Отречение - Мария Анатольевна Донченко

и сестра, – сам не зная почему, Артём вдруг сказал правду.

– За то, чтоб ты к ним вернулся, – он выпил залпом до дна, и Артём выпил так же, на одном дыхании.

– Идём.

– Куда?

– На улицу.

Дверь открылась, и они вышли в ночь по скрипучим ступеням.

– Этого я забираю, Степан, – походя бросил Янычар украинцу.

Он открыл машину, кивнул Артёму на переднее сиденье.

– Вы поосторожнее с ним… – начал говорить Степан, но Янычар оборвал его.

– Без тебя знаю.

Он вёл машину уверенно и твёрдо, совсем не было заметно, что выпил коньяка.

Некоторое время они ехали молча.

– Скажешь, где остановить. Где тебя удобнее будет высадить.

Артём кивнул, и опять наступила тишина, только кузнечики стрекотали в степи. А впереди уже росла полоса рассвета, короткая майская ночь катилась к утру.

– Янычар, – позвал Артём, впервые произнеся вслух позывной своего спутника.

– Да? – тот оторвался от дороги.

– Ты говорил про одного человека…

– Да, – ответил Янычар. – Его позывной Грей. Вы знакомы?

– Нет, – к счастью, и это было правдой.

– Я не смог ему помочь. Но ты скажи в Донецке, что он жив.

«У Грея мать в Макеевке», – вспомнились слова Советника.

– Он в тюрьме СБУ, – пояснил Янычар, – Я не смог ничего для него сделать. Я смог только сделать так, чтобы назад вернулся ты. И я не знаю, откуда уходит информация, но уходит она из Донецка, понимаешь?

– Понимаю.

Артём попросил остановить машину за пару километров до того места, где его должны были встречать. Дальше он решил идти через степь один – так будет лучше для всех.

Было уже почти совсем светло. До начала референдума оставалось чуть больше суток.

– Что ж, Миша, давай прощаться. Удачи тебе.

Он во второй раз протянул руку, и на этот раз Артём крепко пожал её.

– Постой, погоди минутку. Во-первых, я не Миша, меня зовут Артём.

– Это совершенно неважно, – усмехнулся собеседник.

– Тогда ты мне тоже скажи. Я так и не понял, кто ты есть?

– Я-то? Янычар я, товарищ. Кто такие янычары, помнишь из истории?

Артём смутился. Меньше всего он ожидал сейчас экзамена по школьной программе.

– Не очень. Турки какие-то, что ли, но не скажу даже в каком веке.

– Не совсем так. Это были славянские дети, которых турки отбирали у родителей и выращивали из них турецких солдат, а потом использовали в войнах против славянских народов.

Теперь Артём припомнил, это был, кажется, седьмой или восьмой класс, когда улица влекла его уже гораздо больше, чем учёба.

– А ты-то здесь причём?

– Ладно, – Янычар приобнял его, – счастливого тебе пути. Береги себя. Я и так сказал тебе слишком много.

Он сел за руль, развернулся и поехал назад, не оглядываясь. А Артём, сжимая рукой в кармане пуговицу с флешкой, пошёл на восток.

Глава седьмая

Калныньш позвонил Дэну неожиданно, когда тот был за рулём.

– Уже не спишь?

– Ещё не сплю, – ответил Дэн.

– Я тоже ещё не ложился, – сочувственно ответил Калныньш, поглядывая на часы, стрелка которых указывала на семь утра. – Можешь пару часов вздремнуть, но будь на связи, можешь понадобиться. Это ничего, сейчас самые тяжёлые дни, переломим ситуацию, и станет легче. Не до зимы же это всё будет тянуться…

Они обсудили ещё несколько вопросов. Прижимая трубку к уху, Дэн рулил одной правой, потом так же парковался и выходил из машины.

– Слушай, – вдруг спросил напоследок Калныньш, словно вспомнил внезапно, – а что с тем сепаратистом, которого взяли вечером? К кому он шёл на связь, удалось что-то выяснить?

– Твои люди страдают шпиономанией, Марк, – лениво ответил Хантер, – взяли малолетнего алкоголика из шахтёрского посёлка и раздули истерику. Я его допросил, ничего он из себя не представляет.

«Леся, конечно, дура, а где ж прикажете кадры брать…»

– Ну и хорошо, – махнул рукой Калныньш, – слушай, а ты всё-таки уверен, что этот парень не врёт? Может, мне его самому допросить?

– Ты б раньше предупредил, что он нужен, – отозвался Дэн, опираясь спиной на металлический корпус автомобиля и чувствуя, как стекают под кителем струйки пота, – я его уже в расход отправил. Чтобы не болтал лишнего.

Он старался не дышать, чтобы его дыхание не было слышно в мембране.

«Я надеюсь, очень надеюсь, что этот парень добрался благополучно».

– Ладно, – ответил наконец Калныньш, – всё правильно сделал. Отдыхай.

И отключился.

– Пан офицер, – осторожно полюбопытствовал Степан, – а куда его, сепаратиста этого?

– Шлёпнул, – безразлично ответил Дэн, не удостаивая украинца чести повернуться к нему лицом.

Потом он долго лежал с открытыми глазами и не мог заснуть, несмотря на усталость и бессонную ночь, не отпускало нервное напряжение, и забыться ему удалось всего на несколько часов перед тем, как около полудня разбудил очередной звонок шефа…

Зима. Снежки. Варежки.

* * *

Артём же, напротив, чувствовал только усталость и ничего, кроме усталости. Он провалился в сон ещё в машине, везшей его в Донецк, сначала отвечая невпопад на вопросы обеспокоенного водителя, а потом и вовсе перестав реагировать на обращённые к нему слова.

Перед зданием ОГА он заставил себя встряхнуться, вдохнул утренний воздух и пошёл по ступеням наверх.

В кабинете Советника ещё горел свет, видимо, он не гас всю ночь.

Кого он не ожидал увидеть в этом крыле здания, куда приходили лишь по служебной необходимости,