Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл

Мехрун-Нисса настояла, чтобы Арджуманд перенесли в паланкин на руках, и сама задернула занавеси в нем, подмигнув племяннице:

– Пусть переживают.

Сати прикладывала свои мази каждый день, и рана быстро затянулась, но болезнь Арджуманд позволила им с Мехрун-Ниссой не появляться в зенане.

Агачи сочла необходимым прислать слова сочувствия пострадавшей и пожелание скорейшего выздоровления. Несчастная принцесса и вовсе прислала извинения, которые Мехрун-Ниссой приняты не были, вдова объяснила просто: племянница слишком плохо себя чувствует, буквально умирает от боли, а потому извинения будут приняты, только когда (и если) она выживет.

Падишах и принц тоже интересовались здоровьем пострадавшей и пожелали выздоровления. От Хуррама принесли письмо, в котором принц обещал лично удавить жену, если страдания любимой так сильны. Арджуманд немедленно ответила, что это не так и Акрабади Махал не столь виновна, как болтают в зенане.

У Салихи Бану свои шпионы повсюду, нашлись те, кто рассказал, что Арджуманд вовсе не умирает, хотя из комнаты никуда не выходит. Салиха Бану потребовала, чтобы Мехрун-Нисса вернулась к своим обязанностям, но вдова твердо ответила:

– Нет! Я боюсь появляться там, где опасно для жизни. Ни я, ни Арджуманд Бегум не войдем в зенан.

Это был опасный ход, но Мехрун-Нисса решила сделать его, потому что служение агачи затянулось.

И снова били большие барабаны дундуби, слышался невообразимый шум, какой бывает, когда движется свита падишаха. Снова выскакивали домочадцы Гияз-Бека, чтобы встретить золотой паланкин. Расстилали под ноги ковры и покрывали их бархатными полотнищами, чтобы ноги падишаха не ступали на голую землю. Разбрасывали розовые лепестки и брызгали розовой водой…

Рауза Бегум приказала всем накинуть праздничные палантины, если уж не успевают переодеть сари. Слуги доставали сосуды с драгоценными винами и готовили кальяны, на кухне застучали ножи поваров на тот случай, если падишах решить перекусить… Но каждый знал свое место и дело, потому суеты не было. Итимад-уд-Даула не впервые встречал падишаха, хотя на сей раз повод был несколько своеобразный.

Каково же было их изумление и досада, когда из золотого паланкина показалась женская фигура! Прибыл не падишах, а его агачи. Салиха решила лично навестить пострадавшую внучку Гияз-Бека.

Пришлось Мехрун-Ниссе и Арджуманд выходить к Салихе Бану. Арджуманд заметно прихрамывала, но отнюдь не выглядела умирающей, как и ожидала жена падишаха.

– О, Аллах! А мне сказали, что Арджуманд Бегум буквально с ног до головы ошпарена маслом.

– В зенане всегда преувеличивают, ваше величество, – развела руками Мехрун-Нисса. – Благодарим вас за заботу…

– Если все не так плохо, – агачи поднялась, жестом отвергая все подарки, угощение и кальян, – вы можете вернуться в зенан. Только будь осторожней, – обратилась она к Арджуманд, – не находись рядом со светильниками, если так неловка. Два дня!

Глядя ей вслед, Мехрун-Нисса приняла решение. Теперь ничто не могло спасти самоуверенную агачи от… неважно чего, об этом будут знать только сама вдова, служанка, которая сделает нужное дело, и человек, некогда изготовивший зелье.

А Рауза Бегум не сдержалась, накричав на дочь:

– Ты погубишь не только себя! Ты погубишь нас всех!

Тетушке и племяннице пришлось вернуться к своим обязанностям.

Но еще до этого Арджуманд получила послание от Хуррама со стихами, пусть не очень умелыми, но душевными. Удивительно было не само письмо (сколько их она получила за последние годы!), а то, как его передали.

Неожиданную помощь принц и его возлюбленная получили от принца Хосрова. После хаджа Хосров сильно изменился, он стал мягче, человечней, словно понял, что трон не главное, что есть высшая власть, став слепым, он будто прозрел душой.

Хуррам свободно встречался с братом, тот взял письмо, чтобы передать его через Сати в дом Гияз-Бека. Конечно, так долго продолжаться не могло, но даже одно послание со словами любви лечило измученную душу Арджуманд так же успешно, как снадобья Сати лечили ее ногу.

Первые дни после возвращения в зенан Мехрун-Ниссы и Арджуманд Салиха старалась, чтобы Акрабади не оставалась с ними наедине, боясь, что чувствующая свою вину принцесса примется извиняться.

Сама агачи всячески унижала девушку, приказывая служанкам ничего не давать ей в руки и обходить стороной, держа светильники и даже чаши с водой в руках:

– Вдруг вы споткнетесь и обольете Арджуманд Бегум?

Мехрун-Нисса удивительно спокойно наблюдала за всем, знающие ее люди могли бы насторожиться, но в зенане было слишком много новеньких. А спокойна она была потому, что уже сделала свое черное дело. И хотя Салиха вполне заслужила приготовленную ей расправу, Мехрун-Ниссу это не оправдывало.

В тот день агачи заставила тетку и племянницу в числе прочих присутствовать при расчесывании своих роскошных волос. Это была милость, но Мехрун-Нисса и Арджуманд стояли в стороне, от них все держались подальше, словно от прокаженных.

Проведя гребнем по волосам агачи, служанка вдруг в ужасе замерла.

Салиха прикрикнула на нее:

– Что ты заснула?

– Ваше величество… – растерянно прошептала девушка.

– Что?!

На гребне осталось довольно большое количество черных волос.

– Ты слишком сильно дернула? Я прикажу растоптать тебя слоном!

– Ваше величество, – упала бедолага на колени, – я лишь едва коснулась волос гребнем.

Салиха сама тронула волосы, и еще одна тонкая прядь осталась в ее руке.

– А-а-а!

Неизвестно, чем бы все закончилось, но в эту минуту в покои агачи вошла та, для которой не было преград в зенане, – королева Рукия.

– Что за крик? Ханзаде, почему в гареме визг и беспорядок?!

Сестра падишаха принялась оправдываться, хотя не знала в чем.

Рукия оглядела замерших женщин и снова повернулась к управительнице:

– Кто позволил тебе распоряжаться моими дамами?! – глаза королевы Рукии метали молнии в обомлевшую Ханзаде.

– Я… какими дамами?

– Почему моя Арджуманд Бегум прислуживает какой-то Акрабади Махал?! Она принцесса, а я королева! Немедленно возврати в мои покои Арджуманд Бегум и не смей ей ничего приказывать. Как и Мехрун-Ниссе Бегум тоже. Это мои дамы, я пригласила их в Агру! – Рукия обвела взглядом притихших женщин и поинтересовалась: – Все запомнили?

Обомлели все, в том числе и тетушка с племянницей. А Рукия повернулась к ним:

– Как вы посмели прислуживать кому-то другому? Ступайте за мной и не смейте подходить к этим двум невежам!

Ни у кого не вызывало сомнений, что невежами королева назвала жен падишаха и принца. Ни одна из женщин не возразила, но ведь никакая другая, кроме Рукии, не посмела бы так разговаривать.