Семилетка поиска - Мария Арбатова

– То есть все ваши мужчины так или иначе лишены внутренней целостности и осмысленности?

– Ужас какой-то! Все же они моего поколения. Этого раньше не было… И вдруг все пошли по швам…

– Знаете, Елена, в чем пиаровская сила брака Пугачевой с Киркоровым? В том, что она воплотила мечту миллионов женщин выйти замуж за молоденького. Не потому что у молоденького потенция лучше. А потому что он еще не вступил в кризис середины жизни… В кризисе все непривлекательны!

– Да я понимаю. Сама себе омерзительна. Кажется, что на меня могут западать только такие же размазанные… А что, его обязательно все проходят?

– Нет, не все. Большинство до него, к сожалению, просто не дорастает, развитие заканчивает гораздо раньше. Большая часть человечества вообще имеет психический возраст 12–14 лет… – Карцева пила зеленый чай.

– То есть придурки?

– В координатах наших с вами представлений – да. У них другие жизненные мотивации.

– Какие?

– Те самые, которые мы реализовывали в первой половине жизни: поиск близких, профессия, семья, самоутверждение, деньги. А потом у наиболее продвинутых людей начинается кризис идентичности, поиск смысла жизни… Они понимают, что социальный фундамент: близкие, семья, профессия, успех, деньги, – это не цель, а средство для поиска смысла жизни.

– А что вы имеете в виду под смыслом жизни? – удивилась Елена.

– Ничего пафосного! Юнг понимал развитие личности как выход эго за пределы личностных ценностей в сферу коллективных смыслов. Смысл жизни в нашей терминологии – это не жизнь отдать за родину, а выйти из азарта новых достижений и приобретений и научиться использовать душу для собственных нужд.

– Как это?

– Ну, расширить сознание настолько, чтобы сделать диалог со своей душой комфортным. В каком-то смысле это начало приготовления к смерти, но не потому, что появилась ее угроза. А потому, что не прошедший этого кризиса человек умирает с ощущением напрасно прожитой жизни…

– Ужас какой! Я только жить начинаю, а вы мне о приготовлении к смерти! – У Елены похолодело все внутри.

– А разве человек может нормально жить, если он не понимает, что такое смерть, и считает ее наказанием? – улыбнулась Карцева.

Елена боялась смерти. Помнила, как на ее глазах умерла бабушка, превратившись из теплой и заботливой феи в тяжелое холодное человеческое мясо; и с тех пор боялась покойников и не могла целовать их в лоб. В каком-то смысле эти проблемы с нее снял военный обозреватель их газеты, хохмач Гриша. Пройдя все мыслимые войны, он умудрился два года тому назад умереть от инфаркта в собственной горячей ванне. Все это было настолько неправдоподобно, что в толпе на Ваганьковском она все время смотрела ему в лицо и ждала, что он подмигнет. А выйдя с кладбища, поняла, что больше не боится покойников. Ведь как можно было бояться прикольщика Гришу, продолжающего выглядеть прикольщиком даже в гробу?!

– Наверное. Но неужели начинаешь жить только тогда, когда перестаешь бояться умереть?

– Как правило… А что с вашей девочкой?

– Охамела. – Елена удивилась, в ответе на вопрос ее пронзила более острая боль, чем в разговоре о смерти. – Конечно, я виновата сама, потому что посадила ее на голову, но она считает, что там ее место.

– А как вам кажется, когда вы посадили ее на голову?

– Ну, это было длинным переходом… Когда я выгнала ее отца и старалась показать, что не хуже выращу ее сама. Когда появился Филя, казалось, что я виновата в том, что привела пьющего мужчину, и я все время стояла на цыпочках. Когда взялся Караванов и в приданое к нему Толикова мать в Лидиной комнате, я просто скукожилась от стыда перед ней…

– Какие именно претензии вы можете ей предъявить?

– Ведет себя как маленькая. Не зарабатывает денег. Если зарабатывает, то тратит на себя… Не помогает по дому. Не убирает даже в своей комнате… И, мне даже стыдно вам в этом признаваться… она последние годы каждый раз совершенно спокойно не дарит мне подарки на день рождения, на Восьмое марта и Новый год. Готова поспорить, что я ничего не получу от нее завтра! И не потому, что она не умеет дарить! Не потому, что у нее нет денег – деньги она легко берет у меня. А потому, что, видимо, в ее глазах я недостойна подарков…

– Проблема равных отношений детей с родителями – это базовая проблема. Для ребенка родитель – это чернозем, на котором он растет. Существует очень недолгий период, когда ребенок уже вырос, а родитель еще силен… но наши родители всячески его откладывают. Давайте попробуем пофорсировать!

– Это как? – спросила Елена, и внутри у нее заплясал испуг.

– Девочка красивая, умная, бойкая. Значит, легко может заработать себе на кусок хлеба. Так?

– Она то ли работает, то ли врет… Все ей не подходит, кроме тусовки. Живет у парня, но планов на него не строит. Тратится на себя сама, в смысле из моего бюджета. Появляется дома, когда ей удобно…

– Могли бы вы с начала нового года сосредоточиться на задаче, перестать ее кормить и давать деньги?

– Как это? – опешила Елена.

– Спокойно объявить о принятии такого решения.

– И что же она будет делать?

– Сначала обижаться. Потом думать. Потом действовать.

– Так она будет голодная! – сказала Елена, совершенно отчетливо понимая, что сказала глупость.

– Пойдет пообедать к бабушке, к папе, к мальчику, к друзьям… Потом начнет искать нормальную работу. И ни в коем случае не устраивайте ее на работу сами: иначе это будет диалог с вами через работодателя.

– Да, это мы уже проходили…

– Значит, договорились?

– Не знаю, смогу ли… Все-таки это мой ребенок!

– Так вот, дайте ребенку шанс повзрослеть на свой возраст. Не развращайте ее, не закапывайте ее будущее… – Карцева встрепенулась и засияла.

Проследив за ее взглядом, Елена наткнулась на мужчину обжигающей азиатской внешности, направлявшегося к их столу. Он был похож на секс-символ из китайских и японских фильмов и довольно небрежно держал букет роз.

– Это ваш клиент? – с надеждой спросила Елена.

– Нет… – ответила Карцева тоном, не требующим разъяснений.

– Сказка… – выдохнула Елена.

– Боюсь, что мне нечего вам возразить… – засмеялась Карцева и в эту минуту даже показалась красивой и женственной.

Елена шла из ресторана, крупные снежинки гладили ее по лицу. В голове пульсировало:

– Не развращайте ее, не закапывайте ее будущее…

«Все-таки Карцева жестокая сука. Не хотела бы я быть ее ребенком!» – раздраженно думала она, пробираясь арбатскими переулками к МИДу… но мысль все время съезжала на кинокадр про Карцеву в постели с экзотическим красавцем.

Она не первый раз была в МИДе и легко нашла Герин кабинет с тяжелой дверью. Насколько неуютно и разрушенно было у него дома, настолько правильно и четко было на работе. Ухоженные цветы, большой аквариум, логичная картина на стене, выдержанный портрет Путина на столе.