Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Еще ниже — масонская, сионистская и другие международные организации, руководимые ими; Международный валютный фонд, промышленно-финансовые объединения Рокфеллера, Форда, Оп-пенгеймера, Лазара и других миллиардеров, то есть финансовый интернационал.

Еще ниже — президенты и премьеры различных стран, министры, коммунистические, демократические, республиканские лидеры, академики, ООН, крупные издатели; а в основании этой пирамиды — мелкие бизнесмены, отдельные политические деятели, журналисты, писатели, биржевики, менеджеры, лавочники, лоточники и связанный с ними криминальный мир. И все это скреплено единой идеей, с помощью денег управляется одной волей...

Ротшильдовские структуры в сегодняшней России вышли из подполья. Поддерживаемые западными собратьями, они чувствуют полную безнаказанность и успешно ведут Россию к вымиранию от нужды, голода и холода... Огромная семья гениальных братьев раковой опухолью умертвляет мир. На совести этой фантастически преступной семьи кровь нескольких революций, двух мировых войн, а сегодня — кровь жертв национальных и иных конфликтов в России. Им нет и не может быть прощения...»

Читатели «Молодой гвардии» жадно глотают такие безумные тексты, находя в них подтверждение собственным подозрениям. Вокруг каждого из изданий такого рода образовался круг постоянных авторов и читателей, озабоченных еврейской темой. Самые агрессивные из них собрались осенью 1993 года в Белом доме.

Поразительно, что в одном политическом лагере оказались антикоммунистический «Наш современник» и прокоммунистическая «Молодая гвардия». Направления этих журналов были противоположны во всем, кроме «еврейского вопроса». Этого оказалось достаточно для того, чтобы выступать единым фронтом.

«Молодая гвардия» (№ 8/1993) свидетельствует: «Патриотическое движение страны строилось первоначально на такой теоретической базе, как работа «О классовой сущности сионизма» А.З. Романенко (Лениздат, 1986)».

И в сегодняшней политической жизни России видно, что крайне левые, которые выступают монолитом, объединены весьма условно. Антисемитизм — это чуть ли не единственное, что их всех объединяет.

После подавления октябрьского мятежа, как когда-то после провала августовского путча 1991 года, удалось сразу заметно продвинуться вперед, потому что радикально изменилась атмосфера в обществе.

Ельцин подписал указы, которые прежде блокировались Верховным Советом: «О Государственном гербе», «О Государственном гимне», «О Государственном флаге». Московский мэр Юрий Лужков предложил вынести тело Ленина из Мавзолея. Даже был подготовлен проект указа. Но Ельцин его не подписал.

Глава правительства Виктор Черномырдин подписал очень важные документы, среди них подготовленное Борисом Федоровым постановление о либерализации цен на хлеб и зерно. Это привело к тому, что страна смогла жить без импорта зерна.

Но президент и правительство могли бы активнее приняться за исправление дел в экономике, добиваться финансовой стабилизации.

Гайдар пытался убедить в этом президента, подтолкнуть его к активным действиям. А тот все откладывал на потом. «Было ощущение, что президент смертельно устал от постоянного напряжения, от тяжести, лежащей на плечах, потерял значительную часть энергии, стал медленнее ухватывать главную мысль, стержень любого разговора...»

Не все согласны с такой оценкой. В 1994 году Ельцин был еще в хорошей форме.

Я спрашивал бывшего помощника президента Георгия Сатарова:

— Добравшись до вершины пирамиды власти, Борис Николаевич чувствовал в себе желание и силы еще что-то сделать? Или считал, что уже все сделано и ему скучно стало?

— Это тоже зависело от времени и от самочувствия. В начале 1994-го, когда я стал помощником, он был очень «заряженный»; была принята новая конституция, прошли выборы, хотя далеко не так удачно, как ему хотелось, и у него было ощущение, что жизнь начинается с чистого листа. Новая конституция, настоящий парламент, а не этот съезд — это его вдохновляло. Он поэтому более или менее безболезненно перенес удар, связанный с политической амнистией начала 1994 года. Ему хотелось начать новую главу жизни. Тогда он был заряжен на работу...

Результаты выборов в Государственную думу были для Ельцина неприятнейшим сюрпризом. Он рассчитывал на другое и был готов к активным действиям в случае победы демократических сил. Неудачу на выборах, по мнению Гайдара, он воспринял как сигнал к отступлению, политическому маневру, частичной смене ориентиров.

16 января 1994 года Гайдар подал в отставку с поста первого вице-премьера, заявив: «Я не могу быть одновременно и в правительстве, и в оппозиции к нему...»

Бывший пресс-секретарь президента Костиков полагает, что была некая договоренность между Гайдаром и Ельциным. Егор Тимурович уходит в отставку, переходит в оппозицию, набирает очки и, может быть, через какое-то время сменяет на посту премьер-министра Виктора Черномырдина, который, как казалось, долго не продержится.

Похоже, президент как-то психологически нуждался в Гайдаре. Через два с половиной месяца после отставки Егора Тимуровича на заседании президентского совета Ельцин обратился к нему:

— Может быть, надо возвращаться?

Но Гайдар не спешил принять это предложение, а после начала чеченской войны он занял резко критическую позицию в отношении президента, и возвращение в Белый дом стало невозможным.

В какой-то момент возникло ощущение, что из правительства ушли реформаторы и остался один только неутомимый Анатолий Чубайс.

Курс правительства Черномырдина постоянно колебался, был двойственным. Вместо жесткого соблюдения единых правил игры, соблюдения налогового и таможенного кодекса постоянно делались исключения, выносились решения о льготах. Чиновники осознали, как выгодно помогать бизнесу, который щедро расплачивался за оказанные ему услуги. Так формировался коррумпированный капитализм.

Одни министры старались выдать побольше кредитов, дотаций, бюджетных ассигнований на поддержку различных программ. Другие пытались ^сократить государственные расходы. За одним столом сидели твердые сторонники государственного регулирования и поЬледовательные либералы.

Борис Федоров вообще считает, что тогда и завершились реальные реформы, а после этого на западные деньги непрерывно покупалась отсрочка от кризиса, который должен был произойти и в конце концов случился — в августе 1998 года.

«Когда в 1991 году сложилось новое российское руководство, — вспоминал Геннадий Бурбулис, — окружение Ельцина составляли интеллектуалы-книжники, которые сумели существенно сократить время освоения президентом некоторых идей и ценностей... Но им не удалось сохранить влияние на Ельцина, атмосферу, подпитывавшую его в трудные моменты.

Затем Ельцин стал приближать к себе так называемых силовых министров. Отсюда предпочтение прямолинейным, упрощенным ответам на сложные вопросы. Мол, мальчики не знают жизни, начитались книжек, соблазнили Ельцина своими наивными мечтаниями. А вот мы, реалисты, сейчас порядок наведем.

Словом, страна качается из стороны в сторону в зависимости от того, какое идейное настроение Борису Николаевичу на данный момент ближе».

В этой формуле Ельцину отводится пассивная роль. Это не совсем так. Он конечно же, как и каждый из нас, находился под влиянием своего окружения. Но окружение он подбирал сам. И менял его, когда менялись задачи, стоящие перед ним.

Отношения в команде Ельцина всегда были очень сложными, потому что он окружал себя разными людьми.

Виктор Иваненко, который был первым и единственным председателем КГБ РСФСР, рассказывал мне:

— В команде Ельцина с самого начала процветал фаворитизм. С одним из фаворитов — Бурбулисом — у меня были хорошие отношения. А с другим — Коржаковым — они сразу же не сложились. Коржаков стал мне навязывать своего человека в заместители. Хороший парень, но самая его высокая должность — начальник отделения КГБ по обслуживанию аэропорта Домодедово. Если бы я его сразу назначил заместителем председателя КГБ России, меня бы все засмеяли. Я отказал Коржакову и нажил себе недоброжелателя. Сначала мне было определено время. Раз в неделю я делал доклад. Потом встречи стали реже, пробиться к президенту — даже с информацией по острым вопросам — стало трудно.

— Разве его не интересовало то, что вы рассказывали?

— Интересовало, но он, очевидно, мне не доверял. Когда он переставал доверять человеку, то просто не хотел его видеть. В письменном виде он принимал доклады. Но деликатные вещи на бумаге не изложишь...

В 1993—1994 годах аппарат Ельцина полностью сформировался. Он состоял из службы помощников президента, Службы безопасности во главе с Коржаковым, собственно администрации и управления делами президента. Все эти службы подчинялись непосредственно Борису Николаевичу.