Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл

– Хочешь, я твою тетушку тоже превращу в страшилище?

– Нет, не смей! Она еще заплатит за свою жестокость, я не хочу быть такой же.

– Ладно. Смотри, два принца вместе, – кивнула в сторону мужчин Сати. Хосров действительно опирался на руку Хуррама. Но этого никто не заметил, все были поглощены созерцанием невесты, а некоторые – пиршественного стола.

Обряд провели быстро, чтобы не утруждать падишаха, имам сам произнес все положенные слова, оставив Джехангиру только выражение согласия с ними. Согласие Мехрун-Ниссы прозвучало звонко, все должны были слышать, как счастлива новая жена падишаха. Ничего, что двадцатая, главное – любимая.

Роскошь пиршественного стола не поддавалась описанию. Толпы поваров приготовили столько блюд, сколько за неделю не смогла бы съесть вся Агра.

Высились горы жареной баранины под самыми разными соусами, тысячи кур, огромные подносы с кебабами – и сикка (на вертеле), и завернутых – схамми, горы бирийани, целые ягнята и куски ягнятины, вымоченные в кислом молоке и жаренные в тандыре, пирамиды хрустящих самосов с разной начинкой. Большие чаши с чатни и подносы с чапати… горы джалебы и пирамиды из нуги, халва и самые разные пури… огромные кувшины с напитками… фонтаны с вином… гулабы… фрукты… Попробовать даже пятую часть было немыслимо.

Слюнки текли у всех присутствующих. Но падишах умудрился испортить праздник. Все последние дни он сочинял поэму, посвященную своей возлюбленной, части которой каждый день присылал Мехрун-Ниссе. Та не читала, но приказывала передать, что стихи само совершенство.

И теперь Джехангир решил озвучить это совершенство перед подданными.

Придворные – народ очень терпеливый, но даже для них слегка заунывное чтение стихов при остывающих на столах яствах было слишком тяжелым испытанием. Один за другим они отрывали виноградины и тайком клали в рот. Просто что-то пожевать нельзя – падишах читал вполголоса, потому приходилось сидеть тихо-тихо.

Арджуманд перехватила лукавый взгляд принца, похоже, Хуррам знал истинный объем предстоящего исполнения. Девушка с трудом сдержала ответную улыбку.

Но немного погодя стало совсем не до смеха, еда остывала и теряла вкус, у гостей портилось настроение…

Выручила всех Мехрун-Нисса, новая жена что-то прошептала супругу на ухо, накрыв его руку своими нежными пальчиками. Джехангир растаял. Мехрун-Нисса спокойно отобрала у него длинный свиток с поэмой, отмотала его почти до конца и ткнула пальчиком в предпоследние строчки.

– Моя возлюбленная жена просит прочитать поэму сначала ей одной, а вам позволяет послушать лишь самые последние строчки.

Джехангир выполнил пожелание супруги и объявил, что отныне ее следует называть только Нур-Джехан. А еще пригласил всех попробовать блюда, приготовленные тысячей поваров со всего Хиндустана. Гости были безмерно благодарны Нур-Джехан за спасение, они принялись пробовать все подряд, хотя еда остыла.

Имелась еще одна причина торопиться. Падишах объявил, что каждый унесет с собой не только большой золотой кубок, из которого пьет, но и блюдо, у которого увидит дно.

Арджуманд показалось, что гости голодали последние два месяца, с самого мина-базара, после которого стало ясно, что предстоит свадьба.

Повара оказались хитрей, они выложили лишь часть приготовленной еды, потому, стоило какому-то блюду опустеть хоть наполовину, слуги тут же наполняли его снова. Несли новые горы наана и чапати, гулабов, бадам писты, ягнятины, птицы, росли порушенные пирамиды сладостей, наполнялись кувшины и кубки. Нарезались дыни, разламывались гранаты, укладывались гроздья винограда, ломти папайи и манго, нунгу и личи, персики… Земля Хиндустана немыслимо богата, если кто-то в этом сомневался, то теперь был потрясен…

Большинству было не до танцовщиц и музыки, они выпили столько вина и съели столько еды, что едва ли были способны подняться без посторонней помощи. Золотые блюда, золотые кубки, золотые подносы… Гости все же унесли большую часть посуды, вернее, унесли их слуги, которым позже пришлось уносить и самих гостей.

Падишах был занят своей новой женой, жена самого принца ушла, как только представилась возможность. Арджуманд заметила, что ее ресницы отросли, пусть и не совсем как надо, Акрабади Махал благодарно улыбнулась им с Сати.

Арджуманд и Хуррам сумели встретиться незаметно для остальных. Помогли Хосров и Сати.

– Я не хочу такую пышную свадьбу. Мне кажется, гостям и дела нет до падишаха с Нур-Джехан.

– Арджуманд, я согласен на любую – такую же, еще более роскошную, совсем скромную, только бы она скорее состоялась. И больше всего боюсь, чтобы рядом с тобой не оказался кто-то другой.

– Этого никогда не будет! Я сказала дедушке, что ты предложил мне стать твоей третьей женой.

– Завтра же поговорю об этом с отцом. Самое время, он счастлив, а счастливые люди добры и щедры.

Но ни на следующий день, ни в ближайший месяц поговорить с падишахом не удалось. Он праздновал.

Придворные не пожелали выслушать поэму вместо пира? Джехангир растянул это «удовольствие» на целый месяц, приглашая то одних, то других и подолгу читая им свое сочинение. В свободное от чтения, выпивки и объятий с новой женой время он сочинял продолжение, поэма грозила стать самой длинной в мире, а мучения не любивших творчество своего правителя придворных – стать вечными.

Но и позже он всячески уходил от этого разговора с сыном.

Быстро стала очевидной особенность новой женитьбы падишаха. Увлеченный стихосложением, он не желал возвращаться к государственным делам. Обычно его замещал Итимад-уд-Даула, но теперь все чаще советы стала давать Нур-Джехан! Женщина советовала падишаху не в зенане, не наедине и не в семейных вопросах или даже управлении дворцом, а в государственных делах!

Но чиновники и просители, получавшие аудиенции у падишаха, вынуждены признать, что эта красавица разбирается в политике и делах не хуже мужчины и советы давала очень дельные.

Джехангир все чаще обсуждал вопросы страны в обществе Нур-Джехан, ее отца Гияз-Бека, ее брата Асаф-Хана и своего сына Хуррама.

У самой Нур-Джехан с Арджуманд состоялся неприятный разговор.

Девушка решила обратиться к падишаху по поводу их с Хуррамом свадьбы, вернее, сделать это через тетушку. Кому, как не Мехрун-Ниссе, ставшей не без помощи принца Нур-Джехан, помочь влюбленным?

Нур-Джехан была царственно величественной и притворно уставшей. Арджуманд прекрасно знала, сколько сил у ее тетушки, и что такая мелочь, как недельный праздник, ее не утомит, но все равно долго занимать царственное внимание не собиралась.

– Как мне вас теперь называть?