Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

хотела к ней прикасаться. Покончив с этим делом, она прошептала:

– Это Келлан тебе подарил?

Анна отступила, и я кивнула, роняя слезы.

– В тот вечер, когда он уходил и нас застукали.

Я провела пальцами по серебряной безделушке, которая показалась одновременно

жгучей и прохладной.

– Кира, почему ты не хочешь с ним видеться? Он постоянно в «Пите» и все еще…

Замотав головой, я не дала ей закончить:

– Я сделаю ему только хуже. Он сам захотел этого пространства, чтобы дышать. –

Взглянув на Анну, я прерывисто выдохнула. – Я стараюсь хотя бы раз сделать так, чтобы

вышло лучше для него. К тому же я уверена, что у него уже кто-то есть.

Анна печально улыбнулась, поправляя мне волосы.

– Ну ты и дура, Кира, – заметила она тепло и тихо.

– Знаю, – отозвалась я с горестной улыбкой.

Она покачала головой и словно подавила подступившие чувства.

– Ладно, тогда почему ты никуда не ходишь с нами, девчонками? – Анна резво

подвигала бедрами. – Пошли танцевать.

Я вздохнула, припомнив последний раз, когда я была с Анной на танцах.

– Нет, это вряд ли. Я останусь здесь и буду лежать на диване.

Она изогнула губы и подалась к зеркалу, намереваясь накраситься.

– Классно… Что-то новенькое, – пробормотала она саркастически.

Я закатила глаза и пошла прочь.

– Развлекайся… И надень куртку.

– Обязательно, мамочка, – шаловливо крикнула Анна мне вслед: я уже шагала по

коридору к гостиной.

Шел дождь, и я смотрела, как косые потоки хлестали в окно и стекали подобно

слезам. Дождь всегда напоминал мне о Келлане, стоящем под струями, пропитывающемся

водой насквозь. Злом и обиженном, старающемся держаться подальше, чтобы не

наброситься на меня. Безумно влюбленном даже после того, как я променяла его на другого.

Я и представить не могла, что он переживал.

Как я могла его видеть после всего, что сделала с ним? Но сердце ныло. Я устала от

одиночества. Изнемогла от попыток заниматься чем угодно, только бы он не прокрадывался

мне в голову, – но он все равно туда пролезал. И больше всего я устала оттого, что в памяти

сохранился лишь его расплывчатый образ. Больше, чем чего бы то ни было, я хотела узреть

его перед собой – четко, ясно и без изъянов.

Не подумав, я села в его кресло. Я никогда этого не делала. Мне было слишком тяжко

сидеть на вещи, принадлежавшей Келлану. Утонув в подушках, я откинула голову.

Представила, что упокоилась у него на груди, и чуть улыбнулась. Дотронулась до пропавшей

без вести, но объявившейся цепочки и смежила веки. Так мне было лучше видно его. Я

почти ощущала его запах.

Зарывшись лицом в обивку, я вздрогнула, осознав, что запах и вправду есть.

Сграбастав подушку, я поднесла ее ближе. Она издавала не головокружительный аромат его

кожи, но слабый запах, которым пропитался весь его дом. Он показался мне роднее, чем все

запахи детства, окружившие меня в гостях у родителей.

Келлан был моим домом… И я отчаянно по нему тосковала.

Анна вышла из ванной в тот самый момент, когда я нюхала кресло. Чувствуя себя

глупо, я уронила руки на колени и снова уставилась в окно.

– Кира, с тобой все хорошо? – негромко спросила она.

– Все будет в порядке, Анна.

Она закусила безупречно накрашенную губу, как будто хотела что-то сказать. Затем

встряхнула головой и спросила:

– Раз уж ты остаешься, то можно мне взять машину?

– Можно… Поезжай.

Такое случалось часто, когда машина была не нужна мне: я пользовалась ею лишь для

поездок в университет и на работу.

Анна со вздохом приблизилась и поцеловала меня в макушку.

– Не кисни весь вечер.

– Обязательно, мамочка, – тепло улыбнулась я.

Анна чарующе рассмеялась и сгребла с кухонной стойки ключи. Наскоро пожелав мне

спокойной ночи, она ушла. Куртку так и не взяла. Качая головой ей вслед, я погладила

обивку кресла и задумалась, что делать дальше.

Позвонить Денни? Разница между Сиэтлом и Брисбеном составляла семнадцать часов

– у него был самый разгар субботнего дня. Наверное, он ответит, но мне не хотелось с ним

разговаривать. У меня не было никаких заскоков на эту тему, мы часто беседовали и

добрались до стадии «бывших, оставшихся друзьями». Нет, я колебалась из-за того, что в

прошлом месяце он сообщил о каком-то наметившемся свидании. Сначала мне стало больно,

потом я удивилась тому, что он поделился со мной столь личным делом, но в итоге

предпочла порадоваться. У него должна быть девушка. Он должен быть счастлив. Он был

слишком хорош для иного.

В последующих звонках Денни лаконично отчитывался о своей подруге и на прошлой

неделе все еще был с ней, дела у них шли неплохо. Я понимала, что это здорово, и какая-то

часть меня переживала за него, но нынче вечером мне было особенно одиноко, и я не хотела,

чтобы его счастливый голос напоминал мне о моей собственной печали. Да и незачем ему

трепаться по выходным с бывшей, коль скоро он с кем-то встречается. Наверно, в эту

секунду он с ней и был – бултыхался в океане или нежился на пляже. На миг я прикинула:

может быть, они целуются прямо сейчас? Потом задумалась, спят ли они вместе. Под

ложечкой заныло, и я приказала себе не думать об этом. Какая разница, пусть даже и так –

мы предоставили друг другу полную свободу. Это, конечно, не делало картину приятнее.

В итоге я свернулась калачиком в кресле Келлана, укрылась одеялом и стала смотреть

грустный фильм: герой умирал, и все скорбели, но пытались наполнить его жертву смыслом.

Я распустила нюни еще задолго до самой сцены его гибели.

Когда неожиданно распахнулась дверь, мои глаза были красны и полны слез, а из носа

капало, как из крана. Я встревоженно обернулась и озадаченно нахмурилась при виде

сестры.

– Анна… Что-то случилось?

Она устремилась ко мне и молча выдернула меня из кресла.

– Анна! Что ты…

Слова застряли в горле, когда она втолкнула меня в ванную – умыла, чуть подвела

губы помадой и расчесала волосы. Все это время я сыпала вопросами и норовила ее

придержать. Однако справиться с Анной было не так-то легко: она привела меня в порядок и

поволокла к выходу прежде, чем я хоть сколько-то разобралась в происходившем.

Когда она распахнула дверь, я смекнула, что меня похищают. Пролепетав «нет», я

вцепилась в косяк. Анна вздохнула, а я раздраженно оглянулась на нее. Она подалась ко мне

и крайне настойчиво проговорила:

– Ты должна кое-что увидеть.

Это настолько сбило меня с толку, что я уронила руки. Анна воспользовалась

моментом и выставила меня за порог. Она поволокла меня к «хонде» Денни, пока я дулась и

протестовала. Мне не хотелось идти с ней на танцы. Я предпочитала вернуться в пещеру

неизбывной скорби и досмотреть грустный фильм. По крайней мере, по сравнению с ним

моя жизнь выглядела безоблачной.

Анна усадила меня в машину и строго-настрого запретила выходить. Я вздохнула и

откинулась на знакомом сиденье, отчасти желая, чтобы автомобиль хранил память о Денни,

отчасти же радуясь, что все его следы истерлись. Теперь здесь в беспорядке поселились

помада, пустые коробки из-под обуви и запасной комплект униформы «Хутерс».

Я скрестила руки на груди и насупилась, сестра села за руль, и мы тронулись с места.

Она не свернула ни на одну трассу, ведшую к Пайонир-сквер, где находилось большинство

клубов, и я начала задаваться вопросом, куда же мы едем. Когда мы вырулили на до боли

знакомую дорогу, я запаниковала. Теперь я поняла, куда меня повезли в этот пятничный

вечер.

– Анна, нет… Пожалуйста. Я не хочу туда. Я не могу его ни видеть, ни слышать.

Вцепившись ей в руку, я попыталась вывернуть руль, но она без труда стряхнула

меня.

– Успокойся, Кира. Не забывай: теперь за тебя думаю я, и тебе надо кое на что

взглянуть. На то, что я уже давно должна была тебе показать. Такое, что даже я надеюсь

когда-нибудь… – Ее голос пресекся, и она чуть ли не с тоской уставилась на дорогу.

Взгляд у Анны был до того странный, что я позабыла о протестах. Они стали заново

распирать грудь, когда мы въехали на парковку «Пита». Анна выключила двигатель, и я

уставилась на знакомый «шевелл». Сердце тяжело стучало.

– Я боюсь, – прошептала я в тишине салона.

– Кира, я же с тобой, – сжала мне руку Анна.

Взглянув на ее прекрасное лицо, исполненное любви, я улыбнулась, кивнула и резко

распахнула дверцу. Анна почти мгновенно вновь очутилась с моей стороны и вскоре, крепко

держа меня за руку, вошла со мной в гостеприимные двойные двери.