Бессонная война - Сэм Альфсен

от удивления распахнул глаза. Да что же это за h`aidgel такое?! Почему аристократы постоянно сорят своими реликвиями и золотом?!

– Гирру! Я не могу это принять! Неужели непонятно, что такие вещи не просто так передаются из поколения в поколение?! Это не золотое блюдце и не ковёр из шкуры волчака!

– Нуска, я говорил тебе, что мы – избранные. Я чувствую в тебе жизненную силу, которой нет ни у одного аристократа. И эрд, и я живём в ожидании своей кончины, Хайя сфокусирован на своих изобретениях, а Мара – прислужница Тиамы.

– Ты… – Нуска взглянул на Гирру, но тот только кивнул, не сводя с лекаря своего цепкого взгляда.

– Эта задача решается на раз-два. Я, может, и сумасшедший, но не глупец. Мара – не её истинное имя, но она знает слишком много даже для дочери главной сурии. Будь осторожен рядом с ней. Меня беспокоит её особый навык, который я так и не смог разгадать.

– Ты говорил с ней?

– Да, она подходила ко мне. И знала обо мне всё. Но это невозможно, Нуска, ведь все, кто знали обо мне и… о ней… давно мертвы.

Нуска нахмурился. Если Мара знает так много, то и Тиама…

– Но Мара – не слепая раба своей госпожи. Убеди её перейти на нашу сторону. Пообещай ей то, от чего она не сможет отказаться.

Нуска задумался.

– Что же?

– А чего бы ты хотел на её месте?

– А?

– Если бы Син сошёл с ума и его смерти желал весь континент, то каково было бы твоё желание?

Нуска сглотнул и медленно понимающе кивнул. Приняв в свои руки подарок, он спрятал его в поясной сумке. После слов Гирру он стал постепенно понимать…

Но времени на длительные раздумья у Нуски не осталось. Небо над головой вдруг осветила вспышка – яркое пламя змеями расползлось от самого горизонта, а лекарь посреди ночи увидел новый рассвет.

Влажный и прохладный ночной воздух пронзил запах гари. У Нуски была только секунда, но он успел. Гирру, всё ещё беспечно разглядывавший лекаря, оказался под ударом. И Нуска, сжигая дэ, до боли в глазах замедляя время, толкнул главного сурии на землю. Схватившись друг за друга, они покатились с холма, а на том месте, где они сидели, расцвёл пожар.

На этот раз и Нуска узнал эту дэ – именно так пахли сожжённые поля.

Не прячась и не таясь, из-за дерева показалась хрупкая фигура – прекрасная девушка. Белое платье, глаза и кудри цвета меди делали её как две капли похожей на Гирру. Если бы Нуске не с чем было сравнивать, он бы сказал, что перед ним Гирру, но никак не…

– Это… это она? Нуска, скажи, это… – забормотал в полубреду Гирру, а тот лишь коротко кивнул, подтверждая его догадку.

– Жери. Это она. Гирру, – позвал Нуска, смотря на арцента, которого уже начала бить дрожь. – Ты – Гирру. И эта встреча не отменяет того, кем ты являешься.

Гирру судорожно закивал, они расцепились и поднялись на ноги.

Жери стояла в тени деревьев, приобняв одно из них. В местах, где она касалась вековой коры, появлялись обожжённые пятна.

Гирру и Жери смотрели друг на друга не моргая. Это была их первая встреча за последние несколько лет. А момент их прощания случился тогда…

Нуска снова уловил в воздухе запах цветов и гари.

Именно тогда, когда Гирру взорвал оранжерею, сжёг дотла сад Жери и вынес из огня Ванери. Вплоть до встречи с Нуской главный сурии огня верил в то, что его сестра мертва. Теперь же они смотрели друг на друга так, будто встретились со своими ночными кошмарами.

Нуске не с чем было сравнить. Он никогда не встречал людей, подобных им, – переломанных с головы до пят, вцепившихся в друг друга, как в последнюю надежду. Они стали жертвами собственной семьи, принесёнными так бессмысленно и беспощадно.

Это же читалось и во взглядах двух человек, одинаковых, как цветы, распустившиеся на одном древе. На всём континенте только Жери могла понять боль Гирру, и только Гирру чувствовал боль Жери.

Но идиллия длилась недолго. Девушка рассмеялась и грациозно покрутилась на месте, сделав пируэт. Повернув набок голову, она вдруг рассмеялась снова. Её рука коснулась груди – и из неё возник меч, настолько большой, какой даже взрослому мужчине не под силу поднять. Но ей это далось легко – из-под тонких пальцев, сжимавших рукоять, выпорхнули огненные залпы.

Нуска, изрыгая ругательства, схватил Гирру за руку и потащил его за собой.

Перенаправив часть дэ в ноги, Нуска бежал изо всех сил, стремясь выбраться на открытую местность. Если они окажутся в горящем лесу, то это станет для них ловушкой. Однако Гирру всё ещё пребывал в оцепенении – его взгляд ничего не выражал, ноги еле шевелились, поэтому Нуске приходилось тащить арцента за собой.

Огненные стрелы летели одна за другой, обжигая пятки. Одна из них пролетела вплотную к плечу Нуски – лекарь ощутил сильную боль на предплечье, но и это не остановило его.

Сейчас оставался только один выход – бежать. Бежать не оглядываясь, пока они не выйдут на поля. Внутри поднимался ещё один страх – Нуска вдруг вспомнил, как его мать точно так же бежала через лес, уводя за собой своё племя. Что стало с её народом? Что стало… с ней?

«Если она моя мать, то мне должно было достаться хоть что-то от неё. Я не сдамся», – решил Нуска и прибавил ходу. Энергия в теле горела, растрачиваясь впустую.

Сначала запах гари, потом – терпкая и тяжёлая энергия двух сильнейших арцентов-аристократов ударили в нос. Бежать становилось всё сложнее. Инстинктивный страх хоть и призывал сбежать, но ноги, заплетаясь, спотыкались о траву и корни деревьев, Гирру камнем тащил назад. Но Нуска не мог бросить его здесь.

Когда ещё один огненный шар промелькнул в сантиметре от щеки лекаря, подпалив его волосы, он хотел кричать от отчаяния. Казалось, лес никогда не кончится. Зачем было забираться так глубоко?! Что теперь делать?!

Их словно преследовал огненный град, который сопровождался хохотом умалишённой Жери.

И когда Нуска, наконец, со стоном выкатился на выжженную степь и покатился вниз со склона, обнимая Гирру, энергии в его теле почти не оставалось. От ощущения полной опустошённости в каналах сердце Нуски забилось быстрее, а страх почти парализовал его.

Что, если кого-то из них ранят? Что, если им снова придётся бежать?

Нуска не мог заставить себя сдвинуться с места. Он тяжело дышал и чувствовал себя загнанным