Семилетка поиска - Мария Арбатова

Белокурая. Ладно, пора трудиться… Пока.

Никита. Пока. Завтра услышимся?

Белокурая. Наверное…

Подумала, что Никита, конечно, очень мил. И, конечно, переживает финансовый кризис, хотя и масштабно принимает родственников. Но понятно, что выделить час времени и денег на условный подарок вполне решаемая в его обстоятельствах проблема. И он хочет пропустить ход исключительно из чувства вины перед женой. Причем не за факт измены, а за финансовый провал.

Стало противно. Точно так же, как от мысли, что Лида тоже ничего не подарит. Сделает подарки бойфренду, подружкам. Пафосно вручит купленные Еленой подарки бабушке с дедушкой и Караванову. И даже не задумается о матери. Ей сто раз не нужны сами подарки, но их отсутствие ощущается ровно, как в детском саду.

Ей было лет 5, когда однажды на елке большей части детей вручили подарки, а меньшей нет. Дети без подарков испуганно переглядывались, пытаясь понять, что они такого сделали. А дома мама расставила все по местам:

– Я и не стала сдавать на подарок деньги. Те же конфеты и печенье я в магазине тебе дешевле куплю…

И, много лет вспоминая эту ситуацию, Елена удивлялась материной глухоте. Семья не была бедной – она была недоразвитой.

Почему-то сразу подумалось: надо заканчивать в этой жизни истории с подарками в одну сторону. Потом будет совсем поздно…

А тут к всезнайке Кате подбежала девушка из отдела культуры:

– А правда, что Инкомбанк купил тот самый черный квадрат Малевича, который за гробом несли?

– Правда, – кивнула Катя.

– А что, их несколько?

– Да до фига!

– Кать, – позвала Елена, – лирический ковбой не может меня поздравить с Новым годом… Как ты это оцениваешь?

– Как системный кризис. Не ожидала… – нахмурилась Катя. – Он для меня вообще сразу стал без яиц.

– Думаешь, бросать?

– Нет, но эмоционально больше не тратиться…

– Как это не тратиться?

– Накрой его черной тряпкой, как клетку с попугаем. Скажи себе: этот для траханья, а из рубрики «для души» вычеркни.

– Так он не столько трахает, сколько в душу лезет!

– Ты же не по подаркам плачешь, а по вниманию… Он считает, что и так хорош, без внимания. Покажи ему, что нет. Только помни, есть другая крайность: закомплексованный кошелек, который только дарит, дарит и дарит, а все невкусно. У моей соседки такой. Она, хоть и стопроцентная проститутка в душе, и то взвыла:

– Что он может? Он может только покупать…

– А чё его так ударило?

– Да он такой тучный, что с женщинами ему не светит. Это баба-пончик всегда востребована.

– Кать, чего-то грустно…

– Ладно тебе в ковбоя рогами упираться. Мужиков вокруг как грязи.

– Весь Новый год отравил…

– Сосредоточься и вспомни, что жизнь зрелой женщины по сравнению с жизнью молодой девочки – скатерть-самобранка. Мужики те же, но отчетливо видишь про них всю правду и никогда не ходишь в стену вместо двери… Не ной, а звони другому.

Елена послушно сняла трубку, хотела позвонить Гере, но почему-то машинально набрала Караванова. Когда он ответил, бежать было поздно, телефон звонящего высвечивался у него на экране.

– Привет! Видишь, звоню каждый день, как кукушка из часов, – словно извиняясь, начала она.

– Значит, тебе это нужно, – отечески пояснил Караванов.

– Нужно. Только у меня проблемы с правильной интонацией…

– Не горюй, интонация наладится вместе со всем остальным. Какие новости?

– Да все то же… На Лидку дуюсь. Со своей экстремальной половой жизнью никак не разберусь. Наверное, надо к Карцевой идти, а не тебе звонить…

– Ты меня восхищаешь! Еще совсем недавно утверждала абсолютную невозможность иметь дело с психологом, наговорила мне массу гадостей. А теперь, на голубом глазу, решаешь с ней все проблемы! – недовольно напомнил Караванов. – Не собираешься ли ты теперь наговорить мне гадостей под противоположным предлогом?

– Ни в коем случае. Я так обновилась, что сама от себя балдею…

– Ну, по голосу настроение близко к нормальному. Тут какой-то новогодний тусняк у нас на работе делают. Спросили, будешь ли ты…

– Пока не стоит публично встречаться, слишком много внимания к этому будет приковано.

– Как скажешь, мне все равно.

– Да и пора позиционировать, что ты свободен и готов к употреблению.

– Зачем?

– Не женат. Терпелив. Красив. Опытен…

– Да уж. Поднабрался опыта в браке. Тут кто-то пошутил «бракская могила»…

– А на новогодний тусняк возьми девочку из рукопашного боя.

– Лен, я привык к твоим пинкам. У многих женщин, хотя и не у всех, ревность направлена на оценку соперницы: «не хуже ли меня»? Думаю, это у тех, у кого проблемы с самооценкой…

– Да какая уж тут ревность!

– Ей-богу, именно такой тип ревности.

– Караванов, что ты знаешь о ревности? Первым женам изменял ты. А я тебе изменяла тихо и конструктивно. Можно сказать, с пользой браку. Сейчас, в холостом состоянии, боюсь потерять навык технически грамотных измен.

– А ты обручальное кольцо надевай и представляй, что замужем. Больше удовольствия будешь получать…

– Какой ты грубый…

– Извини. Лена, ты зачем звонишь, если честно?

– Плохое настроение плюс разлитое по телу чувство вины…

– Какой смысл требовать от лица, вызывающего чувство вины, чтоб это лицо уменьшило чувство вины?

– Никакого. Ладно, меня тут вызывают… с наступающим тебя. Пока. – Вдруг остро захотелось бросить трубку.

– И тебя. Пока. – Было понятно, что он это «услышал».

Созвонилась с однокурсницей Риткой про завтра и решила под предлогом поздравления выкроить полчаса у Карцевой.

– Хорошо, – сказала та не слишком охотно, было понятно, сколько предновогодних страстей под видом поздравлений обрушили на нее клиенты. – Полчаса в «Ванили». И никаких подарков. У нас с вами совершенно официальные отношения.

Народ в редакции уже ходил на ушах. Замик так и не появился. Объявили, что завтра никто, кроме новостников, не выходит на работу. И все рабочие столы были уставлены рюмками, завалены подарками и шоколадками…

– Как хочется уволиться из газеты и больше никогда ничего не писать! Я бы пошла поваром или официанткой… – томно заявила Катя. – А ты?

– А я – воспитательницей детского сада. У меня с маленькими все хорошо получается. А как выросла эта дылда, так все стало плохо…

– Это потому что одна. А ты роди еще кого-нибудь. От ковбоя шикарный чилдрен получится.

– Ага. Сейчас все брошу и пойду рожать от ковбоя…

Завтрашний новогодний день она понимала и чуяла подробно. Послезавтра планировала как «отходняк» под одеялом возле телевизора и термоса с кофе. Но сегодняшний вечер зиял черной дырой. С ужасом подумала, что у одиноких баб каждый вечер выглядит так же. И, наверное, они или что-то придумывают, или как-то смиряются: бродят по выставкам и театрам, гуляют с собакой, читают книги, опекают знакомых и изучают иностранные языки…