Путешественница - Диана Гэблдон

Дженни отпустила меня и со смехом отступила назад.

– Господи, ты даже пахнешь, как тогда! – воскликнула она, и я тоже рассмеялась.

Подошел Айен, он наклонился и осторожно обнял меня, скользнув губами по моей щеке. От него слегка пахло сухим сеном, капустными листьями и немного торфяным дымом, перебивавшим его собственный мужской запах.

– Приятно видеть тебя снова, Клэр, – сказал он.

Его добрые карие глаза улыбнулись мне, и ощущение того, что я вернулась домой, усилилось. Он слегка неловко отступил назад.

– Может, вы перекусите?

Муж Дженни жестом указал на поднос.

Я заколебалась, зато Джейми проворно двинулся к столу.

– Перекусить не помешает, Айен, спасибо тебе, – сказал он. – А ты как, Клэр?

Бокалы были наполнены, выпечка разобрана, и вскоре мы уже сидели вокруг огня, набивая рты и обмениваясь любезностями. Однако, несмотря на внешнюю сердечность, я ощущала подспудную напряженность, не связанную с моим неожиданным появлением.

Джейми, сидевший рядом со мной на дубовой скамье, отпил лишь глоток эля, да и лепешка лежала нетронутой на его колене, и мне было понятно, что он воздерживался от угощения не потому, что сыт, а потому, что сестра и зять не приветствовали его родственными объятиями.

От меня не укрылось быстрое переглядывание Джейми с Айеном и куда более долгие, хотя совершенно непонятные взгляды, которыми Джейми обменялся с сестрой. Сама я, сознавая, что во многих отношениях являюсь здесь чужой, присматривалась к происходящему из-под полуопущенных ресниц, но заметила, что сидевший справа от меня Джейми нервно постукивал двумя негнущимися пальцами правой руки о свое бедро.

Разговор, поначалу оживленный, но беспредметный, быстро сошел на нет, и в комнате повисло неловкое молчание. Сквозь слабое потрескивание торфа в очаге я услышала шаги в направлении кухни, но никакой беготни, криков и детского смеха, наполнявших этот дом прежде, не было и в помине.

– Как поживают твои дети? – спросила я Дженни, чтобы нарушить молчание, и по ее лицу тут же поняла, что нечаянно затронула больной вопрос.

– О, с ними все хорошо, – с запинкой ответила она. – Все живы-здоровы. И внуки тоже, – добавила Дженни и при мысли о них неожиданно улыбнулась.

– Сейчас почти все в доме у Джейми-младшего, – вступил в разговор Айен, отвечая на мой вопрос. – На прошлой неделе его жена опять родила, так что три девочки отправились немного помочь. А Майкл сейчас в Инвернессе, поехал, чтобы доставить сюда посылку из Франции.

Последовал еще один быстрый обмен взглядами, на сей раз между Айеном и Джейми. Джейми слегка наклонил голову, на что Айен ответил совсем уже едва заметным кивком.

«Ну и что все это значит?» – возник у меня резонный вопрос.

Эту комнату буквально пронизывали перекрестные потоки эмоций, так что хотелось подняться и призвать всех к порядку, чтобы разрядить напряжение.

Очевидно, Джейми чувствовал то же самое. Он прокашлялся, посмотрел на Айена в упор и обратился к главному пункту в повестке дня, сказав:

– Мы привезли парня с собой.

Айен глубоко вздохнул, его длинное простоватое лицо посуровело.

– Вот оно, значит, как?

Налет шутливости, предшествующий этому моменту, испарился, словно утренняя роса.

Я почувствовала, что Джейми приготовился защищать племянника.

– У тебя вырос славный парень, Айен, – сказал он.

– Так ли? – отозвалась на это Дженни, ее тонкие черные брови сдвинулись. – Тебе ведь невдомек, как он ведет себя дома. Наверное, с тобой он ведет себя по-другому, а, Джейми?

Тон ее речи был явно обвинительным, и Джейми напрягся.

– Оно, может, и любезно с твоей стороны говорить в его защиту, – вставил Айен, холодно кивнув в сторону зятя. – Но я думаю, что лучше нам послушать его самого, ежели ты, конечно, не против. Он наверху?

У Джейми дернулся уголок рта, и ответ прозвучал уклончиво:

– Кажется, он пошел в посудомоечную, привести себя в порядок перед встречей с вами.

Его правая рука скользнула вниз и предостерегающе прижалась к моей ноге. Он не заикнулся о встрече с Джанет, и я поняла, что та тайком ускользнула от остальных, то ли чтобы хоть одним глазком взглянуть на пресловутую тетушку Клэр, то ли чтобы предложить помощь своему брату.

Я опустила веки, показав ему, что поняла. В столь напряженной ситуации не стоило упоминать еще и о девушке.

Постукивая деревянной ногой, Айен прошел по коридору в мойку при кухне и скоро вернулся обратно, мрачно подталкивая перед собой своего отпрыска.

Блудный сын выглядел презентабельно настолько, насколько таковым могли его сделать мыло, вода и бритва. Его худые щеки были выскоблены до красноты, волосы лежали на вороте мокрыми прядками, большая часть пыли из плаща была выбита, а рубашка застегнута до самого горла. Привести в порядок опаленную половину головы было бы затруднительно, но зато другая была причесана так, что аккуратнее некуда. Шарфа у него не имелось, одна штанина была разорвана, однако с учетом всех обстоятельств он выглядел так, будто ожидал, что его расстреляют на месте.

– Мама, – выдавил он из себя, неловко склоняя голову перед матерью.

– Айен, – тихо произнесла она, и он поднял на нее глаза, явно удивленный нежностью тона.

Легкая улыбка тронула ее губы, когда она увидела лицо сына.

– Я рада, что ты благополучно вернулся домой, – сказала Дженни.

Лицо мальчика неожиданно прояснилось, словно он только что услышал, как расстрельному взводу зачитали отмену приговора. Потом он заметил взгляд отца, снова напрягся и, понурившись, уставился в половицы.

Старший Айен хмыкнул. Он держался столь строго и сурово, что больше походил на преподобного Кэмпбелла, чем на того компанейского малого, которого я знала раньше.

– Так вот, парень, если тебе есть что сказать, я готов выслушать.

– Ну… я… – Парнишка с несчастным видом умолк, не закончив фразы, прокашлялся и попытался еще раз: – Ну… ничего особенного, правда, отец.

– Посмотри на меня! – резко сказал Айен.

Его сын нехотя поднял голову и посмотрел на отца, но его взгляд все время ускользал в сторону, как будто боялся задерживаться слишком долго на суровом отцовском лице.

– А ты знаешь, что ты сделал со своей матерью? – заявил Айен-старший. – Исчез и оставил ее гадать, жив ли ты? Пропал, не сказав никому ни словечка, и духу твоего не было в течение трех дней, пока Джо Фрэзер не принес письмо, которое ты оставил. Ты вообще можешь себе представить, каково ей было эти три дня?

Либо выражение лица Айена, либо его слова, по-видимому, оказали сильное воздействие на заблудшего отпрыска. Парнишка снова опустил голову, уставившись в пол.

– Я думал, что Джо принесет письмо раньше, – пробормотал он.

– Ага, это твое письмо! – По мере того как Айен говорил, лицо его багровело все больше. – Ну и письмо, с позволения сказать! Как вам это понравится: «Уехал в Эдинбург»? Ни тебе «прости», ни «благослови», ни «весточку пришлю». «Уехал в Эдинбург», вот и весь сказ.

Айен-младший вскинул голову, гневно сверкнув глазами.

– Это неправда! Я написал: «Не беспокойтесь обо мне» и «Любящий Айен». Написал! Разве нет, мама?

В первый раз он посмотрел на Дженни, умоляя взглядом о помощи.

Пока говорил ее муж, лицо Дженни оставалось неподвижным и строгим, но теперь оно смягчилось, и полные губы даже тронул намек на улыбку.

– Писал, Айен, писал, – тихо сказала она. – Это, конечно, хорошо, но я все равно беспокоилась, как же иначе?

Айен опустил глаза, и я увидела, как на его худеньком горле перекатилось адамово яблоко.

– Прости, мама, – сказал он едва слышно. – Я… я не хотел…

Слова замерли у него на губах. Дженни невольно протянула к нему руку, но муж метнул на нее взгляд, и она уронила руку на колени.

– Дело в том, что, – произнес отец с расстановкой, четко выговаривая каждое слово, – что это не в первый раз. Правильно я говорю?

Мальчик не ответил, но слегка дернул головой, что можно было истолковать как согласие. Айен-старший сделал шаг к сыну. Хотя они были почти одного роста, различия между ними бросались в глаза. Отец, тоже высокий и худощавый, был мускулист и, несмотря на деревянную ногу, силен. Его сын по сравнению с ним казался неуклюжим, долговязым, неоперившимся птенцом.

– Нет, нельзя сказать, что ты не имел представления о том, что делаешь, или что тебе никогда не говорили об опасностях, или не запрещали уезжать за пределы Брох-Мордхи, как нельзя сказать, будто ты не знал о том, что мы будем беспокоиться, а? Ты знал все это – и все равно сбежал.

Столь безжалостный и точный анализ его поведения заставил незадачливого искателя приключений вздрогнуть, но никакой словесной реакции с его стороны не последовало.

– Смотри на меня, парень, когда я с тобой говорю!

Парнишка медленно поднял голову с видом унылого смирения: он уже проходил через такого рода разбирательства и полагал, что знает, чем все закончится.