похоже, визит Егора чрезвычайно необходим, раз Тосик на нем так убедительно настаивает. Машина Мантурова припаркована на том месте, на котором, как правило, я оставляю своего коня. Вынужденно направляюсь прямо, чтобы сделать разворот и как бы невзначай бросаю взгляд на огромное окно, через которое вижу, как они сидят друг напротив друга и что-то с улыбками на лицах говорят.

Серьезно? Я ведь не ошибся? А со зрением как будто бы порядок и нет возрастных или каких еще проблем?

Приложив остервенело тормоз, я останавливаюсь резко и с клевком капота. Впиваюсь пальцами в баранку, прокручиваю обмотку и злобным гадом шиплю.

«Какого х. я ей смешно? Что такого интересного говорит придурок, что Смирнова хихикает, как жалкая дешевка?» — прижимаюсь лбом к стеклу своего окна, пялюсь на милую компанию и выслушиваю трубящие возмущения водил, которым своим железным задом перекрыл проезд.

Машины воют. Я таращусь. Смирнова заглядывает в лицо надутому Егору. Мир стремительно вращается и закручивает в адову воронку нас.

«Я завис на Тоньке?» — спрашиваю у себя. — «Завис — определенно!» — себе ответ даю.

«С каких пор?» — тут же требую уточнения.

Э-э-э-э! Наверное, давно.

Отмираю и, бросив взгляд в боковые зеркала, даю газку. Шныряю по дороге, как оголтелый, осматриваюсь, изучаю местность, где мог бы без нарушений остановиться. Как назло, сегодня все уложено в идеальную мозаику и для моей немаленькой машинки трудно что-либо подобрать. Я все же умудряюсь втиснуться, подгадав момент, когда клиент какого-то салона выбегает наружу, словно на пожар опаздывает, и отваливает от тротуара, освобождая место для сильно страждущего меня. Собрав личные вещи и бумажный пакет с тем, что приобрел в гипермаркете, когда выгуливал мать, выбираюсь из салона и направляюсь к входной двери.

Голубки, черт бы их подрал, похоже, делают вид или действительно меня не замечают. Колокольчик оглушает, а вымученная, как будто неживая, улыбочка сегодняшней продавщицы и ее почти поклон до земли для строгого начальника жутко раздражают.

— Добрый вечер, Петр Григорьевич! — подскакивает возле кассы девка.

— Привет, — бухчу себе под нос и ставлю на прилавок пакет, подталкиваю его к ней и рычу, — пожалуйста, отнеси на кухню.

— Хорошо! — с огромной радостью хватает то, что я швырнул. — Великолепная погода, не правда ли?

Ага-ага! Ну, просто охренеть.

Застыв на месте, считаю про себя, медитирую и успокаиваю нервную систему, которую расшатывает эта нечисть голубых кровей, залезшая впереди отца в самый ад. Что ему еще надо? Какого черта он пялится на меня, словно никогда не видел? Я подойду? Устрою бунт на шоколадном корабле, поймаю на горячем нечистого на руку делового мелкого партнера, обсужу на глазах у всего глазеющего люда недостачу по конфетам, мармеладу, пастиле или халве?

— Туз! — окликаю сидящую ко мне Смирнову.

— Не сейчас, Велихов, — не оборачиваясь, через зубы отвечает мне.

Ну ни хрена себе! Замашки истинной леди, у которой женихов что дерьма в навозной бочке.

— Как долго? — поворачиваюсь всем телом к тому месту, где парочка о том, что не сбылось, воркует, не обращая на меня внимания.

— Я уже ухожу, — слышу, как он ей тихо говорит. — Прощай, — поднявшись, трогает пальцами мелкую ладошку Тоника.

— Прости, пожалуйста, — повесив голову, произносит Ния. — Я не знаю…

— Прощай, Тонечка. Я все понял и тебя услышал.

Мантуров неспешно направляется ко мне и останавливается в точности перед моим носом, на уровне глаз.

— Что с делом Качуровых? — по-видимому, нашел наиболее подходящее время для обсуждения служебных вопросов.

— В разработке, — быстро отвечаю.

— Понедельник? — о крайнем сроке, как мой непосредственный начальник, уточняет.

— Планирую уехать, Егор Михайлович, законный отпуск, а заявление уже валяется у начальства на столе с визой, датой и согласованием с отделом кадров, — не отвожу глаз от расслабленной и даже усмехающейся рожи Мантурова. — Закроете без меня, ребята.

— Как и всегда, — он хмыкает и быстро смаргивает. — Любите сладкое, Петр Григорьевич?

Что он сейчас спросил?

— Как все! — усмехаюсь.

— Шоколад варите, орешки в формочки кладете, посыпаете сахарной пудрой вергуны? — подмигивает и пошло искривляет губы.

— Пошел бы ты на хрен! — не разжимая зубов, произношу. — Поговорили? — кивая через его плечо, указываю на Нию.

— Поговорили, — подтверждает, положительно качая головой.

— Удовлетворен?