Быть Хокингом - Джейн Хокинг

Несмотря на путешествия Стивена во времени и пространстве, лето выдалось удачное: оно началось с того, что на полу нашей кухни у кошки родился выводок котят. Лучшие экземпляры были переданы на воспитание друзьям и знакомым; в итоге остался один неприметный черно-белый котенок, которого мой добросердечный студент, молодой перуанец Гонзало Варгас Льоса, забрал в свою комнатушку, где уже обитал ручной кролик. Люси вернулась из поездки во Францию по обмену; вместо нее у нас жила юная бретонка, чей отец был лодочником и выиграл в лотерею крупную сумму денег. В честь ее возвращения мы устроили праздник. Роберт задал тон, отметив свое восемнадцатилетие вечеринкой с музыкой и танцами на лужайке теплой летней ночью под полной луной. Еще были всевозможные концерты, хоровые, инструментальные и авторские, и даже поп-концерт в Альберт-холле в подарок на шестой день рождения Тима, который стал большим фанатом группы «Скай»[153]. Он чуть ли не каждую минуту бодрствования подражал звучанию их огромных звучных ударных. Незапланированный концерт произошел на нашей собственной лужайке в начале июля, когда мы со Стивеном только-только вернулись из поездки в средневековый Суффолк с делегатами летней конференции. От Джонатана мы узнали о том, что в концертном зале университета, где он в рамках инструментального концерта должен был играть на клавесине, отключили электричество. Погода была солнечная и сухая, поэтому мы предложили свой вариант: музыканты с инструментами разместились на лужайке, а аудитория расселась под открытым небом на наших ковриках, диванных подушках и матах.

Хотя Джонатана часто приглашали играть в современных и любительских оркестрах, таких как тот, что играл на нашей лужайке, он все время жаловался на то, что в Кембридже была непопулярна оркестровая музыка барокко, хотя много молодых подающих надежды пианистов страдали от недостатка благоприятных возможностей. С другой стороны, он находился слишком далеко от Лондона, чтобы принимать участие в тамошней культурной жизни. Если бы не его обязательства перед нами, в особенности передо мной, он мог бы переехать в Лондон, где его ожидала бы стремительная карьера. Единственным выходом было организовать собственный оркестр, но его пугали организационные сложности, связанные со значительными вложениями времени и денег и нескорой окупаемостью. Его так расстраивало музыкальное одиночество, и он так хотел стать частью ансамбля единомышленников, что весной 1984 года, когда он лег в больницу на операцию, я решила взять ситуацию в свои руки. Сначала я забронировала концертный зал университета, а затем через знакомых нашла и ангажировала небольшой, но полноценный оркестр барочных музыкантов. Придя в себя после анестезии, Джонатан узнал, что, пока он был без сознания, его назначили руководителем новоиспеченного Кембриджского камерного оркестра музыки барокко, который должен был дать дебютный концерт 24 июня. Оставшееся время, за которое Джонатан успел выздороветь, было до отказа заполнено репетициями, подготовкой репертуара и распространением рекламы.

Наша семья, таким образом, восстанавливала свое равновесие. Ни для кого результаты не были такими удовлетворительными, как для самого Стивена, который закончил писать первый черновик популярной книги о космологии и природе Вселенной.

В вечер представления Роберт сидел на кассе, продавая билеты, Люси раздавала программы, а друзья были расставлены по ключевым позициям, пока я бегала туда-сюда, помогая то в зале, то за кулисами, время от времени отвлекаясь на Стивена, сидевшего на сцене. К нашему удивлению, очередь за билетами вытянулась далеко на улицу. Мы внимательно сосчитали каждого человека в концертном зале: аншлаг был критическим фактором финансового успеха всего мероприятия («финансовый успех» означал не прибыль, а безубыточность). Все места оказались заняты; концерт под названием «И прозвучит труба» закончился под восторженные аплодисменты. Вдохновленный успехом концерта 1984 года, Кембриджский камерный оркестр музыки барокко снова вышел на сцену в 1985 году с программой в честь трехсотлетия Баха, Генделя и Скарлатти. К счастью, игра окупилась и во второй раз; к сожалению, в дальнейшем некоторые из выступлений конкурировали с финалом футбольного чемпионата, что удручающе уменьшало количество зрителей. Лондонский дебют ансамбля, запланированный на октябрь 1985 года в Элизабет-холле, приходилось рассматривать как инвестиции в будущее, поскольку об окупаемости речи идти не могло; тем не менее это был способ привлечь внимание широкой общественности к Кембриджскому камерному оркестру музыки барокко.

Наша семья, таким образом, восстанавливала свое равновесие. Ни для кого результаты не были такими удовлетворительными, как для самого Стивена, который закончил писать первый черновик популярной книги о космологии и природе Вселенной. Книга начиналась рассказом о ранней космологии и заканчивалась описанием современных теорий: физики элементарных частиц, стрелы времени и, конечно же, черных дыр. В заключении автор пытался заглянуть в будущее, когда человечество сможет «сформулировать Божественную мысль» при помощи общей объединенной теории Вселенной, «теории всего». Стивену дали контакт агента в Нью-Йорке, где книгу стали готовить к публикации. В Англии мы обсуждали налоговые льготы при получении гонораров, которые, как мы ожидали, будут приносить нам регулярную прибыль в течение долгих лет, подобно учебникам, более выгодным в долгосрочной перспективе, чем бестселлеры. Первоначальная цель – оплата с помощью гонораров обучения Люси – была уже неактуальна: к тому времени она почти окончила среднюю школу.

В конце июля Стивен, его новая секретарша Лаура Уорд, несколько студентов и медсестры вылетели в Женеву. Мы должны были присоединиться к нему через несколько дней: мне очень хотелось проводить Роберта в скаутскую экспедицию в Исландию до моего отъезда из Кембриджа. По плану мы должны были встретиться со Стивеном и его свитой в Германии – в Байройте, Мекке Вагнера, на постановке «Кольца нибелунга», а затем вместе вернуться в Женеву, где у нас был арендован дом на время отпуска. Я чувствовала себя достаточно устойчиво, чтобы при помощи Перселла, Баха и Генделя усмирить эффекты модуляций зловещей музыки Вагнера и отнестись к встрече с ней терпимо.

Без всякой задней мысли я буднично простилась со Стивеном 29 июля, в день его отъезда. В конце концов, Женева была совсем рядом и, в отличие от Китая, знаменита своими стандартами медицины. Нас беспокоил отец Стивена, который мучился от хронической болезни и мог умереть за время нашего отсутствия. Он переносил свою болезнь с таким же непреклонным прагматичным стоицизмом, который привносил в любую ситуацию, где не мог выразить боль или смущение. Несмотря на мои бурные отношения с семьей Хокингов, я всегда уважала его, а с годами мое отношение к нему потеплело, так как он начал писать мне письма, в которых благодарил за заботу о Стивене и детях и за мои успехи по сдаче в аренду нашего общего дома. Но больше всего меня в то время беспокоил Роберт, которого я проводила в экспедицию в компании бойскаутов старшей дружины через три дня после отъезда Стивена. Их планы – перейти через ледник и пройти на каноэ вокруг северного побережья Исландии – вызывали у меня молчаливое неодобрение.