Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

любого зависимого положения. Они были, как они говорили начальству, патерналистски пытавшемуся вмешаться в их личные дела, «свободными и независимыми». Подневольный труд любого рода в ранней Республике внезапно стал аномалией и анахронизмом. В 1784 году в Нью-Йорке группа людей, считавшая, что подневольный труд «противоречит… идее свободы, которую эта страна так счастливо утвердила», выпустила на берег целый корабль слуг-иммигрантов и организовала общественные подписки для оплаты их проезда. Уже в 1775 году в Филадельфии доля несвободной рабочей силы, состоящей из слуг и рабов, сократилась до 13% с 40–50%, которые составляли её в середине XVIII века. К 1800 году менее 2% городской рабочей силы оставались несвободными. Вскоре кабальное рабство, существовавшее на протяжении веков, исчезло вовсе.

В условиях, когда республиканская культура говорила только о свободе, равенстве и независимости, содержание даже наёмных слуг, работавших за, становилось проблемой. В руководствах восемнадцатого века не уделялось много места правильному поведению хозяев по отношению к слугам, поскольку зависимость и подневольность считались само собой разумеющимися. Но новые хозяева девятнадцатого века, особенно те, кто находился в среднем достатке, стали осознавать свои отношения и нуждались в советах о том, как обращаться с людьми, которые должны были быть ниже их по положению в культуре, ценившей равенство. «Подневольный труд противоречит естественным правам человека, — говорилось в одном из таких руководств в 1816 году, — его следует смягчить, насколько это возможно, и заставить слуг как можно меньше чувствовать своё положение». Многие хозяева среднего звена не были уверены в собственном статусе, но им приходилось иметь дело со слугами, которые, возможно, не сильно отличались от них по происхождению. Поэтому они нуждались в советах, как разговаривать со слугами, как просить их выполнять задания и как сохранять дистанцию, не проявляя при этом недоброжелательности или презрения.

В этой эгалитарной атмосфере было трудно контролировать слуг или даже найти их. Поскольку некоторые американцы пришли к выводу, что практика содержания слуг «крайне антиреспубликанская», слуги сопротивлялись последствиям этого статуса. Они отказывались называть своих работодателей «хозяином» или «хозяйкой»; для многих термин «босс», происходящий от голландского слова «хозяин», стал эвфемистической заменой. Один священник из штата Мэн предпочитал эвфемизм «помощь», применяемый к домашней служанке, которой он восхищался, потому что, в отличие от слова «слуга», он подразумевал «чувство независимости и надежду подняться в мире» — то, на что эта молодая женщина и многие другие американцы были все более способны.

С исчезновением подневольного труда чёрное рабство стало более заметным и более своеобразным, чем в прошлом, а наёмные белые слуги сопротивлялись любой идентификации с чёрными рабами. Один иностранный путешественник был поражён, обнаружив, что белая женщина-домработница отказывается признать, что она служанка и что она живёт в доме своего хозяина. Она была просто «прислугой» и только «гостила» в доме. «Я хочу, чтобы ты знал, парень, — возмущённо сказала она иностранцу, — что я не сарвант; никто, кроме негров, не является сарвантом». Белые слуги часто требовали садиться за стол со своими хозяевами и хозяйками, оправдывая своё требование тем, что они живут в свободной стране и что ни к одному свободнорождённому американцу нельзя относиться как к слуге. Невестка Уильяма Купера не могла поверить дерзкому поведению слуг. Она обвинила во всём «достоинство янки и идеи Свободы, которые являются лишь наглостью». Поскольку янки начала XIX века вовсе не стремились стать чьей-то прислугой, бостонцу Харрисону Грею Отису пришлось нанимать франкоговорящих немцев, которые вскоре переняли новоанглийские обычаи и взбунтовались против того, чтобы быть слугами. В 1811 году сын Джона Джея в обычной жалобе сообщал, что у его дяди проблемы со слугами, которые «становятся все более и более неуправляемыми».

Поскольку на Юге, где царило рабство, почти не было нужды в наёмной прислуге, проблема слуг была в основном ограничена Севером. Отчаявшиеся потенциальные хозяева в нескольких северных городах в конце концов были вынуждены создать организации для поощрения верных домашних слуг. Эти организации были призваны уменьшить постоянную мобильность слуг и искоренить коварную практику, когда хозяева переманивали чужих слуг к себе в дом. Однако, несмотря на все эти усилия, проблема поиска и удержания хороших слуг сохранялась и продолжала беспокоить многих американцев на протяжении всего XIX века.

Из-за проблемы со слугами американцы в 1790-х годах начали строить отели как общественные резиденции. Нью-Йоркский отель, построенный в 1794 году, содержал 137 номеров и множество общественных помещений. Эти гостиницы совмещали в себе и питание, и проживание, предоставляли частные спальные комнаты, запрещали давать чаевые и часто были заняты постоянными постояльцами. Многие находили такой вариант дешевле, чем заводить хозяйство со слугами, которых было так трудно приобрести и с которыми было трудно иметь дело. Иностранцы считали такие гостиницы и пансионы специфически американскими заведениями.

К началу XIX века многое из того, что осталось от традиционной иерархии XVIII века, было разрушено социальными и экономическими изменениями и оправдано республиканским стремлением к равенству. Подмастерья больше не были просто иждивенцами в семье; они становились стажёрами в бизнесе, который всё чаще велся вне семьи. Мастер становился всё меньше патриархом в ремесле и всё больше работодателем, розничным торговцем или бизнесменом. Ремесленники всё реже выполняли работу на заказ для конкретных заказчиков и вместо этого производили все больше готовых изделий для массового распространения на обезличенных рынках потребителей. Кабинетные мастера начали заполнять склады разнообразными предметами мебели для продажи на современный манер. Безличные денежные выплаты заработной платы заменили старые патерналистские отношения между мастерами и подмастерьями, что привело к тому, что эти свободные подмастерья стали перемещаться всё чаще. Например, среднее время работы подмастерьев в одной филадельфийской мастерской в период с 1795 по 1803 год составляло шесть месяцев.

Хотя и мастера, и подмастерья пытались сохранить традиционную фикцию, что они связаны друг с другом ради «блага ремесла», они все больше воспринимали себя как работодателей и работников с разными интересами. Наблюдатели приветствовали тот факт, что ученики, подмастерья и мастера каждого ремесла прошли вместе в федеральном шествии в Филадельфии 4 июля 1788 года, однако определённая напряжённость и расхождение интересов уже были заметны. В 1780–1790-х годах некоторые подмастерья в различных ремеслах организовывались против организаций своих мастеров, запрещали работодателям посещать их собрания и заявляли, что «интересы подмастерьев раздельны и в некоторых отношениях противоположны интересам их работодателей».

В XVIII веке ремесленники уже участвовали в забастовках, но это были забастовки всего ремесла против общества, когда они отказывались от своих услуг или товаров до тех пор, пока не были сняты какие-то ограничения, наложенные обществом на их ремесло. Однако теперь забастовки происходили внутри