Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Каждый новый руководитель администрации пытался по-своему решить эту проблему. Как это ни странно, но демократы типа Филатова пытались создать мини-ЦК КПСС, не имея КПСС...

Печенев считает, что Ельцин даже не имел представления о том, что такое его аппарат. Президент ориентировался на мнение узкого круга людей, хотя тогда очень активно работал. Кроме, разумеется, тех периодов, когда как бы «исчезал» по неизвестным причинам...

Я спрашивал Евгения Савостьянова, который несколько лет проработал заместителем главы президентской администрации: а была ли объективная необходимость в создании администрации президента? Или это действительно второй ЦК КПСС, без которого Ельцин по привычке не мог обойтись?

— Все определяется конституционными полномочиями президента. Во Франции и в США есть администрация президента. В принципе это не более чем рабочий орган президента по выполнению его конституционных полномочий. По конституции на президента возложено множество полномочий. Не может же он сесть и сам писать указы, готовить материалы, вести аналитическую работу? Возникла администрация, чтобы помогать президенту. Правда, сегодня существует дублирование функций правительства. Зачем, скажем, в администрации управление по внешней политике, если есть министерство иностранных дел?

У нас запутанная административная система: есть правительство, есть аппарат правительства, есть министерства. Нет другой страны, где помимо главы правительства есть еще и изрядное количество вице-премьеров, под которыми министры. Получается, что министр — не самостоятельная фигура, а мальчик, над которым нужен еще присматривающий дядька. А над вице есть свой куратор — первый вице-премьер.

Словом, российская бюрократия позаботилась о создании большого числа сытных рабочих мест для себя.

В то же время ничто не может заменить администрацию, когда речь идет об исполнении президентом его функций. Например, только президент наделен правом помилования. Этим занимается его администрация.

Это было время, когда администрация еще не подменяла больного президента и не пыталась управлять страной от его имени, а всего лишь ему помогала.

«Я готовил его командировку в Казань в 1994 году, — вспоминает Вадим Печенев. — Это была годовщина подписания договора между Москвой и Казанью, который в тот момент стабилизировал отношения между федеральным центром и Татарией. Я присутствовал на всех встречах, в том числе в узком кругу в казанском Кремле. Борис Николаевич был очень работоспособным человеком и хорошо себя поставил...»

«При мне Борис Николаевич приезжал точно — чаще всего в 8:45, — рассказывал Сергей Филатов. — Как мне объяснили помощники, он вообще привык работать подолгу. Засиживался допоздна. И они вроде решили его уговорить работать до пяти, до шести вечера, не переутомляться, потому что переутомление накапливается. Лучше дома почитать какие-то бумаги. Поэтому он уезжал из Кремля в шесть вечера, в пять, иногда и после обеда. Причин мне не сообщали. Может, не было работы по плану, может, забирал бумаги с собой.

Я тоже иногда позволял себе взять бумаги и уехать домой, потому что в кабинете телефоны надоедают, работать невозможно. По субботам я приезжал, пока начальники управлений не взмолились: раз начальник приезжает, приходят и подчиненные, хотя иногда нечего делать. Ну и я стал в субботу дома работать, бумаги мне привозили чемоданами...»

Филатов жаловался на то, что бывали периоды, когда встречи с президентом надолго откладывались. А намечено что-то важное, время поджимает, откладывать нельзя. Можно, конечно, написать записку и отослать, но записка — это не живой разговор. «Это иногда очень сильно мучило. То вдруг уехал, то заболел, то объявляет, что едет в Сочи, то в «Русь». Это, конечно, создавало большие неудобства. Мне можно было по рангу моему и в его резиденцию «Русь», и в Сочи съездить, поговорить, раз надо, но я воспитан иначе. Если человек уехал отдыхать, я не позволю себе без крайней необходимости его беспокоить».

Ельцин почти всегда был очень корректен. Но если вдруг приходил в ярость, то сопротивляться ему было бесполезно. Однажды, получив какую-то информацию, он решил снять новосибирского губернатора Виталия Муху и иркутского Юрия Ножикова. Филатов позвонил в Государственно-правовое управление администрации, попросил подготовить указ. Юристы возразили:

— Сергей Александрович, не можем. Юридически не имеем права отстранить губернатора.

Филатов объяснил это президенту. Он ничего не желал слышать:

— Где указ?

Филатов еще раз объяснил, что ничего не получается. Губернаторы завтра обратятся в суд, и их восстановят.

Ельцин сквозь зубы цедит:

— Где указ?

Филатов свое — администрация не имеет права подготовить такой указ.

А Ельцин уже на взводе:

— Где указ? Чтобы через пятнадцать минут он лежал у меня на столе.

И, получив текст, Ельцин немедленно его подписал.

А через несколько дней все губернаторы съехались в Москву и бросились защищать Ножикова и Муху. Президент сидел слушал, потом говорит:

— Я своему аппарату всыплю за то, что мне подсунули такие бумаги...

— И мы брали на себя ошибки, которые он делал, — говорил мне Филатов. — По каждому поводу заявлять: это не я виноват и кивать на президента — неэтично. Авторитет первого лица нельзя подрывать по мелочам. Ситуация с губернаторами понятна — разве он сам это придумал? Или не любил Ножикова и Муху? Он хорошо к ним относился. Значит, кто-то накрутил его, дал неверную информацию. Это часто происходило. Я же был свидетелем — еще в первые дни своей работы, — как его охрана (Коржаков и Барсуков) подсовывали ему такую информацию: кто что сказал. К этому человек всегда чувствителен. А Ельцин особенно. Иногда он из-за этого срывался. Мне тоже несколько раз звонил по поводу некоторых лиц. Я понял, что кто-то довольно успешно и активно ему нашептывает, возбуждая самые низменные инстинкты. Ну, это было испокон веку...

Александр Васильевич Коржаков, руководивший охраной президента, оставил о себе странное впечатление-. Вокруг него ходит множество легенд, и сам он не прочь подпустить тумана. И превратился в какую-то демоническую фигуру.

У Андрея Козырева эти оценки вызывают улыбку.

«Любят у нас придумывать демонические фигуры. Коржаков просто был близким к президенту человеком. Вот и у меня начальник охраны был замечательный человек. У нас с ним тоже сохранялись самые дружеские отношения. Понимаете, такова система: начальник охраны оказывается ближе, чем жена. Кроме того, в условиях, когда тебя повсюду, всегда сопровождает охрана, через охрану ты узнаешь очень много вещей».

Коржакову действительно были приданы или навязаны несвойственные ему функции. Потом он и сам почувствовал вкус к большой политике.

Владимир Бабичев, в прошлом крупный партийный работник, стал при Черномырдине руководителем аппарата правительства.

Он говорил журналистам:

— Как может не ощущаться влияние Коржакова, если так называемая служба по подслушиванию подчиняется ему непосредственно?

— Вы хотите сказать, что правительственные телефоны прослушиваются?

— По-моему, всех подслушивают, даже премьера...

«В 1993 году у меня было крупное столкновение с советником президента по спорту господином Тарпищевым», — рассказывал Бабичев. Пользуясь близостью к президенту, Тарпищев попытался в обход всех согласований создать акционерное общество. Бабичев был категорически против. Но тут неожиданно позвонил Коржаков и таким начальственным тоном спросил:

— Почему до сих пор не подписан устав этого предприятия?

Бабичев тогда только пришел в правительство и еще не знал, кто такой Коржаков. Поэтому задал естественный вопрос:

— Кто вы?

— Начальник охраны президента.

— Ах, вы начальник охраны, так вот и охраняйте и не в свои дела не лезьте.

После этого Бабичеву тут же отключили телефоны, в том числе и правительственную связь... Конечно, телефоны потом пришлось включить, но дерзость не была забыта.

Коржаков позволял себе и к Черномырдину обращаться на «ты». Генерал увлекся, перешел некую грань и стал вреден для президента.

В конце 1994 года «Известия» опубликовали письмо Коржакова Черномырдину. Начальник президентской охраны жаловался главе правительства на то, что министр экономики Александр Шохин принимает неверные решения в нефтяной сфере: хочет отменить институт спецэкспортеров и обеспечить равный доступ компаний к нефтепроводам.

Письмо начальника президентской охраны было написано в ультимативном тоне: «Считаем целесообразным предложить Вам поручить первому заместителю Председателя Правительства О. Сосковцу, в рамках его полномочий по курированию ТЭК, создание комиссии для проведения экспертной оценки всех вышеприведенных распоряжений с точки зрения соответствия национальной стратегии в области нефтяной политики и укрепления экономики страны».