Курский излом - Валерий Замулин

«Возникает два возможных варианта, — пишет С. Ньютон. — Во–первых… к полудню вопрос о взятии Быковки и возможности силами 48‑го тк захватить Черкасское остался открытым. Хотя, когда фельдмаршал принялся за свой завтрак… уже было очевидно, что к ночи танки не выйдут к р. Псел. Вполне вероятно, что фон Манштейн не имел просто достаточной информации, чтобы понять, что атака в районе Михайловки была значительно менее удачной, чем на других участках наступления. Во–вторых, также важно учитывать, что Эрих фон Манштейн был больше стратегом, чем тактиком…. Фельдмаршал был твердо уверен в том, что должен предоставить своим подчиненным больше свободы действий для выполнения своих задач. Однако диспозиция трех танковых дивизий 3‑го тк перед атакой указывает на то, что он дал слишком много свободы»{386}.

Этот просчет фон Манштейна дал Н. Ф. Ватутину в тот момент самое дорогое — время для подтягивания резервов.

Ведь в первые трое суток 4‑я ТА еще не распылила свою мощь, и вера войск в победу не была утрачена. В то же время командование Воронежского фронта оказалось в сложном положении, введя в бой все оперативные резервы, а стратегические резервы Ставки находились еще в пути. И это в наиболее [438] ответственный момент, когда одно из двух ударных соединений Гота оказалось практически обескровлено на треть, увязнув в оборонительных боях по линии р. Липовый Донец.

Не отреагировал 5 июля на эту проблему и командующий 4‑й ТА. Хотя он, как никто, был заинтересован в решении перенацелить часть бронетехники АГ «Кемпф» в свою полосу. Как явствует из боевых документов армии, Гот начал понимать, насколько серьезно увяз Кемпф, лишь в середине дня 6 июля, а Хауссер, по свидетельству Ф. Фангора, «с большим опасением» указал на эту проблему лишь 7 июля.

Обо всем этом немецкие генералы предпочитают не распространяться в своих мемуарах. В их книгах, вышедших после войны, читатель не найдет честный и откровенный анализ боевых операций, и в том числе допущенных ими ошибок. Причины больших и малых поражений высший командный состав вермахта, а за ними и офицеры ниже рангом видели во всем — от бездарных решений фюрера до фанатичного упорства русского солдата. В частности, что касается Курской битвы, то ее участники красноречиво описали те сложности, с которыми столкнулась 4‑й ТА: тяжелые условия местности, численное превосходство русских, неожиданно прочная оборона их рубежей, высокая активность советской штурмовой авиации и так далее. Но при этом о собственных просчетах и не до конца продуманных решениях и приказах даже не вспоминали. Хотя, если внимательно и детально проанализировать то, как готовилась и проводилась «Цитадель», приходишь к мысли, что ставшее для многих авторов, особенно западных, аксиомой утверждение о превосходстве германского оперативно–тактического искусства над советским в годы Второй мировой войны представляется очень сомнительным. Как и многое из того, что приходится читать сегодня в исторической и мемуарной литературе о состоянии германских Вооруженных сил в этот период.

Тем не менее, несмотря на все перечисленные выше трудности и проблемы, возникшие в ходе первого дня наступления, войска ГА «Юг» сумели добиться одного, но очень существенного результата. Благодаря хорошо отлаженному взаимодействию родов войск и настойчивости соединений, прежде всего 4‑й ТА, командование Воронежского фронта было вынуждено выдвинуть к исходу 5 июля практически все свои оперативные резервы. Как уже отмечалось выше, уничтожение резервов Красной Армии было второй по значимости после захвата Курска задачей группы армий фельдмаршала фон Манштейна. В действительности же оттягивание на себя как оперативных, так и стратегических резервов нашей армии в районе южного крыла Курского выступа и истребление их в ходе операции [439] «Цитадель» для противника вышло на первый план. И шел этот процесс по нарастающей. Если 5 июля войска Г. Гота вели борьбу с первым эшелоном и резервами 6‑й гв. А (в бой было введено более 90 % всех артстредств армии, в том числе и полностью противотанковый резерв, а также часть сил стрелковых дивизий второго эшелона), то 6 июля в полосу наступления 4‑й ТА командование Воронежского фронта уже выдвинуло все еще не задействованные свои танковые и артиллерийские соединения, единственный стрелковый корпус — 35‑й гвардейский. Таким образом, уже на второй день оборонительной операции Н. Ф. Ватутин был практически лишен фронтовых резервов — основного рычага влияния на оперативную обстановку, а следовательно, важнейшего составляющего элемента для успешного удержания обороны. В силу этого он был вынужден обратиться в Москву с просьбой об усилении фронта стратегическими резервами Ставки ВГК. Повторюсь, это явилось серьезным успехом противника.

Какие же потери понес противник в течение первого дня операции «Цитадель»? Обратимся к документам штаба 4‑й ТА. Первые донесения о численности бронетехники в дивизиях штаб 2‑го тк СС направил в штаб армии в 18.30. Один из пунктов его гласил:

«6. а) Положение с танками: «Лейбштандарт»: Т II — 4, Т III (дл.) — 12, Т IV(дл.) — 77, Т VI — 7, Bef. Pz. — 9,

«Мертвая голова»: Т III (дл.) — 57, Т IV (кр.) — 7, Т IV (дл.) — 40, Т VI — 10, Bef. Pz. — 7,

«Дас Райх»: будет доложено дополнительно.

б) Положение со штурмовыми орудиями:

«Лейбштандарт» — 23 штурмовых орудия,

«Мертвая голова» — будет доложено дополнительно,

«Дас Райх»: нет сообщений.

в) Положение с противотанковыми орудиями:

«Лейбштандарт» — Pak 7,5 mot. Z. — 18, 7,5 Sfl. — 22,

«Мертвая голова» — без изменений,

«Дас Райх»: нет сообщений»{387}.

Через 1 ч. 10 мин. поступило сообщение корпуса о положении с бронетехникой и в дивизии «Дас Райх»:

«танков Т-3 (дл.) — 52 шт., Т-3 (кр.) — 1, Т-4 (дл.) — 27, Т-6–11, противотанковые орудия — без изменений, 11 штурмовых орудий»{388}.

Судя по времени, эта информация собрана после овладения дивизиями СС рубежа Быковка — Козьмо — Демьяновка. [440]

К этому моменту основные узлы сопротивления 151‑го гв. и 155‑го гв. сп на первом рубеже были уничтожены. Тем не менее эти цифры нельзя назвать окончательными. Более достоверное и проверенное сообщение о потерях дивизий обоих танковых корпусов приводятся в приложении к утреннему донесению штаба армии на 7.00 6 июля 1943 г.{389}

2‑й тк СС на 5.45 потерял:

«Лейбштандарт» — танков Т-4–3 шт., Т-6 «тигр» — 6, 11 StuG,

«Мертвая голова» — Т-6–5 шт., 7 — StuG,

«Дас Райх» — Т-6–2, 10 — StuG.

Итого: 16 танков и 22 штурмовых орудия.

48‑й тк на 6.45:

мд «Великая Германия» — 20 танков и 5 штурмовых орудий,

3‑я тд — танков Т-3 (дл.) — 6, Т-4 (дл.) — 2.

11‑я тд — танков Т-4 (дл.) — 5. Т-4 (кр.) — 2,

Итого: 35 танков и 5 штурмовых орудий.

В эти цифры не включены танки, которые были подбиты, но в течение короткого времени ремонтными службами введены в бой, а их оказалось значительное число. Так, по данным С. Ньютона, только «Лейбштандарт» всего за 5 июля потеряла 30 танков, или 25 % от общих потерь за 13 дней боев{390}. В советских документах признается, что при подрыве боевой машины противника из–за малой мощности советских противотанковых мин вражеским боевым машинам наносились незначительные повреждения. Поэтому значительная их часть после непродолжительного ремонта быстро вводилась в бой. Кроме того, в первые два–три дня наши артиллеристы не добивали обездвиженные машины, стремились их лишь остановить. Командование Воронежского фронта было вынуждено направить специальное распоряжение, в котором требовало вести огонь по остановившемуся танку до тех пор, пока он не будет подожжен. Поэтому приведенные в немецких документах цифры достаточно скромных потерь 5 июля двух корпусов 4‑й ТА не отражают реального положения дел.

Первое, что обращает на себя внимание, — разный уровень потерь тяжелых танков в корпусах. В ходе операции «Цитадель» в составе 4‑й ТА действовали четыре отдельные тяжелые роты «тигров»: три — в составе эсэсовских дивизий и четвертая в мд «Великая Германия». Сколько потеряла 5 июля «Великая Германия» Т-6 — обнаружить не удалось, как, впрочем, неизвестно [441] количество вышедших из строя танков других марок, о ситуации в этой дивизии мы поговорим отдельно.

Что же касается 2‑го тк СС, то, как видно из донесения, абсолютное большинство подбитых боевых машин оказались «тигры». Из 42 единиц, имевшихся к началу наступления в его трех дивизиях, из строя вышло 13, то есть 31 %. Это был единственный день битвы, когда в корпусе вышло из строя сразу столь значительное число Т-6. Причина проста. Основным средством в боевых группах дивизий 2‑го тк СС при прорыве первого армейского рубежа обороны являлись тяжелые роты «тигров», которые поддерживались штурмовыми орудиями. Именно они, находясь на острие удара, таранили позиции гвардейцев И. М. Некрасова и П. Д. Говоруненко, а следовательно, и принимали на себя главный удар орудийных расчетов. Им первым выпало не только проверять на себе уровень мастерства советской противотанковой артиллерии, но и испытать на эффективность различные «сюрпризы», которые приготовили для них инженерные части 6‑й гв. А.