Длань Одиночества - Николай Константинович Дитятин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Максиме, — произнесло оно мягко, пытаясь заглянуть еще глубже в глазные ямы Геноцида. — Это ведь ты нашептываешь ему что говорить?
— Да, — произнес Геноцид после паузы. — Он бы не смог рассказать тебе всего этого. Поверь, я не солгала ни в чем. Он действительно страдает. И очень устал. Мы все устали.
— Устали, — вдруг протянул Геноцид с утробным гулом.
Несомненно, это была только его реплика.
— Усталость — не оправдание. — Отрезало ЛПВВ. — И не будет оправдания тому, что ты делаешь. Я не присоединюсь к тебе. Это анафема. Как и ты сама.
После этих слов, город разочарованно застонал и сгорбился. А потом злобно завибрировал и медленно воспрянул. И каждая его полость, каждое окно, провал, залились яростным желтым сиянием. По улицам пронесся ураган обвинений.
Здания рассыпались, как песочные замки. Одно за другим, они словно проваливались под землю, выдыхая стремительные кольца бетонной пыли. ЛПВВ пробивало их собой, пока не увязло в обломках. Над ним вновь вырос курган мусора, но в этот раз оно не забылось. Взметнувшись вверх, божество раскидало зубастые осколки стен, и свет его метнулся в Геноцид. Броня, покрытая человеческим жиром и углем, ахнула от удара, но выдержала. Взревев голосами умирающих, титан негатива ринулся вперед. Он сметал руины, испепелял нагромождения трупов, походя вымещая злобу на мясных големах.
ЛПВВ, зараженное его яростью, словно вирусом, пикировало навстречу. Они столкнулись как два странствующих метеора, высвободив волну всесокрушающей энергии. Вокруг них, грохоча и вспыхивая пламенем, образовалась широкая арена. Бетон смешался с нечистотами, превратившись в густую податливую почву.
От их ударов трещало само пространство. Медленная и неповоротливая, эта битва напоминала противостояние двух миров, теснящих друг друга силами, превосходящими разумные пределы. Кулаки Геноцида оставляли на прекрасном теле ЛПВВ мироточащие трещины. Однако, оно, подавив злобное помешательство, не давало боли взять верх. С холодной решимостью ЛПВВ крушило щербатую шкуру врага, уклоняясь от раскаленных кулаков. Те приближались с такой осязаемой тяжестью, что не давали реагировать достаточно быстро, и освобожденный Никасом полубог чувствовал силу негатива, раскалывающую его сущность как лед.
Выставив перед собой щит истинной разумности, ЛПВВ взяло передышку, пока чемпион Максиме ярился за экраном. Затем они схлестнулись снова. Вокруг них собирались стаи тварей негатива. Они бежали на границе арены, завывая и подбадривая своего короля. ЛППВ, наращивая дистанцию, обстреливало Геноцид копьями света. Слежавшиеся желтые кости разлетались как шрапнель. Кое-где уже показался мерцающий чугун.
— Дерись со мной, — загрохотал монстр.
Сущность ЛПВВ вновь помрачнела от насылаемой ярости. Они сцепились, под одобрительный рев наблюдающих. Схватив кулаки титана, полубог принялся давить на него. Не желая отступать, они бросали в это грубое противостояние всю свою мощь, вокруг них росло давление, от которого лопались приблизившиеся твари Негатива, а камни превращались в пыль.
— Я сильнее, потому что не лгу себе. Ты сам все видел. Спасения нет.
— У нас есть Воля.
Геноцид рассмеялся, а потом надавил так, словно все это время испытывал ЛПВВ, используя лишь половину своих возможностей. Произведение ахнуло и упало на одно колено. Сбросив его руки, титан негатива, сокрушил ногу сущности собственной пятой, похожей на обожженный колокол. Она почти не встретила сопротивления. Прекрасная скульптурная голень ЛПВВ превратилась в осколки. Оно упало вперед, задрожав от рассредоточения.
— Я искупаю тебя в крови, которую ты так избегаешь.
Схватив ЛПВВ за голову, Геноцид поволок его за собой вглубь города. Там он нашел бурлящее озеро цвета мясных помоев. Из этой мерзости вырывались пузыри, наполненные смрадным паром. На медицинских жгутах, уходящих в глубину, висели, повинуясь другому центру гравитации, исковерканные тела, с вырезанными органами. Пустоты были забиты скисшим от влаги порошком. На берег выбралось тощее существо, проткнутое изнутри иглами шприцов. Из них сочился желтый ликвор.
Геноцид испепелил эту тварь, а потом широко размахнулся и забросил ЛПВВ в самый центр. Тот извернулся, и, не коснувшись скверны, воспарил над озером. Мелкие осколки его раздробленного колена падали вниз, вызывая шипение и треск. Они смотрели друг на друга: Геноцид с безмерной ненавистью и тоской, ЛПВВ — задумчиво, углубившись в себя.
— Встретимся у Крепости.
Титан развернулся и пошел прочь. «Боммм! Боммм! Боммм!». Божество моргнуло, словно приходя в себя.
— Я буду там.
* * *
Миры по-разному реагировали на весть о приближении негатива. Чаще всего они не знали об этом до последнего момента. Все они были замкнуты на самих себе в той или иной степени. Некоторые вообще отрицали существование других реальностей. Сообщение между мирами было прерывистым, медленным, бесполезным.
Но если им все же удавалось открыть для себя темное будущее, все сводилось к нелепому и короткому сопротивлению. Чаще всего. Бывало, что защитники до последнего стояли на баррикадах, растворяясь в черной кислоте негатива, но не отступая. Иногда сущности, удручающе наивные, пытались задобрить негатив какими-то подношениями. Их сметали вместе с подношениями. Кто-то даже просил о переговорах. Пытался присоединиться.
Более объяснимым и разумным поведением, тем не менее, оставалось бегство. Большинство меньших сущностей не могли покинуть свои родные миры, так как были слишком слабы для свободных перемещений. Они становились основной пищей для негатива. И единственной формой бегства для них был старый ритуал саморазрушения.
Этот мир был частью какой-то сложной истории. Давно отколовшийся и затерянный. Небольшой, почти крохотный, он состоял из фантазий о мирной коммуне, которая сдержанно процветала среди декораций тихого городка. Здесь присутствовали странная архитектура, состоящая из округлых вытянутых форм, пластичные, похожие на резину материалы, неорганическая растительность, ползущая по всем доступным поверхностям. Дороги были обозначены колышками, вбитыми в землю. Самая широкая вела прочь, к тому месту, где собрались все жители этого микромира.
Они были облачены в широкие однотонные одежды без прорезей для лица и напоминали неподвижные колокольчики. Один из них глухо декламировал что-то, буквально балансируя на краю пропасти, которая знаменовала конец их реальности. Внизу начиналось небытие, которое привело бы более сильную сущность в открытую часть Многомирья.
Но эти бедолаги были слишком примитивны. И внизу их ждала лишь гибель.
Не было слышно плача или посторонних разговоров. Все молчаливо внимали декламации. Она продолжалась довольно долго. После чего балансирующий образ плавно повалился вперед. Медленно, но не со страхом, а церемониальной неторопливостью, остальные начали подходить к пропасти. Они следовали за своим лидером, повторяя его движение. Их развивающиеся силуэты быстро уменьшались и
