Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл

– Джая. – Но тут же радостно взвизгивает: – Ой!

Дело в том, что на заднем сиденье уже сидит Алисия.

– А фамилия?

– Ратхор.

Я не могу не отреагировать:

– Индийцы через одного Ратхоры или Сингхи?

Салман смеется:

– Встречаются и Кадеры.

Немного позже Салман говорит мне, кивая на Джаю, которая все еще не может поверить своему счастью:

– Как я завидую ее способности восторгаться и радоваться…

– Я тоже.

Джая действительно впитывает все происходящее на площадке, как губка воду.

Салман ведет нас на площадку, где идет съемка какого-то эпизода, и Джая получает возможность поучаствовать. Ее ершистый вид привлекает режиссера, девочке вручают листок со словами и… Она немедленно заявляет, что это все чушь и произносить такое не собирается.

К моему изумлению, режиссер (кто-то из совсем молодых, даже начинающих) интересуется, что, по ее мнению, следовало бы сказать. Я не понимаю хинди, но вижу, что вариант Джаи проходит. В результате под ее давлением сценаристы переделывают всю сцену.

Режиссер дает девочке свои координаты и явно просит связаться с ним позже.

Кадера смеется:

– Джая, считай, что ты в Болливуде.

Девочка буквально раздувается от гордости и сияет от восторга.

Но и эта сказка откладывается, в данном фильме для нее роли больше нет, а следующий будет не скоро.

Ничего, у Джаи вся жизнь впереди, успеет стать кинозвездой.

Алисия раздражена и даже крайне сердита.

У меня она зачем-то интересуется, чем я намерена заняться и где буду вечером. Мне совсем не хочется выслушивать стенания звезды, а потому отговариваюсь делами. Тем более она весьма нелицеприятно отзывается о поездке Сингха в Лондон, мол, знает она, что его туда влечет, вызов начальства не самое главное. Хочется спросить, какое ей дело, но я спешу закончить разговор.

В Мумбаи мне плохо и не только из-за стопора в делах и отсутствия Раджива, сердце ноет, словно я покинула родное место и подалась на чужбину. Вот тебе – его устраивал Тадж-Махал и не устраивает смог Мумбаи.

А еще у меня ощущение, что за мной начали следить. Не очень умело, оторваться ничего не стоит, что я и делаю. Это неприятно. Подозреваю, что это присмотр отсутствующего в Мумбаи Ароры. Заботливо, конечно, с его стороны, но действует на нервы.

Или это местные федералы? Тогда слишком примитивно.

Нет, не федералы, от тех я не смогла бы оторваться, накинув на себя в одной из лавчонок большой палантин и изменив походку.

На следующий день на студии происходит встреча, которая меняет мои планы.

Глава 16

Тетушка и племянница терпеливо сносили все уже три дня. Мехрун-Нисса убеждала несчастную Арджуманд:

– Потерпи, мы потом отыграемся!

Перед их переездом в зенан Гияз-Бек поставил условие:

– Если за год Арджуманд не выйдет замуж, как вы надеетесь, я отдам ее другому по своему усмотрению. Девушке в семнадцать пора иметь детей, а не мечтать о несбыточном замужестве.

Пришлось согласиться. Итимад-уд-Даула был прав: как бы ни была красива и умна Арджуманд, в семнадцать ее может взять только тот, кто обязан визирю, а позже и вовсе лишь вдовец. Не лучшая судьба для красавицы из такой семьи.

Стайка девушек-служанок защебетала, показывая на решетку, отделяющую балкон зенана от внутреннего двора. Послышались возгласы:

– Принц!

Арджуманд заметила, как встрепенулась Акрабади. Ни для кого не секрет, что муж совсем ее забросил. Принцесса тоже подошла к решетке, словно для того, чтобы убедиться в правдивости слов своих служанок.

И тут Арджуманд увидела нечто, что ее потрясло: Хуррам повернулся к решетке, и Акрабади впилась в него глазами, во взоре принцессы читалась бесконечная нежность и тоска. Акрабади смотрела на Хуррама так, как смотрела бы сама Арджуманд, имей такую возможность. Принцесса любила своего мужа!

Почувствовав взгляд Арджуманд, она оглянулась, и красивое лицо, только что светившееся любовью и нежностью, изменилось. Арджуманд даже отшатнулась, когда увидела, с какой ненавистью смотрела на нее принцесса, хотя та была далеко от нее.

– Что ты смотришь? Подай мне… кальян! – приказала принцесса.

Охваченная ужасом Арджуманд повела рукой:

– Прошу вас, ваше высочество.

А дальше произошло то, чего не ожидала и сама принцесса: с трудом сдерживая внезапный приступ бешенства, она дернула кальян, да так, что перевернула светильник прямо на Арджуманд. Кипящее масло выплеснулось на ногу Арджуманд выше колена, заставив девушку вскрикнуть от боли.

– Что?

– Ваше высочество, позвольте мне удалиться, масло вылилось на ногу…

Голос Арджуманд дрожал от боли, но взгляд был жестким. Конечно, Акрабади не намеренно ошпарила ее, но все же виновата она. Боль была очень сильной, тонкое сари – слабая защита от кипящего масла.

– Иди! – махнула рукой Акрабади, чувствуя себя виноватой и от этого злясь еще больше.

За пределами комнаты к Арджуманд бросилась одна из девушек:

– Арджуманд Бегум, вот вода, надо смыть скорей. Только не трите.

– Я знаю, Ману. Спасибо тебе. Помоги мне добраться до своей комнаты и позови моих служанок.

На помощь Арджуманд пришла та, увидеть которую она уже не надеялась. Растолкав служанок и евнухов, в комнату ворвалась… Сати!

– Стоит только оставить тебя ненадолго, как ты пострадаешь.

– Сати! – протянула к ней руки Арджуманд. – Как я рада тебя видеть.

– Обнимать будешь потом. Покажи свою ногу. Говорят, эта дрянь опрокинула на тебя светильник?

– Не говори так, Акрабади Махал случайно задела светильник, и обзывать ее не следует.

– Какая ты стала пугливая…

Арджуманд невольно вздохнула: станешь тут…

Сати приложила к ее ране мазь, от которой сразу полегчало.

– Ты вернулась? А где принц Хосров, с ним все в порядке?

– Не все, правый глаз так и не видит, но левый уже способен различать не только свет и тень. – Сати сообщила это шепотом.

В комнату быстрым шагом вошла Мехрун-Нисса, что заставило Сати поспешно отступить в сторону.

– Принцесса облила тебя кипящим маслом?

– Не облила, просто задела светильник, который опрокинулся, – смутилась Арджуманд.

– Вот еще! Нарочно задела! Пусть все об этом знают! Принцесса поступила недостойно, пытаясь покалечить внучку Итимад-уд-Даулы и дочь Асаф-Хана! Падишах и принц должны знать об этом.

Арджуманд попыталась урезонить Мехрун-Ниссу, но тетушка прошипела:

– Молчи! Я знаю, что делаю. – И завопила еще громче: – Нужно немедленно перевезти тебя в дом к Итимад-уд-Дауле, пока здесь не сожгли заживо!

Немного погодя весь зенан знал, что принцесса Акрабади перевернула на несчастную Арджуманд Бегум огромный кувшин с раскаленным маслом. Слухи росли, раздуваясь до немыслимых размеров при каждой следующей передаче из чьих-то уст к чьим-то ушам.