Странница - Тамара Воронина

— А разве он вообще жаловался?

— Нет. Но мне казалось, что мы достаточно близки, чтобы он мог показать свое неудовольствие… Делиена, ты думаешь, та пощечина всегда будет стоять между нами, да?

— Да. Но ничуть не уменьшит его верность.

— В его верности у меня сомнений нет, — грустно произнес король. — Он поэтому и сорвался? Потому что ему приходилось убивать для меня?

Лена прислушалась к себе. И к шуту.

— Мне кажется, да. Прости, я отвлекла тебя от дел.

— Текучка, — отмахнулся Родаг. — Пытаемся расставить ловушки для этого эльфа. Приманку в силки раскладываем. Ничего пока не получается. Скажи шуту, что он может не волноваться. Ему не придется убивать для меня.

Возвращалась Лена так же официально. Легкость, с которой Родаг с ней согласился, немножко настораживала. А с другой стороны, шут уже пять лет в Сайбе бывает короткими набегами, так что король, наверное, уже подобрал кого-то на должность штатного устранителя.

Маркус подпирал стену, а шут был страшно подавлен. Это Лена чувствовала, но вид у него был такой… такой безнадежно несчастный, что она сразу прижала к себе его голову, а он обхватил ее руками, не вставая со стула. Маркус отечески улыбнулся и отправился к себе, снова отчаянно зевая.

— Я надеялся, что ты не узнаешь, — пробормотал шут ей в живот.

— Я и не узнала. Догадалась, как только дала себе труд подумать. Больше тебе не придется этого делать. Но вот что, Рош. Король есть король, поэтому будь любезен сказать мне, если вдруг он передумает. Слышишь?

— Слышу.

— Его приказ перевесит? — упавшим голосом спросила Лена.

— Я прошел магическую коррекцию. Я не смогу не выполнить его приказа. Я не смогу сказать тебе, если он потребует молчать.

Лена села к нему на колени и взяла его за уши.

— Тогда я уведу тебя из Сайбы надолго. Очень надолго. Пока король не сменится. Рош, ты потому с тормозов сошел, что…

— Что я сделал? — удивился он. За пять лет можно было бы и забыть родной жаргон.

— Сорвался. Потерял себя.

Он снова погрустнел, даже глаза потускнели.

— Наверное. Не знаю. Может быть.

— Он сказал, что ты делал это редко.

— Какая разница, сколько раз. Хотя бы и один. А на самом деле шесть. Два — для прежнего короля, четыре — для Родага.

— Рош, а когда ты решил податься в шуты, об этом тебя предупреждали?

Он усмехнулся.

— Нет, конечно. Потом уже, когда поздно было, когда коррекцию уже начали… а начав, ее надо закончить. Дураки они, что ли…

— Как можно заставлять человека убивать, если он не хочет?

— Легко, — пожал плечами шут. — Как, например, заставили эльфа выпустить в меня стрелу.

— А как заставили тебя?

— Лена…

— Как заставили тебя?

Шут помрачнел, уткнул лицо ей в грудь и очень-очень неохотно сказал:

— Меня просто убедили в том, что это было необходимо. И это действительно было необходимо. Тогда я думал, что в этом тоже мой долг. Кто-то ведь и грязную работу делать должен. Родаг долго меня не использовал. Только в последние два года… все четыре раза. Лена, я…

— Рош, ну неужели ты думаешь, что я тебя осуждаю?

Он кивнул, не отрываясь от нее. Пришлось утешать и уговаривать. Лена его действительно ничуть не осуждала. Скорее всего потому, что было это давно, абстрактно, она не знала, кого, за что и как он убил, да и мир этом успел приучить ее к своей простой и незатейливой жестокости, которую никто никакими речами о демократии и благе и не прикрывал. Включая Родага, хотя он вряд ли устранял, например, мужей своих любовниц или удачливых игроков, обчистивших его за карточным столом. Он действительно заботился о благе своей страны. А забота о благе почему-то всегда питается чьей-то кровью.

Утром она вдруг заметила, что шут надевает черную куртку из тонкого шелковистого сукна, что называется, отменного качества. Он не носил черного. Собственно, он носил то, что давали эльфы, и куртки у него были серые, что летняя, что зимняя. Ему, кстати, очень шел серый цвет, да и черный не портил. И штаны у него были черные…

— Ты похож на эльфа, — сообщила Лена. — На черного эльфа.

— Я похож на шута, — улыбнулся он. — Это одежда шута. Видишь? — он потыкал пальцем в вышитую на груди серебряную корону. — Собственность короны.

— Зачем это?

— Родаг просил. Лена, ради меня же. Знак того, что он снова взял меня под свою защиту. А что? — Он вдруг сделал сальто с места и пробежался на руках по комнате. — Все-таки я шут. Ты сама меня так зовешь. А ты против?

— А ты?

Он покачал головой, вытащил ее из-под одеяла, прокружился в вальсе — танец, кстати, стал популярным и в столице — и крепко поцеловал.

— Нет, я не против. К тому же это не навсегда, а только пока я нужен королю. Спасибо, что позволила мне ему помочь. И спасибо, что избавила меня от того, что я не хотел бы делать. Убить в бою и убить украдкой — огромная разница. Я собственность короны, но все равно принадлежу только тебе.

— Рош, у меня ноги мерзнут.

Он подхватил ее в охапку и отнес обратно в кровать, усадил, надел ей на ноги изящные домашние туфли, почти насильно всученные Риной, и поцеловал колено.

— А ты не можешь соврать только королю или вообще?

— Вообще. Но королю я не могу не ответить. А остальным — очень даже могу. Кроме тебя. Тебе не могу. Потому что не хочу. Потому что ты понимаешь даже то, что не должна понимать.

— Ты скажи это Маркусу, — посоветовала Лена, — потому что именно он навел меня на эту мысль.

— Скажу, — серьезно пообещал шут. — Спасибо тебе за Маркуса. Я уже потерял всякую надежду на то, что у меня может быть друг… какого мне хотелось бы. А странно, правда? Мы такие разные с ним… А он мне больше, чем друг. Брат. Нет. Больше, чем брат. Мы с ним тоже… дополняем друг друга, как с тобой. Понимаешь? То есть не так, но похоже… Мы с ним другая головоломка.

— Надо бы спросить Гарвина насчет вашей ауры, — озабоченно сказала Лена, вызвав бурный протест шута. Здесь однополая любовь тоже имела место и тоже вызывала в мужчинах нормальной ориентации явное отвращение. Только эльфы смотрели на это нормально. Они на все смотрели нормально, хотя Лена не замечала среди них закоренелых геев, скорее, это могло быть у них мелким развлечением от скуки, но сейчас скучать было некогда, да и демография требовала рождения детей.

Шут увлекся целованием коленок, так что Лена встала и решительно пошла в ванную. Он жалобно заскулил вслед, очень похоже подражая Гару. У него было великолепное настроение, может быть потому, что вчера он сбросил с плеч неприятный груз. Если бы Родаг приказал устранить кого-то, он вынужден был бы подчиниться. Жуть какая. Нельзя сказать, что шут отличался особо тонкой душевной организацией, среди здешних мужчин это вообще встречалось редко. Лене — не встречалось. Но шут слишком много думал о том, что вовсе не волновало даже Маркуса, в том числе о мотивах, поступках и морали. Убить в бою — да, без проблем, если самого не убьют, даже просто в драке, но не быстро и тихо, как, наверное, положено королевскому убийце…